Моя Мия. На осколках первой любви (СИ) - Коваль Лина - Страница 22

– Демидов непрост, – хмурится Соболев.

Бросив переодеваться, упираю локти в колени и склоняю голову набок.

– Ну он же не отморозок…

– Нет, – хмурится Вано. – Скорее наоборот, слишком принципиальный. Весь в отца, – скалит зубы. – До блевоты правильный.

Вспомнив про старшего Демидова, перевожу тему разговора:

– Как Яна Альбертовна? Ты у нас теперь как Маленький Принц…

Соболев усмехается так, будто ему совершенно понятен ход моих мыслей. И в плечо мне прилетает кулак.

– Скажешь тоже. Мама вливается, пошли покурим.

– Ты только после тренировки, – напоминаю ему и морщусь, но иду за другом к небольшому окну.

– Тяжеловато, наверное, маме, – замечаю, продолжая тему.

Ваня открывает пластиковую створку и вытягивает сигарету из пачки.

Чудак.

Все наши давно перешли на электронные приборы. Дыма практически нет и вони тоже.

– Было бы полегче, – проговаривает он со злостью. – Если бы не толпы пидорасов в администрации.

– Да уж, этого добра там хватает. Отец тоже в шоке, – киваю, выглядывая из окна.

Там по белому снегу за ручку шлёпает парочка. Олень да татарочка.

Соболев, заметив траекторию моего взгляда, тоже смотрит на Алиеву с Демидовым.

Бой через полтора часа. На улице холодрыга. Куда это им приспичило?!

– Дай сигарету, – говорю Ваньке и хватаю из его пальцев окурок.

Затягиваюсь как следует, выпуская облако дыма. В груди становится чуть свободнее.

Мия словно чувствуя, ведёт головой влево, достигает моего лица. Делает вид, зараза, что не заметила и снова отворачивается.

Обманщица.

Демидов втопил и летит вперёд, тащит свою девушку за руку так, что та еле за ним поспевает.

Громила чёртов.

За сестру бы убил, пусть и огрёб потом, а за Карамелину, вроде как и не при делах, да? Где справедливость?

Злость внутри пробивает почву и фонтанирует в каждую часть тела правильно заряжая.

То, что надо перед боем.

– Что скажешь? – спрашиваю, кивая на две уменьшающиеся фигуры.

– Шансов мало.

– Спасибо, друг, – усмехаюсь.

– Я серьёзно, – невозмутимо продолжает Иван. – Ты в последнее время прилёг на снаряды, это минус.

– Есть такое.

– Жопа, – разводит руками Соболев, а затем захлопывает окно.

Возвращаемся в раздевалку и вскрываем бутылки с водой.

– Я тут подумал, – говорит он спустя минут десять. – Избегай столкновений, постарайся вымотать его защитой.

– Понял.

– Голову загораживай и главное, сохраняй полное спокойствие, чтобы не растерять внимание.

– Спокойствие, – вздыхаю тяжело и натягиваю майку.

– Да, даже когда пропустишь, а это обязательно случится. Но лучше пропустить удар в защите, чем если Дёма застанет тебя врасплох.

Блядь.

Надо было первому предложить заплыв в бассейне. Ржу от этой мысли и надеваю свободные шорты.

– Да, – заканчивает Иван. – Не вступай с ним в контактную борьбу. Там сразу продуешь, старайся быть всё время на расстоянии.

– Ладно, – бурчу под нос. – Прорвёмся. Ты со мной?

– Конечно. Весь универ здесь будет.

– Надеюсь, до Арсеньевича не дойдёт.

– Надейся, – в шутку с оттяжкой бьёт меня полотенцем и получает в ответ такой же шлепок. – Пошли тренироваться, Громов. Сделаю из тебя звезду за час.

Всё оставшееся время до назначенного боя мы проводим в зале. С экзамена подтягиваются парни, некоторые из них показывают новые приёмы, я же всё больше охереваю.

Естественно, я дрался в детстве и юношестве. Для парней это естественно.

Но, сказать, что мне нравится?.. Нет.

Только недалёкие люди хотят драться добровольно. Только социопаты не боятся бить других и не испытывают угрызения совести, когда это всё-таки происходит.

Я не считаю себя ни тем ни другим.

Ближе к пятнадцати часам в спортзале начинает собираться народ. Подтягивается и Демидов.

