Любите истории пострашнее? (ЛП) - Кинг Стивен - Страница 6

— Не хватай меня за болт, педик, — произнёс новый голос, и Финн получил затрещину через мешок. — Он тока для моей подружки.

— Пожалуйста, — взмолился Финн. Он рыдал, стараясь не захлебнуться кровью, которая теперь стекала ему в горло. Нос пульсировал, как больной зуб. — Пожалуйста, не надо, пожалуйста, хватит, я не тот, кто вам нужен, я не Бобби Донован…

Кто-то отвесил Финну знатную пощёчину.

— Бобби Фини, ты тупой дебил.

Поверх мешка накинули ткань. Первый голос сказал:

— Ух, сейчас начнётся, Бобби! Буль-буль!

Тёплая вода сначала пропитала ткань, затем мешок и попала на лицо Финна. Он всосал её и, выплюнув, задержал дыхание. Вода продолжала литься и, наконец, ему пришлось сделать вдох. Вместо воздуха он втянул воду, часть проглотил, поперхнулся, выплюнул и снова проглотил. Но воздуха не поступало, он пропал. Воздуха больше не было. Старый добрый воздух остался в прошлом. Финн тонул.

Он задёргался. Вода продолжала литься через мешок. У Финна не было чувства, что он куда-то проваливается, ни ощущения упокоения, — только ужас непрерывного потока воды. Он бы хотел отключиться, но не мог этого сделать. Его поглотила вода.

Наконец всё прекратилось. Финна перевернули на бок и его вырвало прямо в мешок. Один из мужчин пощупал его.

— Вся рожа в блевотине! — воскликнул он. — А ведь мы только начали!

Финна перевернули на спину и позволили вытереть лицо. При этом он не переставал кашлять. Наконец он очухался и увидел мистера Ладлума, который смотрел на Финна сверху вниз и казался перевёрнутым вверх ногами. Его чёрно-коричневый галстук висел, как застывший маятник.

— Ты Бобби Фини или Финн Мюрри? — спросил мистер Ладлум.

Финн сначала не мог ответить из-за сильного кашля. Когда горло немного успокоилось, он сказал:

— Как вам угодно. Ну, правда. Только больше не делайте этого. Пожалуйста, больше не надо.

— Допустим, к нашей великой радости, мы сошлись на том, что ты Мюрри, а не Фини. В таком случае, где он?

— Кто?

Мистер Ладлум кивнул. Один из мужчин — не Док и не Пандо, их здесь не было — отвесил Финну убойную пощёчину открытой ладонью, от чего в стороны брызнули капли рвоты и воды.

— Фини, ты идьёт, Фини! Где он?

— Я не знаю!

— Где находится завод по изготовлению бомб? Последний шанс, мой мальчик, перед очередным крещением.

Финн закашлялся, поперхнулся, повернул голову в сторону, издал рвотный звук и сплюнул.

— Вы говорили… о документах. Документах в портфеле.

— К чёрту документы. Где изготавливают бомбы?

— Я ничего не знаю о…

Мистер Ладлум кивнул. На лицо Финна накинули мокрую тряпку. Потекла вода. Вскоре ему захотелось умереть. Он желал этого больше всего на свете. Но не умер. Наконец, в полубессознательном состоянии, снова с мешком, пропитанным блевотиной, на голове Финна отвели обратно в камеру. Он больше не был голоден. По крайней мере, ему так не казалось.

Перед тем, как закрыть дверь, мистер Ладлум сказал:

— Знаешь, не обязательно, чтобы всё было именно так. Просто скажи нам, что Фини сделал с чертежами, и это может закончиться.

Музыка не гремела, но Финн всё равно долго не мог заснуть. Каждый раз, когда он начинал «уплывать», его будил очередной приступ кашля. Последний был настолько сильным, что Финн чуть не потерял сознание, чему был бы только рад. Всё что угодно, лишь бы сбежать от этого кошмара. Сквозь облупившуюся краску на потолочном окне, просачивались несколько лучиков тусклого света. Снаружи, в каком-то другом мире, без Финна, был день. Может быть, утро, а, может быть, полдень. В любом случае, люди там продолжали заниматься своими делами, не подозревая, что один невезучий молодой человек в этой камере пытался выкашлять воду из своих лёгких.

«За каждую неудачу, ниспосланную Богом, — говорила бабушка Финна, — Он даёт две удачи».

— Какой же бред, — прохрипел Финн и, наконец, заснул.

