Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 12

Циановые братки с ревом бросились вперед.

Сян с диким воплем бросилась назад! И утащила меня с собой, дважды чиркнув жестами пальцев по коленям двоим браткам, от чего коленки у тех подкосило, и они попадали наземь, а на них попадали и те, что неслись следом за моей коляской.

Бычара Лангхо, рыча бешеным быком, сиганул через эту кучу-малу, в полете срывая с себя куски пиджака, и приземлился прямо на мой выброшенный вперед сияющий кулак. Я не понял, что там произошло, но в могучей вспышке бычий череп сошелся с костяшками кулака и череп не устоял. Лангхо по красивой дуге унесся обратно в темное небо, а оттуда грохнулся прямо на крышу их лимузина, сваляв ту всмятку.

— Бам! Бам! — бабуля двумя ударами сковородки отправила во тьму одного братка справа и одного слева. Атака захлебнулась. На ногах остался только Тао.

Тао, оскалившись, раскрутил искрящий кнут над головой и проорал:

— Колясочник! Ты следующий!

Вот же зараза.

— Я не понял, у вас у всех моя коляска немедленную агрессию вызывает, что ли? — возмутился я, пытаясь собрать всё тепло моего тела в кулаке, но не больно у меня что-то получалось.

— Нет, просто ты меня бесишь, — захохотал Тао. — А теперь попробуй мой электрический стул, сучка!

И захохотал, как полный псих, и хлестанул меня кнутом прямо в грудь.

О, да, детка. Это был именно тот самый электрический стул на всю тыщу мегаватт. Даже на колесиках. От хватанувшего меня спазма едва глаза не вылетели, а сдавленные зубы чуть в десна не ушли целиком! Силой тока, пробившей меня до задницы, можно было ротор подводной лодки раскрутить.

— Миллион лет страданий, — орал в восторге псих Тао.

И так в общем-то это и было…

Я погрузился в клокочущий алый туман. А потом всё слилось в одну ослепительную алую точку в полной темноте, и погасло ведь сердце мое, остановилось.

И в этой полной темноте я увидел как передо мной загораются один за одним алые глаза с вертикальным зрачком:

— Пока я с тобой, ты не подохнешь, падаль. Давай, дергайся, шевелись! Стучи сердечком! Шевели лапками! Глотай воздух! Ты сдохнешь, только когда я разрешу! Давай.

Удар изнутри запустил мое сердце снова.

И я очнулся, второй раз за неполные сутки. В пламенеющем небе мерцали крупные звезды. Их же не должно быть видно… Как так…

Сян потом сказала мне, что получив высоковольтным кнутом в тело я сначала бился от разряда, потом замер так, что Сян решила, что — вот и все. А потом сквозь одежду засветом сотни алых огней у меня на теле, там где шрамы усеяли мою кожу, сотни алых лучей ударили во тьму, я закричал нечеловеческим голосом, поймал кнут голыми руками и, намотав его на руку, потащил упирающегося Тао к себе вплотную, раскрыл рот и пальнул ему в лицо струей алого огня, как Годзилла.

Наверное, не будь Тао ци-практиком, тут его башка дурная и отлетела бы напрочь, а так — только волосы испарились, да кожа с лица сползла до зубов.

Тао укатился туда, откуда пришел, а кнут его остался у меня в кулаке.

А я сам о том моменте ничего такого не запомнил, кроме непонятных алых глаз во тьме и невнятного нечеловеческого бормотания.

Бред. Загрузка режима годзиллы какая-то…

В общем, высокие договаривающиеся стороны обменялись любезностями в рамках протокола. И кто знает, куда бы обмен любезностями мог нас завести, но тут нас грубо и разогнали. Явилась вызванная бабулей Хо подмога с Центрального рынка.

— Так! Эй, горячая шпана, а ну тихо! Стоять! А ну, разошлись! Вы направо, а вы налево!

Это был здоровый мужик, пришедший из темноты, в соломенной конической шляпе, шелковом халате треснувшем на плечах, шире лимузина, седой, но бодрый, и глаза добрые, и кулаки размером с мою голову. Когда говорят что добро должно быть с кулаками, имеют в виду вот таких монстров как раз. У такого добра не забалуешь.

