Моя Мия. На осколках первой любви (СИ) - Коваль Лина - Страница 42

Как?.. А?..

Вчерашний день – самый ужасный в моей жизни.

А сегодняшний? Что будет сегодня? Страшно думать об этом. Мама четырнадцать часов в родовой. Я слышала, что третьи роды проходят быстрее.

Значит, не всё в порядке?

Папа отвечает на мои звонки через раз. Постоянно говорит одно и то же. «Поговорим потом». По голосу, кроме того, что ему не до меня, ничего не понятно.

– Во всём только я виновата, – продолжаю реветь.

– Ну в чём ты можешь быть виновата? – удивляется Арина, присаживаясь со мной рядом на покрывало. – Это ведь роды. Рождение нового человека. Процесс стихийный. Ты тут совершенно ни при чём, Мия. Сейчас всё во власти врачей-акушеров и Бога.

– Ты не понимаешь, – мотаю головой отчаянно.

Никто не понимает.

Кроме одного человека, который больше ни за что здесь не появится.

Мои запястья обхватывают тёплые руки, но лица я всё равно не открываю. Всхлипываю и реву навзрыд.

Братьев с утра забрал дедушка, а я отказалась уезжать из дома… Чувствую, что должна быть здесь или вообще в больнице. Но отец строго-настрого запретил приезжать.

Ольга Викторовна, наша помощница по дому, в отпуске. Поэтому мы с Рыськой совершенно одни.

– Что случилось у тебя? – обеспокоенно спрашивает Арина. – Ты можешь мне спокойно рассказать?

– Не могу.

– Почему?

– Просто не могу.

– Ты обещала кому-то не рассказывать? – обеспокоенно спрашивает.

– Нет. Я ничего не обещала.

– Об этой проблеме знает кто-то из взрослых?

– Мне девятнадцать, – напоминаю.

Слышу короткий смешок.

– Я имею в виду родителей, Мия.

– Нет, – выдыхаю.

Долинская с сожалением цокает.

– Тогда ты можешь рассказать мне, – предлагает.

Резко убираю ладони от лица и уставляюсь на неё.

– Боже, девочка, – округляет глаза Арина. – Ты со вчерашнего вечера здесь рыдаешь?

Наблюдаю, как она поднимается и выходит из комнаты, бросая через плечо:

– Принесу тебе воды, моя хорошая. Надо же, как ты себя довела.

Поворачиваюсь и пытаюсь разглядеть своё отражение в зеркале. Лицо красное, глаза заплывшие – и сказать нечего – красавица.

Быстро соскакиваю и заправляю кровать.

– Ну вот, пей давай, – говорит Арина, заходя в комнату.

Выпиваю залпом стакан воды.

– Теперь пойдём умоемся, – тянет меня за руку.

В ванной стоит за спиной, ждёт, пока я ополосну лицо ледяной водой. На этот раз отражение в зеркале игнорирую.

Чтобы не расстраиваться.

– Ну, теперь рассказывай, – усаживаясь в кресло, просит Арина.

Я падаю на стул.

– Всё началось в Новый год… я… получила сообщение.

– Оно сейчас у тебя есть?

– Да, – киваю и извлекаю из верхнего ящика стола телефон.

Увидя двенадцать пропущенных, радуюсь. Может, отец звонил? Но ошибаюсь, потому что насчитываю шесть звонков от Юльки, два от Лёвы и ещё по два от Энж и Тайки.

Закатываю глаза раздражённо.

– Вот, – отдаю телефон Арине.

Она забирает его, внимательно читает и охает.

– Почему ты сразу не обратилась к отцу? – хлопает ресницами.

– Подумала шутка… – горько усмехаюсь. – Но потом начались, угрозы, шантаж…

Шаг за шагом рассказываю Арине всю историю.

Ничего не тая.

Про видео.

Про ночь в клубе и Офицерова.

Про то, как зачёт завалила и в радиорубке лишнего сболтнула.

Про Мирона… и Ладу.

Как ездили с ним в деревню, о чём договорились и как ужасно потом всё получилось…

– Ух, – качает головой Арина. – Ну и наворотила ты дел, Миечка.

К концу моей исповеди мы сидим в столовой и ждём, пока закипит чайник.

– Почему родителям ничего не рассказала? Зачем одна справлялась?

– Не знаю, – шмыгаю носом. – Страшно было. Стыдно.

– Стыдно? – удивляется она. – Ты чего? Если бы ты знала, что значит расти вообще без близких, то не стала бы скрывать такое.

