Русалочка с Черешневой улицы (СИ) - Андерсенн Кейт - Страница 7

— Смотря какие счета…

— Я б и помогла, да кровных жалко… — протянула Аня. — Не мой ведь принц… Знаете, — обратилась она вновь к слушателям, — если б не рыжий, то идеально сошел бы за принца Эрика из диснея, говорю вам, и дело наконец в шляпе!

— О-о! — протянули и Катя, и Юля, и Тёма в один голос.

— Перестань, Нюрка! — замахнулась конспектом Даша.

— Слушай, — как истый предприниматель, предложила Юля, — а если краудфандинг открыть? Собрать ему на лечение?

— Да ну, сборов на лечение уже расплодилось больше, чем носков в носочном производстве…

— Я б вложилась, серьезно, но за плюшку, разумеется… Эх, что с вас взять? О! Роман! Будет роман и красивая история… Название, — Анька сделала широкий жест, глядя в просторы собственного воображения, — помогите русалочке спасти принца!

— Запустим с инстаграм, и дело, — потер руками Артем Арестов.

— Я могу нафоткать, — даже Катя прониклась. — К нему в палату пустят?

— Ребята. Спокойно, ладно? Я справлюсь без кредита, без крауда и других фишек. Скажу Ильичу, что готова на сверхурочные, он только рад будет. Академ возьму, наверное. В переходе спою… Почку, думаю, продавать не придется, — пошутила Даша и сгребла ручку, конспект и прочее в рюкзак, встала и залихватски закинула его на плечо. — Бывайте, — шутливо отсалютовала. — Иду к следователю дать интервью по поводу наезда, а потом надо успеть в Ильичу. Там и принц не спасет, если опоздаю.

— Да если и не опоздаешь — махнула рукой Катя, — все зависит от его настроения.

И подмигнула. Катя Ирпенко подрабатывала в фото магазинчике с Дашей на пару. Михаил Ильич — фотограф и хозяин — человеком был непредсказуемым. Мог наорать, а мог цветов подарить. В зависимости от настроения, цвета неба и расположения звезд.

— Вот так принцу повезло, — мечтательно закатила глаза Анька, приникая к парте.

— Нюрка, хватит уже с принцем… Тут серьезное дело, вот пойдет на поправку, тогда и будем обсуждать.

— Правильно. — поддержала Юля. — Я скажу на парах, что ты отпросилась.

— Спасибо, — козырнула ей с улыбкой Даша.

Она не то, чтоб обожала ребят с потока. Они не были ее родственными душами, вот нисколько. Но приятелями — отменными. И такими — своими.

А остальное — она найдет когда-нибудь. Зачем дышать и куда идти, как наконец хвост поменять на ноги, ступать по твердой почве и танцевать босиком на теплой земле, как это делают миллиарды других.

* * *

— Спасибо, и вам всего хорошего, — кивнула Решка покупателю, отсчитывая сдачу.

Протерла ксерокс и сложила купюры “голова к голове” — Ильич за иное гонял.

— Даша! — подал шеф голос из-за шторки, за которой скрывалась их “административная каморка” с машинами и компьютерами, и прочими причиндалами фотодела. — Хочешь кофе?

Сегодня в хорошем настроении. И то дело. Решка прислушалась к внутренним ощущениям — где-то внутри до сих пор трясло, так что кофеин может сослужить плохую услугу.

— Нет, я сегодня пас, наверное.

— Я тебя не слышу, подойди! — крикнул Ильич.

Решка усмехнулась в кулак — вот он всегда так. Задаст вопрос, а сам сидит на своем высоком стульчике перед фотошопом, и лень вставать, и не слышит ответа, ибо в динамике — Queen. Так что вставай и иди.

Сначала она ярилась, как ветер на поле, показывала характер в духе “меня-нельзя-угнетать!”, и с шефом вечно была на ножах, но через год работы устала и приняла решение “быть выше”. С удовольствием отметила, как закалилсась нервная система.

С табуретки встала с трудом — коленки налились как свинцовые, до слез. Но доковыляла за шторку.

Михаилу Ильичу было около сорока. Был он невысокий, обязательно всегда в модной какой-нибудь футболке и частенько злой на собственного парикмахера, у него была жена и обожаемая дочь двух лет, а еще бедный старый чихуахуа, которого теперь часто брали на работу, чтобы дома не гадил — от возраста у бедняги Чили начало случаться недержание. Когда Чили приходил (а точнее — приезжал в особой сумке, откуда ему нельзя было вылезать без команды), Кате или Даше приходилось иногда его выгуливать в обед. И… что самое унизительное — собирать его отходы в пакетик.

