Солнечная кошка - Хаан Ашира - Страница 1

© Хаан А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

– Во сколько в субботу? – спросила я.

– М-м-м-м… Секунду… – отозвался Артем и начал что-то быстро печатать в телефоне.

Я скривилась от холодной боли в сердце. Потому что точно знала, что он ответит.

Так и есть:

– Прости, котеночек, наверное, не смогу. Бабушка запрягла обои поклеить в маленькой комнате. Там надо диван передвинуть, окна потом помыть. Ну, ты же знаешь мою бабушку.

И он посмотрел на меня светлыми честными глазами.

Бабушку я знала. Благодаря ей у нас и начался роман: прошлым летом ее положили на две недели в больницу, а ключи от квартиры вручили внуку, чтобы поливал цветы и кормил кошку. Свободная квартира для молодого человека в двадцать лет означает, разумеется, две недели абсолютного кутежа и разврата.

Кутежом была пьянка с бывшими одноклассниками в ближайшем лесу, а развратом он назначил меня, попавшую на ту пьянку совершенно случайно.

В тот вечер мы с моей лучшей подругой Инночкой шли к ней домой, планируя заказать пиццу и погрузиться в сериальный марафон на все выходные. Решили срезать дорогу и прогуляться по парку, благо ночь была теплой, и неожиданно встретили ее старого знакомого с курсов английского. Он-то и зазвал нас присоединиться к кутежу. Пиво у ребят было, костер был, отличное настроение, пруд для ночного купания, музыка из переносных колонок – все было. Кроме девушек.

А с нами – были и девушки.

На Артема я запала сразу. Он был такой красивый – просто моя мечта!

С непослушными вихрами темных волос, мощными бицепсами, рвущими рукава футболки, кривой улыбочкой и белым шрамом, рассекающим левую бровь.

Это потом я узнала, что бунтарскую прическу ему делает стилист в элитном салоне, рукава он специально надрезает при покупке футболок, а шрам с детства – ударился о край шкафа в два года.

Но в ту ночь я видела только, как играют отблески костра на его идеально вылепленном торсе, покрытом капельками пота, – он скинул футболку, чтобы доказать, что может подтянуться на ветке дерева над нами не меньше двадцати раз. Подтянулся двадцать пять, а его противник – всего пятнадцать. А потом они подхватили нас с Инночкой на руки и бросились бежать наперегонки вокруг пруда. Я обнимала его за шею, зажмурившись от ужаса, и слушала ровное мерное дыхание.

Артем, конечно, победил. Дотащил меня обратно до костра, собрался вернуть на постеленное в траве покрывало, но вдруг передумал и направился прямо к воде. Зашел почти по пояс в пруд и посмотрел на меня с этой своей кривой улыбочкой:

– Поцелуй или искупаешься.

– Ты что! – возмутилась я. – Я же промокну! И телефон утоплю!

– Не мои проблемы, – заржал он. – Ну, решай. А то у меня руки уже устали.

И в доказательство его слов горячие, твердые как камень плечи, за которые я судорожно цеплялась, вдруг задрожали от напряжения, хотя во время пробежки казались совершенно надежными.

– Поцелуй! – завопила я, когда он сделал вид, что сейчас разожмет руки.

Странно, но во время поцелуя мышцы у него уже не дрожали. Но едва его горячие твердые губы оторвались от моих, он фыркнул и окунулся в воду по шею. Вместе со мной.

– Дурак! Телефон! – Я оттолкнула его и попыталась выбраться на берег, увязая в илистом дне.

Артем легко обогнал меня, помог выбраться на заросший травой обрыв и поцокал языком, глядя на то, как я пытаюсь вытереть телефон промокшей насквозь футболкой.

– Поехали ко мне, – сказал он. – Такси возьмем, тут близко. Его надо срочно положить в рис, чтобы вода впиталась. И одежду твою высушить, а то простудишься. Мою, кстати, тоже.

Я посмотрела на его наглую рожу и почему-то согласилась. Мне было девятнадцать, и ни разу в жизни на меня не обращал внимания такой обалденный парень. Моим уделом были скучные задроты и унылые ботаники – прыщавые дрыщи в маминых свитерах.

