Лана из Змейгорода (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 51

Велибора-то Хозяин Нави поймал на крючок его привязанности сестре, утаив правду о ее горькой судьбе и вместо того обещая ее не трогать, будто мог причинить ледяной статуе еще больший вред. Потому не позволял бывшему воеводе встретиться с сородичами иначе, чем на поле брани, ибо, узнав об обмане, Велибор счел свой договор расторгнутым и никакие руны Нави не сумели ему помешать.

Обозленный неудачей Кощей стал внимательнее следить за своими остальными слугами и разгадал дерзкий замысел Яромира, застав того в Зачарованном саду за поисками иглы. Чувствуя, что над ним сгущаются тучи, ящер пытался осуществить намерение, совершив деяние, искупавшее все его прежние злодеяния. Но не просто так в древнем пророчестве говорилось о том, что сокрушить Хозяина Нави по силам только смертному, а иглу сможет уничтожить один меч-кладенец.

— Ты кого надумал перехитрить? — исходил льдом гнева Кощей, охаживая простертого перед ним и скованного заклятьем предателя ледяной плетью. — Глупый, самоуверенный ящер. Ты ведь даже старейшинам Змейгорода тугодумных позволил себя облапошить, воеводской булавой обнести, а тут задумал со мной в коварстве тягаться!

— Я не буду тебе больше служить! — едва сдерживаясь, чтобы не закричать от боли, отозвался Яромир.

В этот миг он словно ненадолго стал прежним Яромиром.

— Еще как будешь! — рассмеялся Кощей, велев принести в жертву не менее сотни пленников, ибо заклятье, которое он собирался наложить на мятежного ящера, требовало такого выплеска тьмы, которого не всегда получишь и на поле брани.

В этот раз заключение в Нави показалось Хозяину Ледяных островов слишком мягким наказанием.

— Я оставлю тебя в Среднем мире, но заберу твою память. Ты и так слишком многое предал и забыл, но, чтобы ты больше меня не ослушался, придется взять и все остальное.

— Лана, нет! — вскричал Яромир, когда страшные щупальца Нави вонзились в каждую его рану, постепенно подбираясь к буйной головушке.

— Вот именно, — рассмеялся Кощей. — Твои воспоминания о ней помогут мне преодолеть защиту, которую поставил батюшка Велес, и присвоить силу Семи миров.

Хотя Лана с ужасом и болью наблюдала в каменном зеркале, как ее милый превращается в послушную игрушку, верного слугу, более опасного, нежели любое умертвие, она с неприкрытой тревогой встретила новую угрозу. Беспокоилась она не о себе. Она не могла допустить того, чтобы Кощей присвоил себе Семи миров.

— Не стоит поддаваться лукавым речам. Велес-батюшка Вольный Устюг надежно хранит, Кощею сюда просто так не добраться, — успокоила ее Хозяйка, которая после встречи с Навью выглядела древней старухой с молодым лицом.

Впрочем, несмотря на кажущуюся юность, возрастом она почти не уступала батюшке Водяному и матушке Вологе, которая предпочитала облик достойной матроны.

— И что же будет теперь с Яромиром? — спросила Лана, глядя на ящера, чешую которого испещрили руны Нави.

— Нет больше Яромира, остался только Яромор, — горестно обняла ее Хозяйка. — А его судьба предрешена.

И теперь, каждый раз глядя в каменное зеркало, Лана с ужасом и болью наблюдала за тем, как ее милый, не ведая иной судьбы, разоряет города и веси, предаваясь разрушению с упоением обездоленного, озлобленного существа, которому нечего терять.

И вот однажды настал страшный день, когда Кощей, позвав еще и безжалостных демонов Полуденных краев, снова собрал войско, чтобы идти на штурм Змейгорода. И Яромор, повинуясь воле Хозяина, отправился в этот поход, хотя Лане перед расставанием дал слово отказаться от своей страшной клятвы и родной город не разорять. Но каких обетов он не нарушал и какой присяге не изменял, ступив на пагубный путь гордыни.

Впрочем, судя по его затуманенному, но исполненному тоски взору, он вряд ли осознавал, на битву с кем его посылают. Он же не помнил ни рода, ни племени. И имени иного не ведал, кроме Яромора.

— Что же теперь будет? — узнав тревожную весть, не находила себе места Лана.

— С твоим Яромором хуже того, что уже произошло, ничего случиться не сможет, — напомнила ей Хозяйка.

