Отверженный IX: Большой проигрыш (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 33

— Требует сигнал к началу поединка, — заплетающимся от страха языком шепнул мне переводчик.

— Спасибо, Павел Олегович. Вы можете идти, — сказал я. — Думаю, больше он уже ничего важного не скажет,

— Благодарю Вас, — негромко произнёс переводчик и тут же поспешно удалился.

Почти сразу же, откуда-то донеслись звуки горна, объявляющего начало поединка. Горниста было не видно, видимо, он тоже благоразумно решил, что трубить сигнал издалека будет безопаснее. После сигнала основная армия Ацтлана стала отходить ещё дальше от своего императора, но воины в чёрных плащах остались на месте. Что творилось за моей спиной я не знал, но, скорее всего, мои сопровождающие тоже отошли.

После сигнала Хосе взял зеркало Монтесумы двумя руками, выставил его перед собой, немного приподнял и принялся очень громко начитывать какое-то заклинание на незнакомом мне языке, явно не испанском. Я покрепче сжал рукоять меча. Клинок светился уже настолько ярко, что практически уже ослеплял меня. Атаковать первым я не собирался, поэтому просто стоял и ждал.

А мексиканец тем временем уже перешёл на крик — он орал так громко, что казалось, вот-вот лопнет от натуги. И ещё он затрясся и выпустил зеркало и рук. Но Великий артефакт не упал на землю, а остался висеть в воздухе — даже немного поднялся и будто невероятно яркий прожектор осветил пространство вокруг нас, чётко обозначив круг диаметром около тридцати метров. Казалось, что контур этого круга был отлит из блестящего металла.

И ещё я заметил, что земля под моими ногами меняет цвет и структуру — она превращается в блестящую металлическую плоскость. Или зеркальную. В воздухе тоже произошли изменения — над нашими головами появился купол — такой же зеркальный, как поверхность, на которой мы стояли.

Таким образом, мы с Хосе оказались внутри огромной зеркальной полусферы. Это было не очень-то приятно, радовало лишь то, что воины в чёрных плащах остались снаружи.

Непонятно откуда в правой руке моего противника появился золотой посох с огромным круглым красным кристаллом в навершии — таким же как в его нагрудном амулете, но размером с большой апельсин. Мексиканец, выкрикивая то ли заклинание, то ли боевой клич, ударил этим посохом по зеркальной поверхности перед своими ногами. И тут же всё вокруг заходило ходуном, будто началось землетрясение. Я с трудом удержался на ногах.

Полусферу несколько раз тряхнуло, а потом она пошла трещинами и начала осыпаться, падая большими и маленькими зеркальными осколками, часть которых чуть не попала на меня, но я вовремя поставил магический щит над головой.

А когда полусфера рассыпалась, я не увидел ни воинов в чёрных плащах, ни армии Ацтлана, ни парка Кампо дель Моро, ни мадридского неба над головой. Мы с Хосе стояли на огромном горном плато, неизвестно где. Земля в некоторых местах дымилась, кое-где горели костры, из трещин в камнях били фонтаны раскалённой лавы. В малиново-красном небе над нами сверкали молнии, грохотал гром, а воздух был настолько горячим, что стало тяжело дышать.

«Надеюсь, это иллюзия», — подумал я, потому как в случае, если император Ацтлана куда-то нас перенёс, вернуться домой, выиграв поединок, было бы довольно сложно.

Одна из молний ударила в землю буквально в трёх метрах от меня, и Хосе снова расхохотался. Только на этот раз он смеялся совсем не так, как на площади возле Королевского дворца. Теперь, услышав этот смех, я понял, почему его называют безумным мексиканцем. Я ещё крепче сжал рукоять меча и усилил защиту от магии огня.

После наложения дополнительных заклятий от магии огня дышать стало немного легче, но я понимал, что долго на этом огненном горном плато не продержусь. Однако как-то поторопить события я не мог, так как запланировал строить свою тактику боя от обороны. Оставалось ждать.

Безумный мексиканец какое-то время хохотал, а потом резко прекратил смеяться и стал очень серьёзным. Лицо Хосе исказила гримаса… нет, не ярости и не самодовольства, что было бы логично в этой ситуации; на лице императора Ацтлана отчётливо читалось презрение. И ещё я почувствовал его, причём довольно сильно.

