Моя Мия. На осколках первой любви (СИ) - Коваль Лина - Страница 24

Это открытие стало потрясающим, и мы долго разговаривали обо всём.

О том, почему Лёва согласился на бой и зачем его продолжил, хотя Мирон решил не бороться, чтобы не огорчать меня.

Это тоже открытие... но над ним я не стала рассуждать. Я ж себе не враг?.. Заперла в сердце с формулировкой «до лучших времён».

Ива приносит мне тёплый чай, и мы все вместе долго болтаем. Впереди нас ждут зачёты, парочка из них достаточно сложные. Хочется поскорее всё сдать и одновременно боязно, потому что аноним хранит молчание. А неизвестность – это всегда страшно.

– Поедем? – спрашивает Лёва, когда мы сталкиваемся возле гардероба.

– Угу, – киваю, сжимая тёплую ладонь, – я что-то устала сегодня.

– Надо думать, – усмехается он. – Послать весь универ в пешее…

– Никого я не посылала, – морщусь. – Просто глупость сморозила.

– Спорить не буду, – кивает Лев и притягивает меня за локоть к груди.

С каждым днём его прикосновения становятся всё откровеннее, а я чувствую себя всё более готовой.

– Мия, – окликает меня вежливый голос. – Добрый день. Вы можете зайти ко мне?

Округляю глаза, когда вижу, что по коридору в мою сторону направляется Леонид Арсеньевич – наш ректор.

– Хорошо, – тут же соглашаюсь и вопросительно смотрю на Лёву.

– Я подожду, – кивает он главному человеку в вузе.

– Лев, – мужчины обмениваются рукопожатиями. – Как отец?

– Вроде хорошо всё, – отвечает Демидов крайне отстранённо.

В полном молчании поднимаемся на второй этаж, проходим через просторную приёмную ректората и оказываемся в кабинете, где красного дерева больше, чем в лесах Бразилии.

– Отец твой звонил по поводу зачёта, – хмурится Леонид Арсеньевич, присаживаясь в кресло, а я вскипаю от стыда на месте.

Я знакома с этим человеком с детства и никогда ещё он не смотрел на меня с таким недовольством.

– Я не просила папу. Не думайте так. – Спокойно выговариваю.

– Это радует, Мия Руслановна, – вдруг улыбается ректор. – Зачёт тебе поставили, но работу всё равно придётся подготовить и сдать.

– Конечно, – киваю. – Спасибо. Извините за беспокойство.

Внутренности восстают против такого расклада… Что же я, зря получается завалила зачёт, если аноним узнает об этом… Страшно даже представить.

Но жить в неведении ещё хуже.

– А что за история с петицией?

– С какой? – округляю глаза.

– Студенты отправили обращение на официальном сайте. Подписали петицию об исключении твоей кандидатуры из номинантов премии в этом году.

– В первый раз слышу, – моё лицо становится каменным.

– У тебя проблемы с коллективом, Мия?

– Нет, – закатываю глаза от радости, что он не в курсе о моём позоре. – Всё в порядке.

– Хорошо, – кивает Леонид Арсеньевич. – Тогда помни, что руководство университета на твоей стороне. В конце концов, ничего такого ужасного не произошло.

Вспыхиваю от озарения, что он всё знает...

– Хорошо, спасибо вам ещё раз…

Выскальзываю за дверь. Пока накидываю шубу и иду в сторону стоянки, ещё раз рассуждаю о том, что вечно бояться призраков просто невозможно.

И я не буду переживать, что папа решил мою проблему своими методами. Мне вообще нельзя было идти на поводу у шантажиста. Или шантажистки?

Интересно, кто это?! И как я должна это выяснить?..

– О чём говорили? – подозрительно сужает глаза Лев и подаёт мне стаканчик с кофе.

Пальцы на морозе приятно покалывает от соприкосновения с горячей поверхностью.

– Об учёбе, конечно, – вдыхаю запах любимого капучино.

– Я чего-то не знаю? – иронично приподнимает бровь.

– Папа с ним дружит, – откашливаюсь и делаю маленький обжигающий глоток. – Вкусно нереально. Спасибо!

– На здоровье…

Усевшись в машину, выезжаем на дорогу и направляемся в сторону коттеджного посёлка. На середине пути оказывается сломанным светофор, и мы долга стоим в пробке.

– А это что такое? – хмурится Лёва и кивает в сторону огромного баннера у дороги.

Изумлённо разглядываю… Ладу Милованову в увеличенной в тысячу раз версии. Фотографию эту я находила в соцсетях модели.

