«Колонист» - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 64

– Связник возвращается, – рассмотрел я бойца, которого отправили предупредить наших. – Только он как раз на секрет движется. Надо предупредить и привести его сюда.

– Семёнов, – мгновенно отреагировал сержант. – Понял приказ?

– Да, – кивнул один из разведчиков и скользнул к берегу, а дальше на лёд, и побежал навстречу тому.

К счастью, рассмотреть те друг друга смогли, опознались, и связник вскоре лёг рядом с сержантом, пытаясь восстановить дыхание.

– Приказали подсветить цели. Вот, ракетницу дали.

– Угу, – забрал сержант ракетницу и пять патронов. – Некрасов, ты ночью видишь, как кошка…

– Я кот, – буркнул я обиженно.

– Не важно. Бери ракетницы, обойди секреты и пусти ракеты, причём так, чтобы те опустились у пушек. Наши гаубицы по ним бить будут.

– Есть.

Забрав ракетницу и патроны, я отполз назад и дальше заскользил на лыжах в обход секрета, потом по-пластунски проскочил между двумя, снова на лыжи и дальше, пока не сблизился со позициями. Там уже снаряды готовили, протирали от смазки. Рота, что прибыла с орудиями, готовилась защищать орудия, позиции оборудовали. Я рассмотрел у них четыре на вид самых обычных пулемётов «максим». Со щитками, всё, как и положено. Вот у одной такой позиции я и остановился, приготовил гранату и, достав ракетницу, кинул гранату в снежный окопчик, после чего пустил ракету вверх. Мне нужно понять, как та полетит. Тут раздался взрыв, раскидав расчёт, за спиной вразнобой забили винтовки и застрекотал ДП, как я пустил вторую ракету, чтобы та точно легла у орудий. Баллистику у ракет я понял, фиговая она была, но примерно на глазок закинуть ракету можно было. Потом третью пустил и понял, что зря. Среди финских орудий уже начали вставать тяжёлые султаны снега и земли от разрывов наших снарядов. Финны бросились врассыпную, а я, рванув вперёд, скатился в окопчик. Ещё и ножом добил подранков, да всех потыкал, мало ли оживут. Лыжи оставил на месте откуда ракеты пускал. Дальше сняв личное оружие с трупов, два автомата и пистолет, я стянул пулемёт с площадки и, с трудом подняв его, поставил на другую сторону, направив оружие на позиции противника, после чего стал поливать выживших пулемётным огнём. Снаряды рядом рвались, оглушая, но всё равно я радостно орал, поливая длинными очередями солдат противника.

Неожиданно в окопчик спрыгнули несколько разведчиков, один сразу стал помогать, у меня лента закончилась, снаряжали запасную, другие выкинули трупы бывшего расчёта пулемёта, чтобы не мешали, как бруствер получились. И вот пулемёт снова застрекотал. А сержант, забрав у меня ракетницу с двумя последними патронами, ракетами корректировал гаубицы, где финны залегли. А когда комендантская рота подошла, с ней рота от батальона, что деревню защищал, там мало выживших осталось, собрали едва ли три десятка раненых и контуженых финнов. Нас же отправили преследовать тех, кто смог сбежать, из секретов, например. Прошлое задание отменили, там другую группу нашего взвода задействовали.

Из окопа, от пулемётчиков, я прихватил автомат и подсумки с коробчатыми магазинами к нему. Карабин за спину, автомат в руках, и так мы двигались за противником. Ещё шестеро обзавелись автоматами, но своё оружие не бросили, как и у меня за спинами, находились. Преследовать противника не такое и хорошее дело, обычно в таком случае выставляют засады. Наше отделение усилили стрелковым взводом, тот позади двигался, а мы, оторвавшись метров на сто, в дозоре. И вот километра мы не прошли по довольно густому лесу, приближаясь к опушке, когда я замер, подняв руку. Похоже, сержант, уверовав в моё отличное зрение, теперь всегда меня впереди в дозоре держать будет. Тот тут же подполз и тихо спросил:

– Видишь что-нибудь?

– Да. Тут опушка метрах в тридцати, дальше открытое поле полосой. Может, поляна. Метров сто оно, дальше снова опушка леса, и на опушке трое финнов позицию оборудуют. Пулемёта нет, три автомата. Двое работают, один охраняет и следит за этой стороной. Если мне ДП дадут, я их отсюда срежу. Больно удобно устроились.

