Пипец Котенку! 3 (СИ) - Майерс Александр - Страница 25

— Хочу заметить, что дуэль на пистолетах часто приводит к летальному исходу, — спокойно замечает Грозин и переводит взгляд на барона. — Вам не позволили смертельный поединок и вы решили отыграться, ваше благородие?

— Даже если так, то что⁈ Ты вообще кто такой?

— Василий Грозин. Адвокат его сиятельства Котова и его секундант.

— Ну, раз ты адвокат, то прекрасно знаешь — я имею право на выбор любого оружия. Что поделать, если дуэль на пистолетах часто приводит к смерти, — скалится Анатолий. — Ты же не испугался, Ярослав?

— А кого здесь пугаться? Идёмте.

— Проводи их! — приказывает барон слуге. — Мне нужно переодеться, господа. Буду через пятнадцать минут.

Лакей отводит нас с Василием на задний двор, и по дороге Грозин разъясняет мне правила. Потому что про дуэль с барьерами я раньше даже не слышал.

— Прежде всего скажите, вы намерены ранить или убить барона?

— Убивать не хочу, — отвечаю я. — Раню с удовольствием.

— Хорошо. Тогда оптимальной дистанцией между барьерами будет двадцать шагов, — кивает Грозин. — Слушайте: вам выдадут однозарядные пистолеты. Учтите, что это не современные револьверы, точность крайне низкая. Вы с противником отойдёте на равное расстояние от барьеров и по команде начнёте сходиться. Бежать запрещено, отступать тоже, но идти вперёд можете с любой скоростью.

— И кто первый доберётся до барьера, может стрелять, так, что ли?

— Нет. Прошу, не перебивайте, ваше сиятельство.

— Хорошо, хорошо, — бурчу я.

Слуга бросает на меня мимолётный взгляд. На его губах играет гаденькая ухмылка.

— Что весёлого? — спрашиваю.

— Простите, господин, — спокойно отвечает слуга. — Непривычно видеть аристократа, который не знаком с правилами дуэлей. Впрочем, вы совсем недавно получили высокое звание, поэтому простительно.

— Ты, что ли, будешь меня прощать, холуй придверный? — не выдерживаю я. — Заткнись, пока я не отрезал тебе что-нибудь за оскорбление.

— Простите, ваше сиятельство, — бормочет под нос лакей.

— Слушаю дальше, Василий, — поворачиваюсь я к адвокату.

— Стрелять можно в любой момент, — невозмутимо продолжает Грозин. — Но у каждого, как вы понимаете, лишь одна пуля. Поэтому тот, кто стреляет вторым, имеет право потребовать от противника подойти к барьеру. Чтобы иметь возможность выстрелить с более близкого расстояния.

— Ах вот откуда выражение «К барьеру!», — восклицаю я. — Хорошо, понял. Никаких проблем.

Слуга выводит нас на задний двор и с поклоном удаляется. Здесь неожиданно красиво — со стороны улицы дом Кузнечикова плачет по ремонту, а вот садик у него неплохой. Беседку, конечно, не мешает покрасить, но небольшая аллейка с мощёной дорожкой смотрится очень уютно.

Скоро к нам выходит седой мужчина в мундире, который представляется гвардейцем барона и его секундантом. Они с Василием отходят в сторону и оговаривают условия дуэли.

— Ваше сиятельство, — возвращается ко мне адвокат. — Кузнечиков настаивает на десяти шагах. Это дистанция, с которой невозможно промахнуться даже из дуэльных пистолетов. Ранение или даже смерть одного из участников неизбежны.

— Хорошо, — пожимаю плечами. — Я не против.

— Уверены? Согласно дуэльному кодексу, такое расстояние допустимо только в случае серьёзных оскорблений. Конечно, барон наверняка пригласит целителя, но тот может не успеть…

— Расслабьтесь, Василий. Я не боюсь. Если Анатолий так хочет пустить мне кровь, пусть попробует.

Грозин молча кивает и возвращается к седому гвардейцу. Они отмеряют десять шагов и кладут поперёк дорожки длинные палочки. Затем заряжают пистолеты, которые принёс в чемоданчике гвардеец, и проверяют друг друга.

Всё честь по чести, прямо настоящий ритуал. Мне даже интересно становится. Ещё и лёгкий снежок пошёл, драматизму добавляет. Приходит целитель, молча всем кланяется и садится на лавочку поодаль. Лицо у мужика недовольное, как будто его оторвали от важных дел.

