Что нас не убивает (СИ) - Серов Дмитрий Олегович - Страница 42

Флёр встала и двинулась вдоль стены. Рукой она проводила по штукатуренной стене и скромной мебели, а взглядом жадно цеплялась за всё, что наполняло комнату. За исключением, конечно, одного её элемента, на который она пока не решилась смотреть. В её скромном жилище вещей находилось не так много. Сундук, в котором хранилось несколько смен простой домотканой одежды, и добротный шерстяной плащ, яркого зеленного цвета. Его ей подарил один из гостей мага, молоденький дворянин из горных лордов. Он приезжал к Седому с посланием от отца, и старик оставил парня ночевать в свое доме. Они с Флёр провели ночь, глядя на звезды и напевая старинные песни, а в самый темный час, когда луна понимающе скрылась за облаками они лишь чудом удержались от поцелуя. Флёр вспомнила улыбку парня и двинулась дальше. К столу, не тяжелому и массивному, как стоял в кабинете Седого, а простенькому письменному столику из светлого дерева. За ним ученики столетиями переписывали книги и трактаты. Затем старый маг отправлял копии в библиотеки глав знатных домов, в Драгоценный Университет, Алую башню и, конечно же, в Вороний Шпиль. Флёр исписала немало страниц, сидя за этим столом, однако по этому занятию она скучать точно не собиралась. Добравшись до шкафа, Флёр приоткрыла дверцу и с грустью посмотрела внутрь. В нем хранилось всё то, что напоминало ей о прошлой жизни. Желтая накидка, говорившая о покровительстве дома Примис, которым пользовалась её труппа, рядом лежала лютня, которую Флёр не держала в руках ни разу за этот год и шар размером с крупное яблоко. Его из дерева вырезал Фин, человек заменивший ей отца. Предназначения шара Флёр так и не узнала, но догадывалась, что это была некая головоломка, которые он так любил. Вот и всё, что напоминало Флёр о её прошлой семье. Семье которая отказалась от неё, выгнала даже не попрощавшись.

Прогоняя воспоминания Флёр махнула головой, от чего волосы, соломенной пеленой закрыли лицо и их пришлось убирать. Оглядевшись девушка поняла, что обстановка комнаты, по большому счету, себя исчерпала, и больше она не может игнорировать то, что так старательно старалась не замечать. Стена за спинкой ее кровати, в отличии от остальных, выбеленных мелом, была декорирована светло коричневой, полированной сотнями лет и десятками рук, деревянной панелью. Над кроватью, до самого потолка, да ещё и в несколько столбцов панель украшала вереница замысловато вырезанных надписей.

Подойдя ближе, Флер осторожно прикоснулась панели. Имена учеников Седого. Каждый кого обучал старый маг оставлял здесь свое имя, вписывая себя в бесконечную плеяду величайших магов, полководцев и правителей. При этом, юные маги не просто писали свои имена, каждый делал это особым, непохожим на других, образом. Витиеватые почерки, небольшие рисунки, изображающие всевозможных грозных зверей, руны далеких южных и не менее далеких северных земель, иероглифы востока, всё это украшало имена и свидетельствовало об индивидуальности и отличительных чертах носителей имен. О многих из них она слышала, многие из тех что оставили свой след на этой стене теперь были героями легенд и сказаний.

Ферус Каменый Лик, в одиночку уничтожил армию южан создав огненный вихрь такого размера, что с одного его края не было видно другого. Контуры его имени было тонко обожжены, словно женский глаз, искусно подведенный угольно черной косметикой, это придавало буквам объема и зловещести. Тит Корнус, маг ставший во главе королевской армии и возглавивший самый большой поход на южный континент за всю историю Альбиота. Его имя было вырезано строгими ровными буквами, каждая из которых филигранно прилажена к предыдущей, таким образом, что вместе они образовали идеально ровный прямоугольник, который был к тому же очерчен двойной окантовкой. И многие другие, кого знал каждый ребенок Альбиота, кого воспевали в песнях и о ком побаивались говорить. Список уходил так глубоко в века, что имена первых учеников с годами стали практически не различимыми, сотни рук за сотни лет сгладили их края, стисали углы и, в конечном итоге, время истерло их из истории и памяти.

