Останься со мной (СИ) - Ершова Алёна - Страница 34

— Не морщись. Парням придется вырасти, и очень быстро. Не выйдет больше у материнской юбки сидеть. Да и охраны там будет хоть ложкой ешь.

— Ладно, дам на три дня. А там или я вернусь…или досрочно спадет.

— Добро, тогда держи. — Гор выложил на стол ярлык своего рода и два увесистых мешка с серебром. – Вот тут твои прежние имя и фамилия. Только не суйся в портальные избушки и храмы Сварога. И вообще поменьше с магией контактируй. Увы, лететь придется на дирижабле. Возьмешь мой, личный, он быстрее и его магией не отследить. Но надеюсь, Василий будет всеми силами сдерживать распространение информации, и ты успеешь все решить. Наличные вот, в банки не суйся. Все, давай. Да помогут тебе боги.

Гор протянул сыну руку и искренне пожелал ему удачи. После Оган зачаровал своей кровью кольцо, выбрав из двух братьев Зея. Все же он позубастей. Да и на поведение Изборы хотелось бы взглянуть.

Меньше, чем через час, с центральной стыковочной станции Борейского княжества вылетел личный дирижабль Гора Смогича по документам с единственным пассажиром, а по факту пустой. Оган доверял отцу, но и о том, что царские артефакторы дышат в спину, не забывал. Вместо этого он купил у юркого анчутки билет на второй класс. Ушлый бесенок, видя, что пассажир натянул малахайку[1] на самый нос и кроется воротником, якобы от ветра, еще и предложил провести мимо контроля. Оган согласился, про себя решив, что непременно стоит вернуться к вопросам безопасности после.

Если у них с Василисой будет это самое «после».

Устроившись поудобнее в самом хвосте гондолы, он оглядел своих попутчиков. Кто-то уже достал кости и призывно стучал ими, предлагая скоротать время за игрой, кто-то разворачивал специально приготовленную в дорогу курицу. Двое мальчишек били яйца об лоб друг друга. Бах! И Победитель рыдает, растирая ушибленную голову. Огану вспомнилась Василиса, их первая встреча и ее желание лететь вторым классом. Интересно, что она увидела здесь. Прикрыв глаза и вытянув в проход ноги, он пожелал:

«В первую ночь, на новом месте, пусть приснится жених невесте… Наоборот тоже можно».

Посмеялся над собой уже на краю дремы и позволил себе уйти в чуткий сон пассажира, который четко знает, когда его остановка. Забытье выдалось зыбким и беспокойным, как это часто бывает в пути, если кресло, в котором сидишь, не отличается удобством и мягкостью. Несколько раз во сне он чувствовал, как его зовет Василиса, но горло сдавило, мешая ответить. Она почувствовала его на расстоянии и перестала звать. А он явственно увидел ее глаза, полные ужаса.

«Попович, сзади!»

Дирижабль тряхнуло. Оган проснулся. В корпус гондолы ударило что-то тяжелое. Народ начал вскакивать с мест, поднимая волну шума. На палубе тут же возник ветровой. Загудел, как труба осадная, и как только народ стих, приказал:

— Сядьте. Перед нами взорвался дирижабль. Наши капитаны пытаются увести судно от обломков, поэтому лучше успокойтесь и скажите, кому сбитня подать. Ромашкового.

Люд расселся, у кого была такая возможность, прильнули к окнам. Расплакались дети, чувствительные ко всякой беде.

У Огана только от одной мысли, какой участи он только что избежал, заморозилось все внутри. Всю оставшуюся дорогу его не покидало противное чувство, будто у левого плеча сидит Макошь, глядит на него пристально и мыслит, обрывать ли кудель или еще запустить веретено, да посмотреть, какова выйдет нить. Какой уж тут сон. До самой посадки как на иглах. Хуже нет — вот так сидеть без дела да гонять по кругу тревожные мысли.

Восточный Феод встретил предрассветным морозом, толчеей и сонным перекрикиванием извозчиков. Видимо, новости о катастрофе еще не просочились в массы. Оган, не тратя времени понапрасну, поймал паровую повозку и отправился в отделение полиции. За время полета у него созрел мало-мальски приемлемый план действий, включающий в себя варианты «аз», «буки» и совсем нежелательные «веди».