— Да я про Змейгород, — вздохнула Лана.

К этому времени никого из тех, кого она помнила и с кем успела сблизиться, в граде уже не осталось. Медведко, прожив долгую по меркам смертных жизнь, отошел вместе с Гордеей Чертоги предков, оставив многочисленных потомков, наделенных даром ведовства. Боемысл пал смертью храбрых в сражении с порождениями Нави, а Боеслав, не сумев пережить потерю брата, отправился на ту сторону Молочной реки следом за ним, и Радмила разделила его судьбу. Их детей Лана уже не знала. Мудрейший, устав от постоянных дрязг, тоже ушел на покой. Одни старейшины продолжали править городом, сидя на своих рудниках. И крепко держал воеводскую булаву бескрылый Бронислав.

Поэтому, услышав о тревогах Ланы, гостивший у сестры Полоз только усмехнулся в золотые усы, по-отечески ласково глядя сапфировыми глазами:

— О Змейгороде не волнуйся. Его старейшины с кем угодно договорятся и в светлый Ирий без крыльев пролезут. Впрочем, туда их, конечно, не пустят, вот они и толкуют, что им это не надо. Зато с Кощеем они поладить сумеют. Ибо мало чем уже от него отличаются, меря все золотом.

Мудрый брат Хозяйки не ошибся, хотя не владел, как сестра, ведовством. Чтобы сохранить свои рудники, дали ящеры выкуп золотом и кровью — пропустили Кощееву рать на земли данников, позволив разорить Детинец. Именно это жуткое побоище видела Лана в своем пророческом сне. А теперь наблюдала наяву, как рушатся высокие стены, как пылают охваченные пламенем башни, как защитники гибнут сотнями, даже не успев дать отпор, как мечутся в огне и дыму пытающиеся найти спасения женщины и дети и мычат запертые в горящих хлевах коровы.

Как бы Лана хотела отправиться в те ближние и дальние земли, в которые ее беспутный, а теперь еще и беспамятный возлюбленный принес поток и разорение. Говорили, именно так после предательства Кощея поступила Жар-птица, помогая страждущим и утешая раны тех, кто страдал не только телесно. Но долг Хранительницы не позволял отлучаться из своих угодий. Судьба Ланы теперь навеки переплелась с Вольным Устюгом, и за окружающим миром она могла благодаря зеркалу Хозяйки только наблюдать.

И вот теперь она видела жуткий и безнадежный поединок бескрылого потомка вещих птиц и лишенного памяти ящера. Против Яромора вышел Финист, крылья которого рассыпались пеплом, когда его невеста Жар-птица Кощея ему предпочла. Противники, сошедшиеся посреди пылающего града, не обращали на огонь никакого внимания. Они сами имели власть над этой могучей стихией и черпали из нее силу. Ни тот ни другой не произносили красивых речей, не соревновались в благородстве, не пытались показать свою удаль и мастерство. Да и весь поединок свелся фактически к одному точному броску.

Лана не знала, откуда у Финиста взялся черный обсидиановый нож, но это оружие, подобно громовой стреле, сумело пробить защищенную рунами Нави крепкую чешую ящера и остановило пылавшее уже только злобой сердце беспамятного предателя. Зеркало брызнуло кровью и померкло, а Лана тяжело осела на руки вовремя подоспевшего Полоза. Позже она узнала, что своим подвигом Финист лишь ненадолго отсрочил гибель Детинца и сам попал в плен, а клинок, прервавший жизнь Яромира, на долгие годы стал достоянием коварных нагов.

Вот только в тот миг Лана не желала ничего знать или видеть. Она мечтала о том, чтобы оглохнуть, ослепнуть, а лучше просто навеки уснуть. Ибо без Яромира ее жизнь утратила смысл.

— А как же твои угодья? — убеждала ее Хозяйка — Вольный Устюг может погибнуть, если ты его покинешь. А вместе с ним окажутся под угрозой все семь миров. Не уподобляйся своему возлюбленному, видевшему только себя. Благодари Финиста за то, что сумел прервать череду его преступлений.

— Почему я не последовала за ним, — исходила слезами Лана. — Я надеялась, что сумею его исцелить. Как мне теперь жить безо всякой надежды?

— Надежда есть, — со вздохом поведала ей Хозяйка. — Он не свершил своего предназначения, поэтому должен вернуться.