Флёр невольно задумалась, имеет ли она право оставить свое имя среди этих героев. Ведь она не просто не закончила обучение, она даже не добралась до своего первого артефакта. В голову, зудящей мухой, забралась назойливая мысль. "Фокс точно не колебался оставляя свое имя." Флёр упала на кровать и уселась скрестив ноги спиной к именам. Не смотреть на них оказалось еще сложнее. Теперь ей чудилось будто маги сквозь резные буквы вглядываются в неё. Причем, Флёр была в этом абсолютно уверена, смотрят они с нескрываемым осуждением, а кто-то, наверняка с откровенным презрением. Безродная певичка с севера возомнила, что имеет право стать в один ряд с Кайсером, смех да и только.

Смех великих, который она сама и придумала, разозлил Флёр настолько, что она одним быстрым движением схватила нож, лежавший на прикроватном столике и решительно воткнула его в древесину, оказавшуюся неожиданно податливой. Место, куда попал нож, оказалось чуть в стороне от остальных имен, словно начинало свой собственный столбец. Поразмыслив Флёр, решила, что это даже символично, учитывая, что она станет продолжит обучение не у Седого, а у Фокса. Прежде чем начать вырезать свое имя она еще раз пробежалась взглядом по надписям. Она рассчитывала найти вдохновение для оформления своего имени, но вместо этого, обнаружила истинную причину своего страха.

Самое ужасное из всех имен, что можно было найти на стене учеников. Альт Коракс. Ничем не украшенное, никому не известное, написанное заурядным, пресным почерком. Флёр, знала что больше всего она страшилась не того, что ее имя будет выглядеть смешно в череде великих, куда больше она боялась стать подобной этому никчёмному парнишке, забытому задолго до того, как время возьмёт верх над деревом. Страшилась стать бесцветной посредственностью, ничего не добившейся, ничем не отличившейся. Она отложила нож и исступлённо уставилась на запись.

Так, в метаниях и раздумьях она провела оставшуюся часть ночи. Несколько раз Флёр предпринимала попытку уснуть, но тут же, осознав бессмысленность затеи вскакивала с кровати и заново принималась изучать имена. Лишь к утру, так и не сладив со сном, она вновь схватила нож и принялась вырезать. И, спустя каких-то десять минут, всё было готово. Первая буква была изображена в виде перевернутой лютни, а буква "р" стала луком, с натянутой тетивой, остальные она вырезала в виде стрел. Под именем аккуратно, соблюдая все пропорции и рисунки Флёр изобразила нож. Точную копию того, что всегда весел у неё на поясе.

Лишь когда дело было завершено, внимание Флёр позволило ей заметить то, что происходит вокруг. Она тут же услышала, что сзади кто-то деликатно шеркает ногой. Не громко, но достаточно, чтобы привлечь внимание. Обернувшись она увидела Конрада, наблюдавшего за ней, стоя в дверном проёме. Лицо девушки мгновенно залилось краской, она принялась заслонять собой надпись, но тут же подумала как это глупо, 5итии попыталась отчитать его за то что он так нагло наблюдал за ней. Но вместо этого лишь идиотски открыла рот и проблеяла череду нечленораздельных звуков, от чего лишь сильнее покраснела.

— Ты вырезала имя? — Конрад как обычно говорил с лукавым прищуром, а уголок его рта поднимался в легкой полуулыбке. — Это правильно. Позволишь я пройду?

— Раз уж ты пришел. То заходи. — Флёр старалась реабилитироваться, и с преувеличенной готовностью открыла ему свое творение.

— Лук, стрелы, нож… — Он задумчиво осмотрел свежеобработанную древесину. — Хорошая работа. Ты правильно оцениваешь свои сильные стороны. Запомни то, как ты написала свое имя. Хорошенько запомни. И даже если когда-то рисунок потеряет актуальность, не смей забывать с чего ты начинала.

Одновременно с последними словами он посмотрел ей в глаза с такой серьезностью, что по спине её пробежал холодок. И тогда, сама не ожидая от себя такой наглости и смелости, она задала вопрос.

— А какое из имен твое?