Пси-ON. Книга II (СИ) - Нетт Евгений - Страница 16

— Но первым делом, пожалуй, разберёмся с твоим вопросом. Мне передали, что ты заметил нечто на поверхности разума своей подруги? Сможешь описать подробно и точно? — С идеальной-то памятью? Впрочем, это скорее указание к действию, а не вопрос, так что…

— Смогу. Представьте, что к эху эмоций примешивается нечто, их искажающее. Как будто в чай добавили скисшего молока, и оно свернулось мерзкими хлопьями… — Я не стал приукрашивать рассказ собственными подозрениями, ограничившись фактами. Что, как, почему в том виде, в котором меня мог понять только другой псион. И Анастасия Белёвская, ментал и комиссар, обособившийся от рода, выдала своё заключение менее чем через пять минут. Правда, железобетонных оснований верить услышанному у меня всё равно не было: как-никак, она тут лицо заинтересованное.

Заинтересованное в том, чтобы если не обелить, то хотя бы не запятнать репутацию своей конторы сверх того, что уже было на ней наляпано в моих глазах.

— Я практически уверена, что это твоё «скисшее молоко» — эхо воздействующего на разум препарата или ментального вмешательства. Но последнее крайне сложно провести незаметно для цели, если та находится в удобоваримом физическом и психическом состоянии. Проще говоря, Алексееву едва ли могли «обработать» где бы то ни было. А вот съесть или выпить что-то…

— Если от вас она отправилась сразу домой, вариант с чем-то, подмешанным в напитки или еду можно сразу исключать. — Я покачал головой. — Или подозревать прислугу в её доме.

— Ксения не сразу поехала домой, знаешь ли. — Насупилась комиссар, встретив мой подозрительно-вопрошающий взгляд. — Не думаю, что это секрет, но у неё были какие-то дела в клубе…

«Клуб!».

Клуб. Ментальное вмешательство. «Мысль». Трубецкий, который Георгий, а не Игорь. К слову: не похоже, чтобы эти двое были родственниками… Но не будем пока об этом. Меня больше всего интересует, мог ли этот не в меру амбициозный парень с завышенным самомнением и готовностью идти по головам «сыграть» против меня таким нелицеприятным, подлым образом. И зачем? Интрига? Отправить Ксению мне в постель — это скорее радость, а не гадость. Значит, если там и была какая-то его выгода, то только проистекающая из нашего с «изгоем»-Ксенией статуса любовников. Но едва ли это стыкуется с оговоркой Ворошилова… которая и правда могла быть всего лишь оговоркой? Что он в принципе о нас знает? Лично мы пересекались дважды, и за это время он мог максимум составить обо мне впечатление сугубо рабочего плана. С Ксенией… Допустим, пересекался вчера. Разглядел в её поведении или ответах что-то, сделав неверные выводы? Предположим. Вот только способа подтвердить или опровергнуть это у меня всё равно нет, так что придётся руководствоваться ещё одним теоретическим вариантом. Но с ним я хотя бы могу копнуть в поисках правды, в отличии от ситуации с обер-комиссаром, который сам по себе фигура такой величины, что в его сторону даже косо смотреть опасно.

Ну, я ещё могу что-то сказать в его сторону, как было накануне ночью, но и это — ходьба по лезвию ножа, если объективно посмотреть. Ворошилов мог легко сбить с меня спесь, но не стал этого делать от доброты душевной… или посчитав это более выгодным в перспективе.

— Я разберусь. Спасибо, комиссар. Вы мне очень помогли. — Чистая правда. Как минимум на одного потенциального подозреваемого с мотивом и, что важнее, возможностями таки вывели. — Теперь можно с чистой совестью перейти к делам насущным, верно?