Он поймал братка, который то ли не услышал, то ли проигнорировал его предупреждение, а зря. Дядька его поймал за шкирку и небрежно бросил в темноту, как нашкодившего котенка. Там, куда браток улетел, долго ещё грохотало и обваливалось, а сам братуха так назад и не вышел, что характерно.

Дядька кивнул бабуле как старой знакомой:

— Бабуля Хо. Очарован, как всегда.

— Ох, вы мне льстите, надзиратель Ди! — да наша бабуля реально засмущалась!

А ещё услышав это имя, оставшаяся на ногах братва забеспокоилась, заозиралась! Наслышаны, видать.

Надзиратель Ди бросил в их сторону угрюмый взгляд и пророкотал:

— Не вынуждайте меня применить силу, детки.

Ага, а до того это что было? Предварительные ласки?

— Ты! — заорал мне Тао показавшись из-за спин братков. — Верни мой кнут!

В этот момент меня ещё трясло и хотелось помереть не вставая из коляски.

— Вот этот, что ли? — хрипло переспросил я поболтав концом кнута в воздухе.

— Этот! — выкрикнул Тао.

— А вот хрен тебе, — с полным удовлетворением ответил я ему.

Тао с визгом втянул в себя холодный ночной воздух и…

— Всем стоять, я сказал.

И все встали. И Тао тоже. Ди не орал. Но всех просто парализовало. Когда говорил надзиратель, всё вокруг настороженно замирало, мало ли, вдруг у добра с кулаками именно к тебе появились вопросы…

— Не гневите меня, детишки, — с недобрым спокойствием произнес надзиратель Ди, медленно поднимая руку и сжимая чудовищных габаритов кулак.

Огромный роскошный шаодань пылал в его кулаке, озаряя ярким светом всю округу. Циановые братки, отбрасывая дополнительные короткие тени, явно почувствовали себя окончательно не на своем месте.

Надзиратель, насупившись, огромной ладонью потащил край широкого рукава по правой руке вверх, обнажив второй сияющий шаодань в запястье, третий в предплечье, следующий в локте, потом в плече и на уровне ключицы. Циановый, синий, белый, зелёный… Шесть заряженных шаоданей, один за другим в одной руке! Это же живой шестой уровень, я вижу его воочию! И он был великолепен, могуч как бог, и убедителен, как шестиствольный револьвер! Я, новичок, с первым шаоданем, отправил Лангхо в оглушительный полет через три двери, а что можно сделать с шестью, особенно если разрядить разом? Того, кто попадет под такой раскошный удар, разорвет в кровавую окрошку.

Братки сгрудились, как напуганные школьницы и всему было понятно, что думают о чем-то таком же…

И вот тогда-то я и понял. Я понял, что хочу быть таким как он! Чтобы братки смотрели на меня со священным ужасом и к стенам жались, уступая дорогу. Чтобы ни одна тварь в этом городе не смела на меня хвост поднять. Я хотел быть здесь сильнее всех. Я знал, что могу стать здесь сильнее всех, если разберусь как тут всё устроено, если постараюсь. Больше меня никто не убьет. Я буду сильнее всех. Однажды. Очень скоро. Я вам клянусь.

— Ну? — ещё раз спросил надзиратель.

— Мы это все еще порешаем! — яростно тыкал Тао кривым пальцем в мою сторону, закопченный ежик волос у него на макушке слабо дымил. — Вы еще за все ответите! Босс все узнает! Мы с вами еще разберемся!

— Ну, так присылай своего босса ко мне, — добродушно пророкотал в ответ надзиратель Ди. — Мы все обсудим.

Тао только и мог заорать в бессильной ярости, запрыгнуть в салон помятого лимузина и захлопнуть за собой дверь.

Псих недобитый.

— Какие мы нежные, — покачала головой бабуля Хо, улыбаясь ему вслед.

Уцелевшие циановые братки сложили в салон пострадавших соратников, в том числе Лангхо пускавшего в беспамятстве слюни на асфальт. Даже дверью ему башку прищемили в спешке, но кажется, хуже ему от этого не стало.

Но прежде чем они умчались, я решил прояснить один животрепещущий вопрос.

Я подкатил коляску к лимузину и покачал свернутым кнутом перед тонированным стеклом.

Стекло опустилось, но схватить кнут Тао не смог, я его убрал подальше от окна лимузина.

— Однажды я запихну его тебе в горло до самой рукоятки, — почти спокойно пообещал мне Тао.