Наконец-то, появляется и сам Кузнечиков. Он вырядился во фрак с пышным красным галстуком, а на руки надел белые перчатки.

— Прекрасно выглядите, ваше благородие! — восклицаю я. — Если вдруг случайно вас убью, даже не придётся переодевать для гроба.

— Посмотрим, кто кого, — цедит сквозь зубы Анатолий.

— Господа, напоминаю, что дуэль не смертельная! — неожиданно сильным голосом объявляет Грозин. — Если кто-то намеренно попытается убить соперника, я буду вынужден доложить в городскую канцелярию. Сами знаете, чем это грозит!

Я не знаю, но надеюсь, что Кузнечиков в курсе. Судя по тому, как уверенно он держится — стрелять наверняка умеет, даже из таких неказистых пистолетов, больше похожих на дубины. Винтовки, которыми я пользовался, тоже заряжаются через дуло, но чтобы надо было бить молотком по шомполу, такого я ещё не видел.

Архаичный огнестрел, в реальном бою такого уже не встретишь. Но дворяне такие дворяне, приверженцы традиций и всё такое.

В качестве финального аккорда седой гвардеец ставит артефакт, реагирующий на магию. Чтобы никто не попытался создать духовный доспех или как-то ещё повлиять на исход поединка колдовством.

Стоит включить арт, как он тут же начинает дребезжать и мигать красным цветом с одного боку, ближе ко мне.

— Ха! — восклицает Анатолий. — Так и знал, что ты струсишь.

— Глупости. Просто у меня есть чары, которые действуют всегда.

Отключаю ауру Убеждения, снимаю постоянный слой доспеха, и артефакт сразу же успокаивается.

Ладушки. Секунданты выдают нам оружие и велят расходиться. Потом Василий командует «стоп!», несколько секунд театрально молчит и рявкает:

— Сходитесь!

Помня правила, я не собираюсь стрелять издалека. Быстрым шагом иду к барьеру. Кузнечиков идёт медленнее, целясь в меня на ходу. Походу, так можно — тоже поднимаю пистолет и направляю на него.

Первым добираюсь до барьера и стою, держа на прицеле нижнюю часть тела противника. Если попаду в сердце или тем более в голову, барон умрёт очень быстро, никакой целитель не поможет. А вот если в живот, ноги или в то, что между ними — шанс выжить при помощи лечащей магии почти сто процентов.

Очень надеюсь засадить пулю именно в пах. Чисто ради веселья. Это ведь будет ещё унизительнее. Уже представляю, как расскажу газетчикам, что отстрелил Кузнечикову пенис, а целитель отчаянно пытался приставить сморщенный от холода стручок на место…

Бах!

Анатолий не доходит до барьера несколько шагов. Останавливается и сразу же стреляет. Мощный удар в левое плечо разворачивает меня и чуть не роняет на землю. Невольно вскрикиваю, потому что очень, сука, больно.

«Тебе помочь? Тебе помочь? Давай вылечу!» — паникует в мыслях Люсиль.

«Позже…»

— Барон Кузнечиков попал! — констатирует седой гвардеец. Пытается скрыть радость, но хреново получается.

Смотрю на своё плечо. Твою мать, ничего себе дырень. Мясо во все стороны торчит и кровища хлещёт как из ведра. Вот в чём прикол таких пистолетов — точность низкая, но зато калибр такой, что раны остаются чудовищные.

Левая рука висит плетью, голова кружится, во рту пересохло. Кровь уходит очень быстро.

— Василий? — смотрю на своего секунданта. — Я же могу выстрелить?

— Если желаете, — отвечает тот. — Но лучше немедленно…

— К барьеру! — вскрикиваю, втыкая в Кузнечикова злобный взгляд.

Блин, мечтал это сказать. Думал, уже не получится.

Анатолий бледнеет, но выполняет требование. А я давлю на спусковой крючок — тугой, зараза — и раздаётся выстрел.

Отлично! Ещё одна мечта исполнена. Барон хватает себя за гульфик двумя руками и падает на колени, бешено вопя. Целитель сразу же спешит к нему.

— Стоять! — Грозин бросается наперерез. — Мой дуэлянт был ранен первым, вы обязаны сначала помочь ему.

— Да не стоит, — отмахиваюсь я, садясь на снег.

Люсиль появляется на правом плече и помахивает крылышками, залечивая рану на левом. Да и потоки маны я уже настроил нужным образом.

Сам справлюсь, без чужих лекарей с недовольной мордой.