— Верно. — Девушка хихикнула, водрузив ладонь на клетку с крысками-мышками, которые от этого действа задвигались двое активнее, будто предчувствуя своё ближайшее будущее. — Я буду говорить, а ты перебей, если я скажу что-то, не соответствующее действительности. Тесты и прочую нудень оставим на потом. Итак…

Прислушиваясь к своим ощущениям в телепатическом плане я невольно пришёл к тому, что женский разум — непредсказуем и хаотичен. Сколько я ни встречал людей за последние дни, но только девушки и женщины могли за доли мгновения погружаться в какую-то эмоцию и тут же выныривать из неё, не меняясь в лице. А уж их чудесная способность выходить из пике и вычерчивать страшнейшие эмоциональные пируэты — это что-то за гранью. Я бы уже свихнулся, происходи такое со мной, а они сохраняли адекватность. В какой-то мере.

— Ты хорошо себе представляешь теоретическую часть. Что такое разум и сознание, чем они отличаются у обычных существ и у псионов, какие существуют вариации структур разума и какие характерные признаки имеют…

Она всё перечисляла и перечисляла, буквально идя по перечню тем в основных учебниках теоретической телепатии, которые я прочёл от корки до корки. И остановилась только после того, как я дополнительно ответил на парочку вопросов с подковыкой: вроде того, с какими трудностями я должен столкнуться при работе с крысами. А у меня перед глазами даже не текст учебника, а осмысленная, проанализированная и обработанная информация, ставшая знанием.

Так что и ответил я абсолютно точно, без малейшей заминки.

— С разумами крыс сопряжена сразу пара потенциально опасных факторов. Первый — общий для всех существ, разум которых полностью развёрнут в физическом органе. Нам, псионам, с ним работать сложнее, чем с ментальным ядром, представляющим из себя куда более податливую энергию. Тем не менее, «физические» разумы проще поддаются поверхностным внушениям вроде проекции эмоций и желаний. — Сопротивление разума другого псиона можно было сломить, да и другой псион мог банально не сопротивляться, превращая прогулку по своему разуму в туристический круиз.

Плюс разумы псионов схожи по своей природе, и полностью изучив себя телепат уже обретал солидную, глубокую базу для работы с другими такими же сверхлюдьми.

Вот только с мозгами без ментальных ядер и полей всё было сложнее, ибо это мало того, что сложно устроенный и чувствительный орган, так ещё и «наполнение» его может кардинально отличаться от случая к случаю, полностью перекраивая всю «топографию». Интеллектуал, простой работяга, творческий человек, страдающий от психических расстройств сумасшедший — у всех этих «подтипов» разум был устроен по-разному, и подходящий для одного случая метод мог привести к стремительному разрушению личности в другом. И если псиона ещё можно было «залатать» в силу природы энергетической части его разума, то с мозгами так не выйдет. Но практиковаться на псионах начинающим телепатам строго воспрещалось, так что — бойтесь, мышки, вам я пришёл.

Тем временем я продолжал говорить:

— Второй потенциально опасный фактор — это уровень животных инстинктов, погружение на который может повредить телепату. Список возможных проблем варьируется от лёгкого недомогания и мигрени до полного уничтожения личности. Угрозу эту можно считать весьма условной, так как в здравом уме погрузиться до уровня инстинктов в чужом разуме невозможно. Следовательно, мне достаточно лишь следовать известным инструкциям и не выходить за их рамки без полного понимания того, что я делаю.

— Абсолютно верно. В целом, тебе уже можно выдавать материал и начинать отрабатывать конкретные навыки, но я бы хотела побеседовать ещё немного. Самую капельку. — Я кивнул. Торопиться было некуда, а на человека, который бы стал разговаривать на слишком уж отвлечённые темы сестра знакомой мне вспыльчивой юной леди не походила. Да и статус комиссара, пусть и курируемого более опытным коллегой, кому попало не выдавали. Может, самому тоже «прицениться» к этому званию? Весьма престижно, ибо выше комиссаров только обер-комиссары в прямом подчинении тайных советников, которые, в свою очередь, держат ответ перед Императором. Коротенькая такая вертикаль власти, наделяющая огромнейшими возможностями… и не меньшей ответственностью. Надо ли оно мне? В плане обязанностей, конечно, не очень, но я что так, что так попадусь в эти «силки».

Вопрос лишь в том, что я от этого получу.

— Я весь внимание, госпожа комиссар. — Хорошо всё-таки, что на контакт со мной выходят в основном люди понимающие, не требующие невозможного.