Неудивительно, что Решка частенько находила себе работу в это время и обещала присматривать за магазином, чтобы Михаил Ильич прогулялся с ним сам. Кажется, он не был против.

Он вообще иногда тоже любил слинять с работы, как всякий нормальный человек.

— Так что, будешь? — с улыбкой повернулся Ильич в работнице.

— Нет, — улыбнулась она в ответ дипломатично.

— Тогда мне возьми, сбегай в Мак. Сбегаешь? Или я?

— Сбегаю, конечно. Большой латте с кокосовым сиропом, один коричный сахар, один коричневый?

— Именно! — довольно показал большой палец Ильич. — Ого, память!

— Ну, что для работника важнее всего? — подмигнула Даша.

Да, она могла себе позволить подмигивать Ильичу, и он был не против. Когда звезды правильно ложились, разумеется. Иначе — ховайся.

— Правильно — благосостояние шефа, — расхохотался Ильич. — Ладно, иди. Дойдешь-то? — заметил он ее хромоту и вспомнил про “увечья”.

Про аварию Решка рассказывать не стала. Сказала просто, что неудачно упала. Ильич до интересностей и личностей охоч, нечего его историями про падающих с неба принцев баловать.

— Дойду, конечно, — браво отмахнулась Даша.

И подумала, что, будь она во вчерашних тимбах, не дошла бы точно. А так… потом с Чили не выходить — Ильич захочет сам проветриться.

* * *

Уже видно окошко Нюры — светится, значит, Анька дома… А Лизы нет, ну, она же на месяц уехала…

Решка улыбнулась небу. Еще двести метров — и можно будет наконец протянуть ноги. С больницы звонили, сказали, что принц поправляется — доктор был в конкретном шоке, как быстро заживают швы, и наркоз постепенно начинает проходить. “Если так пойдет и дальше, то завтра-послезавтра переведем на стационар”.

А сегодня пятница.

Завтра, правда, еще четыре часика надо оттрубить у Ильича. Но, если все складывается, как говорит доктор… То, может, даже будет достаточно всего лишь продать тимбы. Так им и надо — пятки даже в китайских мягких уггах сейчас крошатся в порошок.

Ну, и все субботы до Нового года по четыре часика…

Значит, получится без академа. А пары…

Сто метров.

— Вы на финишной прямой, мадемуазель! — заорали сверху.

Нюрка увидела ее в окно и неистово махала. Заскучала в одиночестве, сегодня не работает.

Милая Черешневая улица. Где же вы, свечки, базилик и мята на столе с клетчатой льняной скатеркой, родной тапчанчик и одеялко в полосочку?..

А на пары только в понедельник, можно пока о них не думать.

С неба Решке на кончик носа сорвалась снежинка.

* * *

Нас всех преследует прошлое, Ватсон.

Шерлок.

* * *

— Говорю тебе, — буркнула Анька и впихнула Решку в двери больницы с парадного входа.

Даша прижимала к груди цветы — желтые мелкие розочки из супермаркета. Нюрка не хотела слышать возражений — “больным надо дарить цветы, это вежливо в концов!”.

Берестова жутко злилась, что Даша упорно не хотела влюбляться в “принца”.

— Ты что ж, все еще из-за стервятника убиваешься?

“Стервятник” — это было кодовое имя Павлика, парня с параллельной группы, который был похож на принца из “Трех орешков для Золушки”. Всего из-за этого факта на первом курсе у Даши замирало сердце где-то в горле. Павлик Воронов даже носил такие же кудри по уши, будто специально. Даша глотала грезы стопками и старательно обходила “принца” стороной, чтобы “не вляпаться”. Наконец “принц” подстригся, Дашу чуть отпустило, и… она случайно налетела на него на лестнице между вторым и третьим этажом. В итоге с его лёгкой руки они стали “не разлей-вода”, и весь поток лопался сплетнями. А через четыре месяца Павлик вдруг громогласно объявил, что дружить с девчонками — смешно, и перешел в режим строгого игнора Дашки Стрельцовой. С тех пор Дашка начала писать опусы и мечтать издать книгу.