Ему снился Петтингилл-Парк. Колин на карусели. Мари на турнике, висит вниз головой и ковыряет в носу — привычка, от которой её невозможно было отучить. Бабушка сказала, что Мари будет ковырять в носу даже на смертном одре. Эта милая пожилая дама сидела поодаль на скамейке со своим вязанием на коленях и занималась поиском слов. Финн карабкался на четвереньках по изгибам «Спиральки», затем садился и соскальзывал вниз, снова и снова.

Не было никаких музыкальных интерлюдий, которые могли бы прервать этот приятный сон, который в конце концов растворился сам по себе, как это обычно бывает со снами. Через какой-то неизвестный промежуток времени Финна разбудили Док и ещё один мужчина, намного старше всех остальных. Они сдёрнули Финна с койки и потащили через кухню и обеденную комнату в кабинет, где его ждал седовласый мистер Ладлум. Этим утром (по крайней мере, Финну так казалось) Ладлум выглядел постаревшим, с красными глазами и чем-то похожим на пятно горчицы на своём твидовом пиджаке. Его руки снова были сложены на столе, и Финн заметил, что покрытые шрамами костяшки пальцев мистера Ладлума выглядят распухшими. И тоже в каких-то пятнах. Неужели кровь?

Мистера Ладлум уставился на Финна. Финн уставился на него в ответ, снова вспомнив увиденное по телеку. Одно из бесконечных скучных обсуждений на «Би-Би-Си», которые, казалось, так нравились матери Финна, чего его сёстры и бабушка (которой нравились сериалы «Улица коронации», «Жители Ист-Энда» и «Доктор Кто») никогда не могли понять. В этом обсуждении говорилось о расширенных методах допроса (то есть о пытках), и один из участников дискуссии — мужчина, который выглядел как принц Эндрю после года, проведённого в тёмной комнате за поеданием двойных бургеров с молочными коктейлями, — сказал, что это никогда не работало.

— Потому что, если бедолага не знает, что… э-э… контактные лица хотят выяснить, он… э-э… возьмёт и что-нибудь выдумает. И это логично!

Это действительно было логично, а Финн был находчивым парнем — достаточно находчивым, чтобы выпутаться из любых передряг дома, в школе и у себя на районе. Но он не мог придумать историю, которая удовлетворила бы мистера Ладлума и уберегла его от ещё одной пытки водой. Финн мог бы придумать историю о пропавшем портфеле, мог бы даже добавить туда чертежи, но стоило ли ему говорить, что портфель с чертежами был спрятан на том самом заводе по производству бомб? Это было бы похоже на сюжет настольной игры «Клуедо». А что дальше? Украденные детали подводных лодок? Взломанные пароли к банковским счетам российских олигархов?

Тем временем мистер Ладлум продолжал таращиться на Финна.

— Я голоден, — выпалил Финн. — Не могли бы вы дать мне что-нибудь поесть, сэр?

Мистер Ладлум продолжал пялиться. Как раз в тот момент, когда Финн решил, что тот не собирается говорить, что он находится в каком-то трансе, мистер Ладлум спросил:

— Вас устроит традиционный ирландский завтрак, мистер Херлихи?

У Финна отвисла челюсть. Мистер Ладлум рассмеялся.

— Я просто дразню тебя, Финн. Финн сейчас. Финн — раз и навсегда. Яйца, бекон, грибочки и аппетитная пухлая сарделька. С помидоркой для полноты картины!

В животе Финна заурчало, от чего мистер Ладлум снова рассмеялся.

— Сам спросил, сам ответил. Когда рак на горе свиснет, мой Финни-Фин-Фин. А? А?

— Вы в порядке, мистер Ладлум? — Это был странный для Финна вопрос, учитывая обстоятельства, но человек перед ним, казалось, утратил часть своей «думалки», как говаривала бабушка Финна, когда кто-то в телевикторине не мог придумать правильный ответ, пока впустую тикало время.

— Всё славно, — ответил мистер Ладлум. — Да и вообще — я славный малый. Получишь завтрак, Финн, если скажешь названия трёх песен покойного Элвиса Пресли.

Финн не стал утруждать себя вопросом почему — этот человек явно был сумасшедшим, — но вспомнил обширную коллекцию пластинок своей бабушки. Одной из её любимых была «50000000 поклонников Элвиса не могут ошибаться», заезженная до такой степени, что на ней появился странный белёсый налёт, будто её посыпали мелом. Колин и Мари морщились и зажимали уши ладонями, когда бабушка ставила пластинку, но разве она обращала на это внимание? Конечно, нет.