Как муж Василисы, он имел право потребовать ее дело, но тогда бы пришлось раскрыться, а значит, преподнести себя царю Василию на блюдечке с голубой каемочкой. Поэтому придется действовать иначе. Но для начала требовалось попасть в здание полиции, что само по себе не так-то просто.

— День добрый, — Оган одарил сонного дежурного самой хищной из своих улыбок. — Подскажите, кто ведет дело Сабуровой Василисы Ольгердовны?

Дежурный в ответ подозрительно сощурился.

— А вам зачем?

— Затем, что боярыня зауряд—врач и ехала сюда по моему приглашению, за целевые средства, выделенные на открытие передвижного целительского пункта. До места назначения так и не добралась. Мои подчиненные молчат. Осведомители говорят об уголовном деле, официальных заявлений нет. В связи с чем мне, как работодателю, надо понимать, ждать ли сударыню Сабурову или предъявлять ей иск. Ведь из-за ее преступления я несу убытки. А это, сами понимаете, недопустимо. — Оган постучал пальцами о столешницу. — Я ведь могу заявить иск, пока идет следствие, верно?

Дежурный потер глаз и зевнул в плечо.

— А вы, собственно, кто таков будете?

Оган вздохнул, сильно надеясь, что достаточно убедителен и у бедолаги за стойкой не возникнет резонного вопроса, отчего это наследник Бореи занимается подобными вопросами сам.

— Я, голубчик, княжич Борейский — Оган Смогич, владелец местного передвижного целительского пункта, о котором жители вашего феода так долго и упорно просили.

Осоловевший со сна и свалившейся на него информации, дежурный дернулся, отряхнул форменный кафтан, схватился за серебряное блюдечко, обнаружил в нем гору лузги, ссыпал ее в ведро под столом. Отыскал сморщенное от отсутствия магической подпитки яблочко, раскрутил его с горем пополам и, наконец, протараторил:

— Сударыня коллежский асессор, тут к вам жалобщик, то есть его сиятельство наследный князь Оган Смогич по делу о душегубке Сабуровой. Да знаю я, что закрыто и в архиве, но он с заявлением. Куда послать? — голос дежурного сорвался. — Есть послать к начальнику отделения! Сударь Смогич, пойдемте я вас провожу.

В кабинете начальника отделения стоял плотный табачный смог. Сам полицмейстер, растрепанный, бородатый, словно леший, сидел, зарывшись в бумаги, и чадил, как серный комбинат. Внимательно выслушав дежурного, он отпустил его взмахом руки, нажал на настольном зеркале один из камней.

— Весея, зайди. А вы садитесь, ваше сиятельство. Коньяк будете?

— Коньяк в половину восьмого утра? Неет, откажусь, пожалуй.

— У кого утро, а у кого внеплановая проверка поповичей, вергои их пожри.

Хлопнула дверь, и в кабинет вошла страшная, как божий гнев, яга.

— Вызывали?

— Да, тут, его сиятельство, наследный князь Борейский своей кхм… работницей интересуется. Сабуровой. Дело ты вела. Прими заявление об убытках.

— Не приму. Боярыня не пожелала человеческого суда и запросила ордалию. Ее право как подозреваемой. Поэтому дело закрыто. Выйдет – значит, невиновна, останется в Нави – значит, померла душегубка. Соответственно или с живой взыщите, или к наследникам обратитесь.

Оган степенно кивнул. И включил змеиное очарование на полную мощь.

— Я могу посмотреть дело? Хотя бы для поиска родственников.

— Не можете, — яга даже бровью не повела. То ли на Горынычей умение очаровать любую женщину не распространялось, то ли у ведьм имелся иммунитет. – Это закрытая информация. Я пойду, а то пока вы лясы точите, дела колом стоят. С вашего позволения, — коллежский асессор кивнула и, чеканя шаг, вышла из кабинета.

— Вы простите, ваше сиятельство, уж больно крута на язык баба, но умна и въедлива, что тот клещ, а наверху это любят. Жаль только, замуж никто не берет. Вы не глядите, что не красавица, аж четыре печати стоит на ведьме. Силы немеряно, дети огого будут!

— Увы, — Оган развел руками, — но мне с детства подобрана невеста. Я вот о чем полюбопытствовать хотел. Вашему полицейскому участку ведь нужны новые зеркала? Такие, чтоб голосом и кончиками пальцев управлять можно, а не на камни давить? Скажите, сколько штук, и я прикажу поставить их на благо безопасности города. В обмен…