Проклятый из рода Распутиных. Том 2 - Глебов Виктор - Страница 37

С земли в него ударила струя воды, на лету превращающаяся в огромную ледяную стрелу. Она врезалась в крыло ящера и оторвала его. Эфиор накренился, забился и вошёл в штопор, тут же исчезнув за тёмными строениями. Упал в какой-нибудь заброшенный огород. Я мысленно отправил выбитые из него кости туда же и велел им присоединиться к телу. К счастью, мой дракон — не живое существо, а всего лишь паззл, наполненный магией и частицей моей души. Уничтожить его практически невозможно — разве что разом стереть в порошок и развеять ветром все кости, из которых он состоит. Ну, или выбить из них мою магию. Что довольно сложно. Даже не представляю, кто способен на такое — как в моём родном мире, так и в этом.

Обогнув пару домов, я увидел раскиданные перед домом, где горел свет, куски льда с вмёрзшими костями — останки Оболонского — а также трупы убитых им охранников. Чародея нигде не было. Наверное, отправился искать моего дракона, решив, что, где ящер, там и хозяин. Что ж, отлично. Воспользуемся его отсутствием.

Первым делом я впустил в ревенанта архилича свою некротическую энергию, перехватив управление, и заставил тварь мягко запрыгнуть на крышу и распластаться там. Затем «оживил» охранника, которому Оболонский прострелил пальцем череп, и отправил его искать чародея. Тот, покачиваясь и неуверенно переступая ногами, двинулся в обход дома.

Я же подошёл к двери и потянул её на себя. Ноль реакции. Толкнул. Тот же результат. Выходит, заперто. Наверное, существует какой-то условный стук или пароль, но у меня не было ни желания, ни времени с этим заморачиваться. Так что я просто коснулся той части двери, где находилась замочная скважина, и использовал энтропийное заклинание Увядания. Металл покрылся коррозией, затрещал, расслаиваясь на ржавые пластинки и чешуйки, а затем осыпался красноватым порошком.

Выставив перед собой защитное поле, я распахнул натужно скрипнувшую дверь и решительно вошёл в дом.

Как и ожидалось, в сенях меня встретили. Автоматные очереди плотно ударили в защитное поле. Правда, стреляли боевики недолго: бросившись вперёд, я коснулся одного автомата, схватил за дуло другой, и они мгновенно начали разрушаться — прямо в руках у охранников. Пока те удивлённо смотрели на то, как пушки осыпаются ржавчиной, я вонзил одному из них в сердце нож, а другого ударил в челюсть, так что его голова, дёрнувшись, врезалась в стену. Правда, его это не выключило, и он потянулся к поясу, где висели нож и пара гранат. Перехватив его руку, я погрузил лезвие в шею. Воздух окрасился алым туманом ударивших из сонной артерии брызг. Оба тела сползли на пол, но я тут же поднял их с помощью некротической энергии. Бойцы развернулись и двинулись впереди меня.

В следующей комнате находились три человека. Все в бронежилетах и с автоматами.

— Что там такое⁈ — спросил один из них показавшихся ревенантов, не понимая, что они уже мертвы. — Блин, вы что, ранены⁈ Кто это…

Его вопрос потонул в стуке упавших на пол гранат, которые кинули воскрешённые. Кто-то издал испуганный возглас, один из бойцов кинулся к дальней двери, и в этот миг грянули один за другим три взрыва. Я наблюдал за ними, словно через витрину, прикрытый силовым полем, поглощавшим осколки: на его границе всё превращалось в тлен. Только взрывная волна, ворвавшись в сени, оттолкнула меня назад, но не опрокинула. Я двинулся вперёд и вошёл в разрушенную комнату. Окна были выбиты, дверь, к которой стремился один из охранников, тоже. Стены покрывали копоть и следы осколков. Все трое боевиков были мертвы, изрешечённые кусочками брызнувшего во все стороны металла. Я подобрал один из автоматов, убедился, что он не пострадал, и пошёл через комнату в следующее помещение. Из-за дыма меня стало видно только, когда я показался на пороге. Правда, и я заметил людей лишь в этот момент: сидевшую возле дальней стены девушку с мешком на голове и двух мужчин, один из которых был вооружён, а другой больше смахивал на ботаника из-за очков с толстыми круглыми стёклами, галстука, костюма, а главное — выражения ужаса на худом, костистом лице. Оружия у него не было. Либо заказчик, либо его представитель. А скорее всего — тот, кому поручено получить от пленницы ответы на вопросы.

