Зимний Бал, или Еще один шанс для попаданки (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 3
- Предыдущая
- 3/52
- Следующая
Очередная загадка!
Мысли путались, порождая версии одна другую фантастичнее.
Неужели меня выкинули с «корпоратива», потому что я портила всем праздник своими обмороками? Или же я пришла в себя и наговорила много разного Артему, припомнив ему пять лет страданий и миллиарды погибших по его вине нервных клеток?
Поэтому меня и выставили с «корпоратива», несмотря на руководящую должность, хотя должны были выкинуть его.
Или же…
Внезапно я вспомнила о врачах.
Похоже, меня увезла «скорая», а дальше произошло нечто совсем уж загадочное. Такое, из-за чего я очнулась на узкой койке, заваленная тряпьем и укрытая тяжелым ватным одеялом.
Но что именно случилось в промежутке между «скорой» и этой комнатой, вспомнить я так и не смогла. Зато меня не оставляло ощущение, что я знаю этого мальчика.
Серьезное детское личико, немного осунувшееся, словно от недоедания; карие умные глаза. У него был вид ребенка, успевшего слишком быстро повзрослеть.
Рори, внезапно стукнуло в голову.
Его зовут Рори, и он – мой младший брат.
Эта мысль показалась мне совсем уж странной, потому что в семье я была одна. Поздний ребенок, родители не отличались крепким здоровьем, поэтому к своим тридцати девяти я осталась одна в буквальном смысле этого слова.
Тогда откуда взяться младшему брату, и почему мне надо вставать, так как, по его словам, давно уже настало воскресенье?
«Корпоратив» был в ночь со вторника на среду, вспомнила я. Выходит, у меня пропали из жизни четыре с половиной дня.
– Ты проспала со вчерашнего полудня, – сообщил мальчик. – Но я все это время тебя не будил. Боялся, что помешаю выздоровлению и твоя болезнь снова к тебе вернется.
– Спасибо, – неуверенно пробормотала я, и тот кивнул.
– Утром заходили Ким-Ли и Чандлер, они тоже за тебя боялись. А еще они оставили нам супа и немного хлеба. Я съел целую тарелку, – произнес он извиняющимся голосом, – а остальное все для тебя, Рина! Но суп очень острый.
– Суп, – повторила за ним, внезапно осознав, что сказанное мальчиком звучит совсем не так, как я привыкла.
Язык, на котором он говорил, не был русским. Также я не обнаружила сходства с английскими или французскими фразами, да и на немецкий он тоже не походил.
На этом мои лингвистические познания закончились.
– Ты хочешь супа? – обрадовался мальчик. – Сейчас принесу! Так я и сказал Ким-Ли, что ты обязательно поправишься, потому что тебе уже намного лучше. Я все время щупал твой лоб, Рина! Даже ночью просыпался и тоже щупал! Сперва он был очень горячим, а потом перестал.
– Погоди немного, – попросила его, прислушиваясь к звукам собственного голоса.
Наплевать, что я говорила на незнакомом языке, но даже мой голос звучал не так, как обычно. И это ввергло меня в очередной ступор.
– Не нужно ничего нести. Я все сделаю сама, – собравшись с мыслями, сказала ему, после чего откинула одеяло.
Оказалось, на мне была надета длинная и довольно заношенная сорочка до колен. Поверх нее – свалявшаяся пуховая кофта. На ногах – серые вязаные носки, причем большой палец на правом заштопан.
Нервно дернула головой, внезапно ощутив непривычную тяжесть. Протянула руку, доставая, и… на грудь легла длинная коса, перевязанная темной ленточкой.
Коса.
Золотистая и порядком растрепавшаяся, потому что, если верить Рори, я проспала больше суток.
Но как такое возможно, если последние несколько лет я стригла волосы до плеч и тонировала в темно-каштановый цвет?
Еще раз дернула себя за косу, а потом прикусила губу до боли. Мечтала проснуться и чтобы все это исчезло, но у меня ничего не вышло. Ни коса, ни заштопанные носки, ни комната с маленьким Рори пропадать не собирались.
– Кажется, я сплю! – пробормотала я, на что мальчик ответственно заявил, что уже больше нет.
Он меня разбудил, я сижу в кровати, а суп стоит на печи.