И мне даже стало как-то обидно, всё же не заслуживал я такого отношения. Захотелось, плюнуть на изначальный план и проучить самовлюблённого психопата. Я почувствовал, как во мне взыграла кровь, и желание бросится на Хосе стало просто непреодолимым.

«А может, это часть его плана?» — эта мысль пришла мне в голову буквально за секунду до того, как я, подняв меч, бросился на противника.

Такое предположение немного отрезвило, и я на всякий случай наложил на себя заклятие, усиливающее действие всех надетых на меня артефактов, блокирующих ментальную магию. И тут же пропало всякое желание атаковать Хосе. И по спине пробежал холодок — от мысли, что я только что чуть не попался в ловушку. Ведь если бы я бросился на мексиканца с мечом наперевес, то получил бы усиленный ответ от зеркала, а Хосе добавил бы сверху. И, возможно, на этом наш поединок бы и закончился.

Хосе понял, что я избавился от влияния его ментального заклятия, и гримаса презрения на его лице сменилась яростью. Это было более к месту. А я ещё раз подумал о том, что надо быть предельно сконцентрированным, так как первая серьёзная ошибаться в таком бою станет единственной и последней.

Я уже понял, что наш поединок, если уж проводить аналогии со средневековыми воинами, будет похож не на бой мушкетёров на шпагах, где противники могут довольно долго изводить друг друга, нанося лёгкие ранения, допуская небольшие ошибки, пока кто-то не допустит фатальной. Нет, наш бой, скорее, был сродни поединку двух тяжёлых рыцарей на конях, которые на полной скорости сходятся, чтобы одним ударом копья решить судьбу поединка. Одним. Второго не будет. И победит тот, кто ударит более удачно; тот, у кого окажется более крепкий щит; тот, кому просто чуть больше повезёт.

Хосе тем временем направил на меня навершие своего посоха; я тут же поднял меч и расположил его перед собой на уровне груди и лица, ожидая атаки на расстоянии. Так и вышло: мексиканец выпустил из красного кристалла в мою сторону яркий, ослепляющий луч. Мой клинок ожидаемо этот луч отразил и рассеял.

На серьёзную атаку это похоже не было — видимо, Хосе прощупывал меня, мой уровень владения мечом, возможности клинка. Он проделал это ещё три раза — я все три раза отразил атаки. На пятый раз луч из кристалла вышел другой — он сразу расходился в стороны и должен был поразить площадь, а не ударить конкретно в меня. Но и здесь меч сработал идеально — он вспыхнул ярким светом и образовал вокруг меня подобие светового кокона. Луч от посоха Хосе огибал этот кокон, словно ручей огромный валун, не доставляя мне никаких проблем.

Поняв, что простыми атакующими заклятиями и посохом меня не взять, Хосе прекратил атаковать. Вряд ли он удивился, что у него ничего не вышло. Скорее, он, прощупав меня, задумался, как действовать дальше. И это было немного обидно — получалось, что я выступал в роли эдакой груши, которая не даёт сдачи, а лишь принимает удары. Надо было хоть немного огрызнуться.

Я ухватился покрепче двумя руками за рукоять, «разбудил» меч и рубанул им по земле. Точнее, по камню под ногами. Рассчитывал заставить мексиканца немного попрыгать — в сторону от идущей к нему трещины. В итоге заставил рассмеяться — трещина в результате удара образовалась глубиной не более двадцати сантиметров, в ширину примерно такая же, а вытянулась она в сторону Хосе примерно метра на полтора. То ли, что-то блокировало силу меча, то ли камень под ногами был очень уж крепкий.

Всё это время, пока мексиканец пытался сразить меня своим посохом, зеркало он просто держал в левой руке — казалось, он вообще его не использует. На секунду у меня мелькнула мысль, что артефакт вообще неактивен, и я выпустил в сторону Хосе фаербол. Точнее, как и в случае с Милютиной, попытался выпустить. Огненный шар взорвался у меня в руке, а император Ацтлана опять расхохотался. Похоже, в отличие от щита Анны Алексеевны, зеркало Монтесумы даже не нужно было на меня направлять — оно и так справлялось со своими обязанностями и отражало все атаки на Хосе. Отражало и усиливало, это я понял, потому что небольшой фаербол рванул так, что я еле устоял на ногах.