Охранник открыл по мне огонь, но я ответил тем же. Его отбросило к столу, который от опрокинул. По полу полетели металлические инструменты вроде хирургических. Взвизгнув, мужик в очках присел, обхватив голову руками. В детской игре это называется «я в домике».

Боец попытался подняться: очередь пришлась в бронежилет. Но я его опередил: сделав три быстрых шага, наступил на грудь и выпустил рой пуль в перекосившееся от осознания неизбежного лицо. Затем я повернулся к девушке. Она издавала нечленораздельные звуки и дёргалась. Кому-то удалось пленить мага и сделать так, что он не мог вырваться. Это следовало учесть. Тем более, что где-то снаружи бродил чародей, заморозивший Оболенского. И нам с ним ещё предстояло встретиться.

Я подошёл к девушке и стащил с её головы мешок. Она дёрнулась, глядя на меня бешеными глазами. Затем их выражение изменилось.

— Яр⁈ Это ты⁈

— Он самый. Как дела?

— Да хреново, как видишь!

— Почему ты не избавилась от пут?

— Эти уроды надели на меня подавитель! Сними его скорее!

— Погоди. Сейчас сама всё сделаешь.

Я коснулся наручников, и они осыпались ржавой трухой. Василиса издала довольный возглас, взглянув на свои руки. Затем запустил пальцы под воротник и вытащила маленький мерцающий медальон на цепочке. Сорвала и с отвращением швырнула в угол.

— Зачем же такими вещами бросаться? — покачал я головой и направился к артефакту.

— Не трогай! — остановила меня Василиса. — Сразу сил лишишься!

Я с сожалением поглядел на подавитель. Девушка была права. Нам ещё выбираться, и превращаться в обычного человека мне совсем не подходит.

Тем временем Рябушинская накинулась на забившегося в угол очкарика. Наградив его парой хлёстких тумаков, вцепилась в пиджак и рывками пыталась заставить поднятья.

— А ну, вставай! — крикнула она. — Говори, мразь, кто вас послал! Отвечай, а то убью!

— Не знаю! — просипел тот, пуча глаза.

— Не верю!

Василиса наградила его парой пощёчин и в довесок врезала коленом в пах. Мужик со стоном согнулся.

— Это он меня допрашивал! — объявила Рябушинская. — А потом сказал, что сейчас промоет мне мозги, так что я даже не вспомню ни про то, что тут случилось, ни про отца!

Как я и предполагал. Наш враг был осторожен и умён — не торопился рубить лес, стараясь обойтись малой кровью, так сказать.

— Говори, кто вас прислал! — снова взялась за очкарика Рябушинская.

— Не знаю… — просипел тот. — Отпустите, меня просто наняли сделать работу!

— Ага, разбежалась! — ощерилась Василиса.

Она схватила его за руку, и её пальцы засветились зеленоватым. Когда предплечье начало разлагаться прямо на глазах, очкарик истошно завопил и попытался вырваться, но не тут-то было: девушка держала на удивление крепко.

— Ну! — крикнула она требовательно. — Кто⁈

В этот момент я заметил, что стекло в комнате начало быстро покрываться инеем.

— Василиса… — проговорил я, пытаясь привлечь её внимание.

— Не мешай, Яр! Я ему не верю, всё он прекрасно знает, просто отвечать боится! У тебя минута прежде, чем лишишься всей руки, а затем заклинание примется за…

Я сбил Василису с ног за мгновение до того, как в разбившееся окно влетели два десятка ледяных стрел. Часть разбилась о стену, остальные вонзились в очкарика, превратив его в жалкую пародию на святого Себастьяна. Со удивлённым стоном он сполз на пол и замер осевшей кучей плоти и костей.

Понимая, с какой стороны находится противник, я приказал созданному Оболенским ревенанту прыгнуть на него. Сам же поднял рывком Василису и потащил её через дом к выходу. Одновременно мысленно приказал дракону подлететь к крыльцу. Как ни странно, тот не отозвался. Я попытался снова — с тем же результатом. Похоже, чародей нашёл его и превратил в глыбу льда — иное объяснение в голову не приходило.