Выходя на импровизированный ринг, обмениваемся рукопожатиями.

– Мия сказала, что разговаривала с тобой, – произносит Лев, и мы оба смещаем взгляд в сторону входа в спортзал.

Там натянув рукава свитера на ладони, стоит Алиева. Напряжённая и почти ревущая. По крайней мере, пылающие глаза об этом явно кричат.

– Разговаривала, – отвечаю, глядя на него в упор.

– И что думаешь?

– Мне не принципиально, бой нужен тебе. Если Мие это неприятно, можно и остановиться.

– Как благородно, – усмехается Демидов, размещая руки на поясе.

– Дело не в благородстве, а в том, что принципы ничто по сравнению с близкими.

– То есть ты готов проиграть? Ради неё? – приподнимает бровь и ждёт ответа.

Ещё раз окидываю взглядом узкую женскую фигуру и понимаю, что любое общественное мнение не стоит ровным счётом ничего, а вот её слёзы…

С детства их терпеть не могу.

– Готов.

– Окей, – кивает Демидов и чуть отодвигается.

Именно в эту минуту в воздухе разносится короткий свисток, а в мою левую щеку кометой летит кулак Демидова.

Успеваю сгруппироваться только после нанесённого удара.

Шок.

Пока вокруг моей головы носятся гуси-лебеди, пропускаю ещё два.

Рот наполняется тёплым металлическим привкусом, сбоку кто-то отчаянно визжит, но уровень адреналина внутри и непременное желание отыграться, заставляют сконцентрироваться и на четвёртый удар суметь увернуться...

Глава 20. Мия и динамики, будь они не ладны...

В ужасе озираюсь по сторонам.

Как в замедленной съёмке прохожусь взглядом по скандирующим и машущим руками студентам Арха. Толпа возбуждена и заведена до предела.

Страшно становится.

Народ требует «хлеба и зрелищ». Всё, как у древнеримского сатирика, только на этот раз вместо зерна и театра на городской площади – человеческая кровь.

И не просто человеческая. Они требуют крови Громова.

Ненависть растекается по моим венам молниеносно. Из девочки, которой страшно, превращаюсь в ту, которую надо бояться…

Сжимаю кулаки до противной боли и держусь из последних сил.

Я настолько ошарашена поведением людей вокруг, что не сразу замечаю – бой уже остановили.

Прилепив свой обескураженный взгляд к окровавленному лицу Громова и безжалостно сшибая всех вокруг, отправляюсь к огороженному квадрату в центре спортивного зала.

– Зачем, ты это сделал? – взвизгиваю, когда приближаюсь к Лёве.

Ещё час назад мы ездили вместе на обед. Он спонтанно позвал – я согласилась. Думала, удастся убедить, но даже побоялась поднять эту тему.

Смалодушничала.

Красивый ресторан, вкусная еда, непрекращающийся флирт между нами. Блин. Как он мог?!

Как. Он. Может. Быть. Таким. Жестоким?..

– Успокойся, – отвечает Лёва, как обычно, довольно хладнокровно, и поворачивается в сторону плотного кольца из людей, облепивших Мирона.

Сплюнув на пол и размяв шею, мой парень потирает основательную ссадину на скуле и кричит:

– Ты как, Гром?

Мирон фокусирует взгляд на нас. Насколько получается в данный момент.

Сквозь толпу медленно осматривает сначала моё зарёванное лицо, на мгновение зависает, а затем обращается к Демидову:

– Лучше всех. Благодарю за бой.

Дальше отзывается на какие-то вопросы парней и внимательно слушает то, что ему пытается донести Ваня Соболев, при этом не разрывая зрительного контакта со мной.

С ужасом занимаюсь исследованием внушительной гематомы над заплывшим глазом. Паника внутри достигает критической отметки. Воздуха становится катастрофически мало и с моих губ слетает громкий всхлип.

– Ми-рон, – выдыхаю, подавшись вперёд.

– Не надо, – обрубает он взглядом, затем чуть улыбается через силу. - Не надо, Карамелина, - слышу бархатный голос у себя в голове. Он не хочет моей жалости.

Между нами всего пара метров, но фактически мы давно по разным краям одной большой пропасти.

Сердце разрывается в мелкую крошку. Это я виновата, – приходит озарение.

Прозрачные глаза сверкают от кипящего в его теле адреналина, тёмные волосы в беспорядке, а чёрно-белая майка заляпана кровью.