«Колонист» - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 18

Это меня возбудило, десять лет прошло, как я погиб там, надеюсь, мои жёны выжили. Жить не смогу, если не узнаю, что с ними и детьми всё благополучно. Надо будет избавиться от французов, в смысле, добравшись до берега, свалить по-тихому, найти посудину и оправиться к Филиппинам. Посещу деревню, узнаю, как там дела, филиппинский язык я хорошо теперь знал, спасибо жёнам, и говорил на нём. Если их там нет, остров посещу. Может, там живут? Пока же я слушал рассказы моряков о том, как жил Анри, а сам размышлял, информации достаточно, чтобы разобраться, так что мне с ними действительно не по пути. Привстав, я осмотрел горизонт, мы как раз на верхушке очередной волны были.

– Парус! – заорал я, указав в нужную сторону.

Многие вскочили, всматриваясь вдаль, послышались радостные возгласы, но другие говорили, что судно слишком далеко и нас с него не увидят. С первой шлюпки, заметив нашу суету, заинтересовались причинами. Там подтвердили, далеко парус был.

А шли мы к африканскому берегу. Он был ближе всего. Что ж, подождём.

Три дня нас мотало по волнам, но к берегу мы всё же подошли. Я ещё один раз парус рассмотрел, но тоже далеко, так что спасения с помощью судна не было. Когда вдали показалась полоска берега, я встал на носу, удерживая равновесие, и осматривался. Первая шлюпка шла впереди, метрах в сорока, там тоже активно работали вёслами. Всем хотелось оказаться на берегу. Так вот, всматриваясь вправо по ходу движения, я сообщил шкиперу:

– Похоже, мы не одни. Там дальше вижу шлюпку, тоже к берегу идут. Не с того ли это судна, что нас таранило?

Говорил я спокойно, не напрягая голоса, ненастья нет, ничего не мешало общаться. В шлюпках властвовала скука, новостей нет, знай греби, меняясь местами с уставшими, и всё. Так что моё сообщение вызвало ожидаемое оживление, многие повскакивали, рассматривая чужую шлюпку, и стали перекрикиваться с пассажирами первой. Там тоже стали изучать соседей. Офицер в соседней шлюпке приказал грести дальше, но забирая в сторону от соседей. Те вскоре тоже нас рассмотрели, подняв вёсла и всматриваясь, но дали подойти, что позволило нам опознаться. Оказалось, это были англичане с военного корабля «Капитан Кук», и это было проблемой. Насколько я знал, сейчас Англия воевала с Францией. Договорились спасаться вместе, всё же судно у нас гражданское было, так вместе и направились дальше. А я всё общение молчал, сцепив зубы так, что опасался, что те покрошатся или челюсть треснет. Старшим в шлюпке был тридцатилетний лейтенант. Я его узнал, но тогда, поднимаясь на борт моей яхты, тот был молоденьким мичманом, отдавшим приказ солдатам взять меня. После этого и последовали удары прикладами. Значит, при взрыве яхты он выжил, если вообще на её борту был. Вот это и нужно выяснить. Хорошо, что он согласился, что на африканском берегу вместе будет проще, а потом разойдёмся своими путями. Вот так я сидел и изводил себя мыслями, что же там потом случилось, когда я фрегат взорвал? И то, что этот бывший мичман тут, убивало все надежды, что мои выжили. Это ещё больше сводило с ума.

К берегу мы подошли уже в потёмках, высаживаясь на пустынном берегу. Вовремя тут оказались, воды практически не осталось, экономили как могли, зато сухари ещё были. Поэтому, когда мы наконец ощутили под ногами твёрдую почву, было послано несколько групп разведчиков в разные стороны, чтобы найти пресную воду. Разведчики разбежались, а я, незаметно покинув общий лагерь, – шлюпки и английский баркас уже подняли повыше, чтобы с приливом их не отнесло, – поднялся на возвышенность и осмотрелся. Хм, милях в трёх я рассмотрел ещё одну шлюпку. Подозреваю тоже с английского военного корабля. Группа разведчиков, что направлялась в ту сторону, вскоре их встретит, наткнувшись. Те там уже и костёр развели. В группах было по одному французу и по одному англичанину, так что договориться смогут. С другой стороны, всё так же пустынная местность, источников воды я не рассмотрел. Похоже, с источниками тут проблема, неудачно нам именно этот берег попался. Вернувшись обратно, я сообщил шкиперу нашей лодки:

– Там дальше костёр рассмотрел, к ним одна из групп направляется.

– Англичане, похоже, – задумался тот. – Их и так на этом баркасе много, четыре десятка, а тут вообще больше нас станет. Могут и напасть, доверять бриттам нельзя. Пойду со старпомом поговорю.