Эффектно.

Рыжая в одном тоненьком кружевном белье стоит на коленях, приоткрытым ртом тянется к мужской руке, держащей с помощью деревянных палочек ролл.

Но главное в провокационной уличной рекламе – кричащая надпись на весь плакат:

«Дашь мне в ротик?» и телефон местного суши-бара.

Боже, позор какой. Ещё и на центральном перекрёстке города…

Резко отворачиваюсь, чувствуя гул в ушах. Со мной такое часто бывает. Делает кто-то, а стыдно почему-то мне.

– Надеюсь, это шутка, – приподнимает брови Лёва. – Вряд ли Громов бы одобрил.

– Лада – модель. Постоянно снимается в рекламе.

– Ну, у всего ведь есть предел.

– Возможно, – пожимаю плечами и ещё раз украдкой поглядываю на плакат.

Можно позлорадствовать, но во мне вдруг поднимается волна ревности.

Всё-таки красивая она. Хотя кожу и хочется выбелить с помощью щётки.

Фигура что надо и рот… немаленький. Перед тем как заглянуть в свою персональную комнату пыток и вспомнить о Мироне Громове, резко разворачиваюсь к Демидову:

– Ты считаешь Милованову красивой?

Мой парень на секунду отвлекается от экрана телефона и ещё раз небрежно осматривает Ладку. Сверкает глазами и равнодушно склоняет голову набок.

– Ничего особенного, – даёт свой вердикт Лёва. – Красивая для меня ты, Ми. Да и не люблю... рыжих.

Я тоже, – думаю про себя и удовлетворённо вздыхаю.

Глава 22. Следствие ведёт... Мирон.

– Мирон, – по-отцовски сжимает моё плечо Руслан и усаживается за рабочий стол. – Ты как?

– Да… вроде неплохо.

– Учёба? После Европы адаптировался?

– Сессию закрываю. Пока без хвостов.

– Молодчина. Родина и мы тобой гордимся.

– Спасибо, – смеюсь. – А… как Мия?

Алиев прищуривается и складывает руки на груди.

– У Мии всё хорошо. Были проблемы с зачётом, но это решилось.

– Она с Демидовым встречается?

– Да, – хмурится.

– Ясно, – отвожу взгляд. – Как он вам вообще?

– Лев взрослый, здравомыслящий. С чёткими целями на жизнь. Примерно так я и представлял того, кто будет рядом с моей дочерью.

Вот оно как? Ухмыляюсь как-то по-дурацки.

– Ну и, в конце концов, – продолжает. – Рад, что Мия выбросила из головы все глупости. Уже не раз говорил тебе, первая любовь – ненадёжный фундамент для будущей жизни. Я и сам через это прошёл.

Отвернувшись, прожигаю взглядом чёрный лакированный мини-бар и сжимаю кулаки одновременно со скрипнувшими зубами.

Нет, блядь.

Нет, нет и нет.

Я уже не восторженный десятилетний мальчишка и не шестнадцатилетний пацан.

А Руслан для меня давно не символ преклонения, которого надо слушаться безоговорочно.

Обычный мужик.

Со своими загонами и заморочками. Не самыми примитивными.

Такой же как отец, и как мой дед, поэтому резко возвышаюсь и смотрю на Алиева в упор.

– Думаю, каждый должен учиться на своих ошибках. Тем более, любой случай уникален.

Он отклоняется и насмешливо приподнимает бровь, будто с сыном пятнадцатилетним разговаривает.

– Не надо вам учиться на своих, – возражает спокойно. – Я щедрый, мне для детей ничего не жалко. Тем более, опыта. Пользуйся, мини-Громов.

Взгляд отца семейства Алиевых становится чересчур тяжёлым, но я до последнего его выдерживаю. Эта двусмысленная политика, как и его прозвища изрядно мне надоели.

– Спа-си-бо, – выговариваю с апломбом и развернувшись, топаю на выход.

– Тем более, – долетает мне в спину. – Я был прав. Мия вполне счастлива.

– Ага, – опускаю глаза на блестящую дверную ручку.

– И ты тоже вроде не жалуешься. Зачем приходил-то?!

– Да так. Уже забыл.

Пока выбираюсь в коридор, слышу густой смех.

– Вспомнишь, ещё приходи.

У калитки сталкиваюсь с Демидовым и Карамелиной. Киваю им, стараясь не рассматривать то, как сынок бывшего мэра лапает тонкую талию на улице, при дневном свете.