Граман. История жизни. Начало пути (СИ) - Ody - Страница 37

«Бедный Кельс… – приговаривал Граман, подходя к растению, чтобы срезать его цветок, листья и немного корней, для пополнения своих запасов, – как же ты не уберег себя…» – продолжал негодовать землянин, ловко орудуя ножичком и нехитро срезая нужные части.

Пока землянин возился с корнелистником, то до его ушей дважды доносился рев бера, который становился с каждым разом немного громче. А, что хуже всего, звуки шли аккурат со стороны деревни и все бы ничего, так как он понимал, что зверь точно не доберется до Диста, да и не в ту сторону он движется, но вот личная безопасность под большим вопросом. Еще больше нагнетало обстановку то, что уже давно разносившийся запах гари и дым, все никак не мог отогнать зверя.

«Хорошо хоть криков людей не слышно, значит с ним никто не дерется. А мне, пожалуй, лучше тут не задерживаться и сваливать подальше ради сохранения целостности своей же тушки».

Как только все необходимое было срезано, Граман тут же направился в сторону, где оставил свой мешок, по пути бережно заворачивая добычу в разные тряпочки. Добравшись до нужного места, аккуратно, но торопливо, сложил все в мешок, одел свою ношу и побежал глубже в лес.

«Корнелистник… – думал землянин, пытаясь отогнать ненужные мысли, которые, по его мнению, в текущей ситуации могли бы привести его только к лишней сейчас панике, – абсолютно безобидное растение большую часть времени, кроме момента цветения. Цветок корнелистника обильно высвобождает в воздух свою пыльцу, которая, попадая в организм через слизистые, влияет на вестибулярный аппарат, вызывая временную потерю равновесия и координации движений. При этом, если нет никакой защиты, изменения ощущаются как исчезновение опоры под ногами, что заставляет существ терять равновесие и падать. Этот эффект может длиться всего несколько мгновений, если в организм перестает попадать яд, после чего восстанавливаются равновесие и все опорно-двигательные функции.

Польза корней растения заключается во впитывающих свойствах, а листья являются промежуточным или связующим компонентом множества зелий. Цветок считается довольно полезным, так как используется для очищения различных примесей в зельях, делая их немного более эффективными. Но в связи с трудностью его получения и отсутствии острой необходимости, не сильно востребован у алхимиков или зельеваров».

Решив, что достаточно отвлекся, снова услышал рев бера, который, казалось, был прямо возле него.

«Ну нахер… – подумал Граман и, ускорившись, заметил как пробегает мимо здоровой красной тряпки, висящей на ветке впереди, – это мы прихватим с собой, – после чего сорвал ее и подумал: – вот и пройдено испытание, осталось только не сдохнуть».

Землянин не знал, да и не мог подозревать, что бер охотился на пепельных лис, будучи разъяренным тем, что они задрали его детеныша. Отчего зверь не вступал в схватки с людьми и не обращал внимания на дым, преследуя лишь одну цель - месть. Подстегиваемый страхом, он продолжал углубляться в дебри, что получалось у него довольно хорошо и быстро. Не мудрено, ведь он находился под действием зелья скорости. А на такие мелочи, как отсутствие ловушек и декораций, сделанных Арисом и намалеванных Феротом, он даже и не думал обращать своего внимания. Конечно, ведь они просто вылетели из его головы.

Таким темпом, Граман довольно скоро добрался до ближайшего утеса и, беги он по земле, а не по ветвям довольно плотно растущих раскидистых деревьев, то несомненно заметил бы границу, обозначенную слезным порошком и проходящую задолго до каменной гряды.

Заметив расщелину в гигантской каменной стене с небольшим отрицательным уклоном и, сочтя ее достаточно широкой для того, чтобы пролезть самому и довольно узкой для бера, ринулся прямо к ней, не думая о том, что это может быть опасно или попросту может попасть в ловушку или жилище зверушки, которая может оказаться более опасной чем хищники, встреченные ранее.

Глава 18. Таинственный дом

Пробравшись внутрь, Граман, судорожно достал из заплечного мешка моток тряпок, расстелил на земле, накрошил поверх хвойной смолы и начал наматывать на подхваченную у самой расщелины палку, предварительно обработав ее топориком от сучков и веток. Соорудив факел, поджег его и стал осматриваться вокруг. Полость в которой сейчас пребывал землянин, оказалась довольно просторной и имела в углублении проход, уходящий в темноту.