Однако тот отмахнулся, договор, пусть в устной форме, составлен, так что беспокоиться не о чем, мол, тот офицер поклялся своей честью. Ворча, шкипер вернулся на место, успокаивая людей. Я же даже и думать не стал, так же незаметно покинул лагерь и укрылся на возвышенности, где, накрывшись курткой, вскоре уснул. Высокий кустарник неплохо защищал меня от чужих взглядов, так что я посчитал место безопасным.

Проснулся я от хлопка выстрела, что раздался неподалёку. Вскакивать не стал, а приподнявшись, надел куртку и, подобравшись ползком к краю кустарника, всмотрелся в то, что творится на берегу. Ещё не рассвело, но похоже осталось недолго ждать рассвета. Первое, что я увидел, это лежавший на песке мой спаситель с «Магдалены» и английский солдат, по форме морской пехотинец, что начал перезаряжать ружье. Остальных французов сгоняли как скот в общую кучу, по ходу дела обыскивая. Знакомый мне английский лейтенант общался с ещё одним, того же звания, чуть в стороне, ничуть не смущаясь произволу. Было ещё три мичмана, но они командовали своими подчинёнными. Трёх французских моряков, включая тело моего спасителя, взяв за ноги и за руки, отнесли к кромке воды и бросили в волны. Там отлив, тела в море унесёт. Видимо, они оказали сопротивление, двух, похоже, закололи штыками, одного застрелили. Неприятная ситуация.

Проверив карманы, кошель на месте, перстень я в него убрал, нож тоже, я скользнул в сторону. Нет, не к англичанам, проснулся только что, и организм требовал вывести излишки жидкости из него, терпеть уже мочи не было. Сделав дело, я уже стал красться к англичанам. Интересовал меня тот лейтенант, которого я узнал. Пленные? О нет, вот о них я заботиться не собирался. Тем более если не будут возникать, переждут до конца войны в лагерях или ещё где и вернутся живыми домой. Ну или их тут закопают, чтобы водой не делиться. Источников-то, как я слышал, не нашли.

Пустынный берег. Подкрасться к лейтенанту невозможно, тот был постоянно окружён своими моряками и солдатами. На берегу кроме наших шлюпок прибавилась ещё одна, тоже без мачты. Видимо, англичане тоже не успели их оснастить всем необходимым. Единственно, что удалось сделать, снять выставленного часового, забрав у него треуголку, солнце тут жаркое, ружьё, ремень с подсумками и морским тесаком, ну и по карманам прошёлся. Кошель тощий, однако хоть такой трофей. Тело я с трудом оттащил к кромке воды и сбросил в море. Как они с нашими, так и мы с ними. След затёр, как и капли крови. Пусть ищут, мало ли решат, что тот дезертировал. Кстати, у пехотинца, которого я зарезал, был ранец за спиной, его тоже прихватил. Надо глянуть, что внутри, но точно не пустой.

Я едва до рассвета успел вернуться обратно в заросли, оставшись незамеченным. Проверив ружьё, заряжено, положил его рядом. Короткое оно, не пехотное, чтобы в тесных помещениях на кораблях можно было использовать. Для меня вполне ничего, по руке. Потом осмотрел ремень с подсумками. Вытащил тесак и проверил остроту. Так себе, но использовать можно. В подсумках мелочовка разная была, включая кресало, кремень и трут, махорка имелась, трубка, мешочек с солью. Запаса пороха и пуль было всего выстрелов на двадцать, маловато будет. Хотя, как мне помнится, это нормальный запас для пехотинца. Больше ничего интересного в подсумках не было, стал проверять ранец, надев на голову треуголку, не без интереса поглядывая на лагерь внизу. Вряд ли кто решит, что я так близко укрылся, метров шестьдесят до пленных, так что чувствовал себя в безопасности. В ранце я нашёл пачку сухарей, штук двадцать, каменных как гранит, два куска сушёного мяса, очень солёного, и флягу, но пустую. Похоже, когда корабль тонул, тот, не теряя голову, вытряхнул из ранца разное барахло и запихнул самое ценное, и я не могу сказать, что тот был неправ. Больше в ранце ничего не было. Я в него убрал кошель капитана «Магдалены», если это действительно он был, одежда-то гражданская была, не форма, как у других французских моряков, туда же кошель пехотинца, и всё пока. Дальше я стал возиться с ремнём, на котором были подсумки, подгонял по размеру, плюс плечевые ремни. Вот они мне не нравились, белые, демаскируют, но без них никак, сползает ремень, тяжёлый.