Кстати, печь он разжег сам, хотя я ему и запрещала брать спички. Но он уже большой, и у него все получилось.
И даже ничего не спалил!
– Хорошо, – сказала ему, хотя не видела в этом ничего хорошего.
Немного посмотрела на печь, на которой стоял почерневший котелок, а рядом притулился такой же замызганный чайник. Затем решила повнимательнее осмотреть комнату – вдруг это как-то мне поможет? Натолкнет на мысль, и я разгадаю ребус?
Ну что же, осмотрелась.
Это была темная и мрачная комната с отклеивающимися обоями и двумя узкими кроватями вдоль стен. Возле единственного окошка стоял хлипкий письменный стол с выдвижными ящиками и темный сундук рядом с ним.
Затем мой взгляд уткнулся в ту самую печь, которую разжег Рори. Котелок и чайник я уже видела, остальное – скорее всего, посуда и продукты – было спрятано за небольшой тканевой ширмой.
Неподалеку от печи обнаружилась лавка с составленными на нее ведрами и тазами. Чуть дальше, возле ближайшей стены, стоял шкаф без дверей с тремя полками, заставленными книгами, а еще на двух была аккуратно сложена одежда.
Одежды оказалось намного меньше, чем книг.
В центре комнаты стоял небольшой обеденный стол и три колченогих табурета – на этом вся мебель и закончилась.
Осмотр так и не приблизил меня к разгадке, поэтому, поднявшись с кровати (на всякий случай я еще раз дернула за косу, но та не собиралась отваливаться), я двинулась к окошку. Пару раз заплелась в ногах – словно тело в мешковатой одежде было не моим, – затем посмотрела на висевшую на гвоздях возле двери – наверное, входной – зимнюю одежду, обнаружив по соседству с ней две пары коньков.
Побольше и поменьше.
Ну что же, это были именно коньки, правда, не такие, к которым я привыкла. Лезвия с изогнутым передним концом и крепления – с виду не слишком удобные и не особо надежные.
Но я знала, что смогу кататься даже на таких.
Одно время я мечтала посвятить свою жизнь фигурному катанию, но родители настояли на лучшей, по их мнению, для меня доле. И я, в то время послушная профессорская дочь, бросила профессиональный спорт и поступила в скучный до невозможности вуз.
Снова заморгала, потому что показалось, будто бы коньки мне подмигнули.
– Этого только еще не хватало! – пробормотала я.
Впрочем, даже подмигивающим конькам я не особо удивилась. Если уж свихнулась, то пусть это будет по-крупному!
Добрела до окошка, внезапно поняв, что помимо противной слабости в теле и небольших проблем с координацией я чувствовала себя вполне бодрой и здоровой. Затем прильнула лбом к стеклу и, продышав себе дырочку в образовавшейся наледи, уставилась на то, что было снаружи.
– Ну все, я точно сошла с ума! – не удержалась от восклицания.
И это были не столько эмоции, сколько констатация факта.
За окнами – кажется, я смотрела с высоты третьего этажа – засыпанный снегом, лежал огромный город, не похожий ни на один из тех, в которых я успела побывать.
Невысокие двух- и трехэтажные дома потянулись в обе стороны улицы; каменные строения соседствовали с деревянными. Дома собирались в кварталы, и их оказалось так много, что, казалось, город бесконечно разбегался во все стороны света.
Я видела засыпанные снегом крыши, но кое-где в проплешинах или же возле дымоходов проступала рыжая черепица. А еще в ярко-голубое зимнее небо устремлялись высоченные позолоченные шпили храмов.
Чуть правее – чтобы рассмотреть, мне пришлось даже прильнуть левой щекой к морозному стеклу, – высился холм, похоже, окруженный замерзшей рекой, – на котором раскинулся, сверкая на свету, золотисто-белый дворец.
Увидела я и несколько мостов, но потом, поняв, что сейчас я примерзну к окну, пялиться на дворец перестала. Вместо этого попыталась разглядеть то, что происходило внизу, возле самого дома.
Узкие тротуары как раз расчищали от снега, который дворники в светлых передниках и с лопатами в руках кидали на проезжую часть. По ней то и дело проносились кареты, проезжали открытые и закрытые сани; а еще были всадники и телеги, но при этом я не увидела ни одной машины!
- Предыдущая
- 3/52
- Следующая