Вспоминая повадки и особенности беров, Граман решил, что дожидаться пока хищник уйдет, будет плохим решением.

«Если медведь уже напал на мой след и воспринимает как дичь, то дожидаться пока он уйдет нужно примерно сутки, а сидеть тут и провоцировать его своим запахом и звуками, не самая лучшая идея. Значит можно посмотреть, что находится в глубине этой пещеры, – думал землянин, не исключая того, что впереди может находиться другой выход, а опасаясь неизвестности и возможных неприятностей, решил: – в крайнем случае, через сутки, вернусь обратно тем же путем. Бер к этому моменту уже уйдет, хотя проверка и осторожность лишними не будут. Главное, чтобы никто от него не пострадал, пытаясь меня найти или спасти».

С такими мыслями, Граман направился в глубь расщелины и, после непродолжительного пути, оказался, практически на самом дне какой-то горной трещины, идущей вдоль гряды. Сверху, виднелось ясное небо, а рядом под ногами пробегал ручей. Так как кругом было достаточно светло, а в дополнительных источниках света не было нужды, достав из мешка тряпку намочил ее в воде и обернул факел, чтобы потушить огонь.

Добравшись до конца трещины, он увидел еще один лаз, который выглядел будто отполированный.

«Наверное, этот ручей иногда становится очень опасным и больше напоминает реку, – думал граман пролезая через отверстие, чуть больше метра в диаметре и, вдруг, спохватился – а факел то разожжется после того, каким способом я его потушил?».

Дальнейшие попытки получить свет не увенчались успехом, потому, решив сделать привал, начал перекус, чтобы потом, с новыми силами продолжить путь дальше. К сожалению, вода в протекающем у ног ручье была грязной, и с обилием то-ли песка, то-ли каменной крошки, от того землянин даже не стал искать соцветик.

За отдыхом время летело незаметно, день уже стал подходить к концу, а вокруг довольно быстро начало темнеть.

«И впрямь, в горах так резко наступает ночь», – про себя подметил невольный авантюрист.

Собравшись двигаться дальше, вновь попытался зажечь факел, в чем довольно быстро преуспел и сразу отправился в глубь местных гор. После продолжительного пути, лаз, постепенно, начал увеличиваться в высоту и, вскоре, больше стал напоминать тоннель, в котором могли бы спокойно разойтись два рослых мужика, не разворачиваясь или пригибая головы.

Постепенно, по пути начали попадаться непонятные источниками света. Непонятными они были потому, что сложно было определить точно, мох ли оказался заменой светильников или же нечто напоминающее кристаллы, торчащее со всех сторон, а может и все вместе. Плеск воды в ручье создавал приятный фон, а влажный воздух наполнял пещеру освежающей прохладой, что натолкнуло случайного гостя на следующие мысли: «Где-то впереди точно есть выход и осталось понять, удастся ли им воспользоваться?»

Пройдя дальше, лаз вывел землянина в естественную пещеру, а открывающийся взору вид, мог бы свалить наповал любого, увидевшего подобное. На мгновение опешив от созерцания прекрасного и ошеломляющего зрелища, Граман, опомнившись, выдал: «О-хре-неть!» – затушил факел, опустив конец в воду и продолжил осматриваться, не задумываясь и не отводя взора от такого вида. А посмотреть в пещере было на что.

Прежде всего в глаза бросался домик. Да, под горой, в центре огромной, можно даже сказать гигантской пещеры, стоял довольно старый и потрепанный, но от того не менее основательный, дом. Крыша его была полностью покрыта мхом, создавая ощущение, будто его не построили, а вырастили прямо из земли, что учитывая магические реалии Иленсиора, вполне могло оказаться правдой. Весь его декор и экстерьер были укутаны пылью, словно время здесь теряло свой обыденный ход. От чего не было понятно заброшен он или там кто-то еще обитает. Ведь, помимо того, что все заросло мхом и покрылось слоем пыли, заметным даже издалека и при плохом освещении, свет еще горел в окнах и на загадочных светильниках, развешанных вокруг.