Пулемёт тут же принесли, я пытался поставить на снег сошки, но почва неудобная, так пулемётчик лёг, и я его спину как бруствер использовал. Сначала прикинул, поводя стволом по каждой цели, двое вместе были, а наблюдатель отдельно сидел, вот с него я и хотел начать. Дал короткую очередь, видя, как пули сбили его, тут дистанция-то всего сто пятьдесят метров, длинной очередью стал поливать двух других. Одного точно срезал, вот второй успел нырнуть за дерево, в своё укрытие. Правда, я ногу рассмотрел, смог зацепить её короткой очередью, и когда тот схватился за неё, высунувшись, добил диск, но поразил его.

– Все трое готовы, – тут же доложил я командиру. – Но лучше в разных местах на поле выходить, чтобы групповой целью не быть.

Тут и бойцы стрелкового взвода подползли, пулемётчик менял диск, а мы, выйдя на поляну, быстро пересекли её, осмотрев секрет. Уничтожен, даже подранков не было. Сержант горевал, один автомат разбит пулями. Он на груди у наблюдателя висел, но зато боезапас с него сняли, да и два других автомата и трофеи прихватили. Стрелки с завистью за нами наблюдали, но знали, чьи это трофеи. Правда, взводный их пообщался с Буровым, и оба трофея ушли стрелкам, о чём-то видимо договорились. А мы уже шли дальше по следам. Судя по бинтам и крови, раненые среди финнов точно были. В двух местах я мины обнаружил, сам снимать не стал, среди разведчиков нашёлся специалист, но тот посоветовал просто обойти, что мы и сделали. Чуть позже, на стыке двух советских батальонов нашей дивизии и нагнали финнов, где дали им бой. Тут и бойцы из батальонов подтянулись, но ускользнуло мало, я троих видел. Одного из карабина снял, двое ушли. Дальше Буров умотал куда-то, а потом повёл к штабу одного из батальонов. Тут вообще снежные дома настроены, живут в лесу, палатки снежными блоками обложат, внутри печка или просто огонь разводят, так и обогреваются. Именно такая палатка была и у местного комбата в звании старшего лейтенанта. Тот вышел из неё и, осмотрев строй нашего отделения, взвод, что нам придали для усиления, рядом стоял, сказал:

– Бойцы, отобрать не имею право, а вот попросить могу. Не поделитесь трофеями? Автоматы очень нужны, особенно дозорным и часовым. У меня трое только и успели по выстрелу сделать, как их убили. А такая быстрая машинка шансов им больше даст.

– Товарищ старший лейтенант, а гранаты? – подал голос кто-то из строя.

– Не успевают использовать.

– Товарищ старший лейтенант, – подал в этот раз голос я. – Готов обменять свой автомат и трофейный пистолет с боезапасом на ту самозарядную винтовку, что у вас в палатке у входа висит.

– Глазастый, – улыбнулся комбат. – Эту винтовку прошлой ночью колонна привезла, целый грузовик, новейшие, месяц назад только выделывать на заводе начали. Сегодня днём её получили. Добро, меняемся.

Я снял автомат, подсумки, пистолет достал из вещмешка с кобурой, ещё один остался, и получил винтовку, к ней штык-нож и четыре подсумка с запасными магазинами, пятый торчал в самой винтовке. Это была СВТ. Осмотрев затвор, увидел, что тот в открытом положении, и вопросительно посмотрел на комбата.

– Сложное оружие, решили испытать, четыре выстрела дала и заклинила. Так что, боец, теперь она твоя.

– Ухаживать за оружием нужно, товарищ старший лейтенант, тогда оно вас никогда не подведёт.

Я всё равно был рад и вернулся в строй, под недовольным взглядом Бурова. Автоматы уже ценились, вон, даже простые стрелки выменивали их, как со мной произошло. А ведь в дивизиях были свои автоматы, ППД, но их почему-то перед самой войной изъяли, и вот трофеи теперь собирали и выменивали. Комбат с разрешения Бурова выменял ещё четыре автомата на довольно неплохие вещи. После этого нас отправили обратно к штабу дивизии, куда мы и добрались с рассветом. Дальше сержант писал рапорта. Меня долго расспрашивал, что и как я делал, что видел. Сам я винтовкой новоприобретённой занимался. Эти ухари её даже от консервационной смазки не почистили, так сверху прошлись. Я разобрал винтовку, тщательно почистил, отрегулировал газовый регулятор, смазал оружейным маслом и всё собрал. Зарядил – и винтовка готова к бою. Винтовку я вписывать в свою красноармейскую книжку не стал, я вообще её собирался прихватить домой. По сути, та зависла в воздухе, комбат её наверняка спишет как утерянную в бою, а карабин на мне числится, вот его и сдам после войны. Правда, две дуры носить придётся, но мне не привыкать. Подсумки сменил на ремне, теперь буду СВТ пользоваться. А в лесах дальнобойная, мощная, самозарядная скорострельная винтовка – это очень серьёзно и отнюдь не весело. Для финнов.