Виновато опускаю глаза. Знаю, что Арина росла в детском доме.

Наверное, и правда стоило сказать маме с папой, а сейчас-то попробуй объясни… Да и когда теперь?

Снова утираю слёзы.

– Ты думаешь, всё будет хорошо у мамы с Камиллой? – называю имя сестрёнки, которое заранее выбрали родители.

– Конечно. Откуда в твоей голове плохие мысли?

– Рано ведь, – сомневаюсь.

– И что? Я вон… Оливку тоже рано родила. Поэтому не переживай. Не думаю, что маме стало плохо от вашей трансляции. Скорее всего, просто пришло время. Уверена!

Эти рассуждения заставляют меня немного успокоиться. В полном молчании пьём чай. Я пытаюсь прийти в себя, Арина, по всей видимости, переваривает вываленную на неё детективную историю.

Через полчаса на телефон Долинской поступает звонок от дяди Арсения, её мужа. По тому, как она радостно восклицает «да ты что?», понимаю - у меня родилась сестра.

Проверяю телефон.

От папы звонков нет.

Пусто…

Пытаюсь уговорить себя, что липкое, тёмное чувство внутри – это не ревность к только родившейся маленькой девочке, но получается как-то не очень убедительно.

– Два девятьсот, пятьдесят сантиметров, – сообщает мне Арина радостно, обнимает. – Хрупкая у вас принцесса родилась. Кстати, твой папа и мой Арс поехали в университет.

– Зачем? – вскакиваю со стула.

Зачем-то подхожу к окну и глядя на пушистый снег, нервно кусаю губы.

– Не знаю, но уверена, что они во всём разберутся. Мой муж – лучший переговорщик, – судя по голосу, улыбается Арина. – А вот что ты будешь делать с Мироном?

– Ничего, – проговариваю тихо. – Что здесь сделаешь? Я и сама не понимаю, зачем всё это сделала. Так ревновала его к Ладе, что решила назло…

– Уверена, что вы поговорите и всё образуется, – перебивает Арина, подходит сзади и приобнимает меня за плечи. – Если любовь настоящая, то простить можно всё, поверь мне, – проговаривает с лёгкой грустью.

– Может быть, – отвечаю еле слышно.

– Давай лучше приготовим вам с папой еду, – бодро предлагает Долинская. – Что я зря сюда приехала, что ли?

– Не зря, – смеюсь. – Спасибо тебе. Мне правда стало полегче.

Хватаю телефон и пытаюсь набрать маме, но абонент недоступен. Видимо, пока нет возможности его включить.

Довольно быстро готовим с Ариной суп и запекаем картофель с мясом. Кухня наполняется приятными запахами и у меня наконец-то просыпается аппетит. В тот момент, когда я загружаю посудомойку, слышится отчётливый стук входной двери.

Первым перед нами появляется отец. По виду очень уставший. Может, даже… немного состарившийся за эту ночь.

– Поздравляю, Руслан, – искренне произносит Арина и поднимается, чтобы его обнять.

– Спасибо, Ариш, – отвечает папа тихо, сжимает в руке сложенные в трубочку документы.

Поворачивается в мою сторону и… его лицо становится каменным.

Боже.

– В кабинет, – дребезжит голос отца, рассекая воздух.

В душе́ враз леденеет всё. Просто Арктика... Сердце коркой покрывается.

Он никогда со мной так не разговаривал.

Никогда.

Папа вообще при мне ни с кем таким тоном не общался. Перевожу взгляд на дядю Арсения, который уперев руки по бокам, смотрит на меня то ли с сожалением, то ли с подозрением.

Пожимает плечами неопределённо, затем обращается к супруге:

– Поехали домой, малыш. Сами они разберутся.

Арина растерянно смотрит на меня. В её эмоциях не сомневаюсь, она мне сопереживает как может.

– Мы и правду поедем, – тяжело вздыхает, откладывая фартук. – Помни, что Руслан твой отец и плохого тебе не хочет.

Киваю словно в замедленной съёмке и позволяю себя обнять. Окунаюсь в безумно приятный, нежный аромат духов. Ласковые, материнские руки Арины поглаживают мои плечи. Хочется замереть здесь и… оттаять.

Нестерпимо хочется теплоты… и человеческого участия…

– Я долго буду ждать? – слышится лютый отцовский голос из коридора.

– Беги, – кивает Арина, вздыхая тяжело.

Поворачивается к мужу и обнимает за талию, словно теперь ищет поддержки от него.

У неё есть дядя Арсений.