В квартире, пахнущей валокордином и пылью, с коврами на стенах и полосатыми половичками в коридоре, где в жестяной гулкой коробке и правда нашелся рис, мы трахались как безумные до самого утра на продавленном диване, наспех застеленном крахмальной простыней. По полу разноцветными конфетти разлетались порванные обертки презервативов, на краю ванной развешивались использованные – их, разумеется, надо было забрать с собой.

Успел высохнуть не только телефон, но и джинсы, сброшенные как попало.

Выбрались на улицу мы, окончательно проголодавшись, только следующей ночью. Брели по темным улицам, хохотали и целовались, лапали друг друга в пустом супермаркете. Артем вжимал меня в угол между высокими холодильниками, заполненными йогуртами и молоком, и терся вставшим членом. Я спряталась за витриной с мороженым, дернула вниз молнию и облизала его по всей длине.

Он чуть не трахнул меня там же, усадив на холодильник с овощной смесью, но в конце прохода появился охранник, которому надоело это все наблюдать на черно-белых камерах. То ли прогнать хотел, то ли посмотреть вживую – черт его знает.

Следующие две недели мы провели в бабушкиной квартире – в основном голые.

Я влюбилась в него до одури, хоть и видела все его недостатки.

Ему нравилось со мной в постели, но, когда бабушку выписали, встречаться нам стало негде. Да и некогда – он был занят учебой в медицинском, и его гиперконтролирующая мама не обрадовалась бы прогулам.

На меня было выделено всего два дня в неделю. Вечер среды или, как сегодня, совместный завтрак утром четверга – иногда с ночью между ними, если было где остаться. И ночь с субботы на воскресенье. Тут «горячим влюбленным» помогала моя Инночка – ее родители неизменно уезжали на выходные на дачу, даже зимой, и она разрешала нам занимать гостиную с широким диваном.

Прошел почти год. Моя любовь стала только сильнее.

А он… Он, кажется, все больше скучал. По выходным мы теперь часто зависали на вечеринках почти до утра. Конечно, с неизбежным финалом в постели, но проводить время только вдвоем ему было не так интересно, как раньше.

Все реже болтали в промежутках между встречами. Он отговаривался тем, что надо заниматься, но в чатах это ему сидеть не мешало. Когда я как-то обиженно сказала ему об этом, он сменил чаты на те, о которых я не знала.

И вот сегодня он впервые отказался от нашей субботней встречи.

– Да, конечно… Бабушка – это святое, – кивнула я. – А в воскресенье тоже не сможешь?

Я знала, что так будет, но все равно было до одури обидно. Даже зная, почему он мне врет, я хотела увидеть его в выходные. Вдохнуть запах кожи, прижаться к горячему телу, замурлыкать, когда его язык начнет свое сладкое путешествие по изгибам моей ушной раковины, заснуть, спрятавшись за его широкой спиной.

– Не знаю. Как пойдет, – отмахнулся Артем, снова утыкаясь в телефон. – Я тебе напишу.

– Угу.

Я тоже залезла в свой телефон.

Там уже висело сообщение от Артема: «Ну что, я тебя встречаю в субботу у кинотеатра? Смотри, не забудь надеть свои чулочки, которые ты мне так опрометчиво пообещала».

Только писал он это не мне.

Точнее, мне, но…

Когда я поняла, что он общается в тех чатах, где точно нет меня, я завела второй аккаунт, взяла себе имя Стервелла, как у злобной тетки из «101 далматинца», и тоже туда пришла.

Именно ей Артем обещал жаркое свидание.

Не зная, кто скрывается за аватаркой с Эммой Стоун из будущего диснеевского ремейка фильма. Не догадываясь, что это я.

Слезы текли по щекам сами.

Если подумать – он ведь мне еще даже не изменил.

Стервелла с легкостью отбила его у остальных хищниц в чате.

Завлекла, очаровала. Заставила умолять о свидании.

Пожаловалась, что свободна только по субботам.

Втайне я надеялась, что он не зайдет так далеко, не отменит нашу единственную ночь в неделю.