Превосходство Неодаренного. Том 1 - Ра Дмитрий - Страница 4

Очень хочется спросить «понравился ли даме деликатес?», но лишь заставляю себя хлюпнуть носом:

– Я защищался.

– Издеваешься? У тебя только разбита бровь. А у избитых тобой учеников нос ушел в череп и горло разорвано унитазным ершиком.

– Хорошо защищался.

Георгий фыркает:

– С каких пор ты стал таким бойцом, а? Я успел о тебе почитать всякого. Ты один из десятки по годовой квоте для малоимущих. Сумма в тебе не пробудилась даже на третьем этаже. Объем сосуда весьма посредственный. И знаешь, что я тебе скажу, – ухмыляется замдиректор. – На моей практике, если такие как ты не выдерживают обучения и начинают вытворять подобное, то это психушка. Ты сошел с ума, Константин?

Опять эта «сумма». Еще и «сосуд» какой-то.

Этот Георгий начинает меня раздражать, но я умею играть разные роли. Однажды, я притворялся грязным попрошайкой и ковырялся в стоках, выискивая в дерьме объедки. Так что притворяться ссыкуном, которым меня тут привыкли видеть, не составляет труда. Сомневаюсь, что если я сейчас включу крутого, то из этого выйдет какой-то прок. Но молчать и согласно кивать я точно не собираюсь:

– А что вы сделаете с теми, кто опрокинет вам на голову корзину с мусором, пока вы испражняетесь?

Только сейчас замечаю, что в новом языке есть «ты» и «вы». Очень неудобно. Не очень понятно, когда нужно использовать то или другое. Для меня все тут «ты». Без лишнего выпендрежа. Но, на всякий случай, я решил подстраховаться. И не прогадал. Похоже Георгию больше нравится, когда ему «выкают».

Заместитель директор по исправительной деятельности непроницаем:

– Я бы сделал то же, что и ты. Или даже хуже. Но ты мне таких вопросов не задавай, Константин. Я все еще могу… усложнить твое пребывание здесь.

Да-да, конечно.

– Не сомневаюсь. Ну. Так как меня накажут?

– А ты хочешь, чтобы тебя наказали?

Да мне плевать. Судя по диалогу, пытать меня не собираются. И даже не запрут в подземелье. Так что хорошо играть в эти игры желания больше нет.

– Нет. Кто в здравом уме хочет, чтобы его наказали? Может я просто пойду?

– Это вряд ли. На избитых до полусмерти убогих мне, честно говоря, плевать, – Георгий подается вперед, опирается подбородком на руки. – Но побег и… – уголок его рта слегка приподнимается. – кормежка наших спонсоров экскрементами неприемлема. Ты же умный парень, должен понимать, как отразится на школе потеря их доверия. Правильно, деньгами. Интересно, а если бы она была аристократкой, ты бы повторил этот трюк?

Я пожимаю плечами.

– Понятно. Что ж, а теперь о твоем наказании. Не буду скрывать, оно будет показательным. Исключить тебя мы не можем, но… Во-первых, ты будешь ходить к школьному психологу в течение месяца. По средам. Я должен убедиться, что наш тихоня не превратился в маньяка. Во-вторых, я вычитываю у тебя… хм… девяносто процентов очков влияния.

Это еще что такое? Спрашивать, конечно, не стану.

– Это, как ты понимаешь, опустит тебя на первый этаж. Придется начать обучение с самого начала и пройти все процедуры тестирования. Мы не любим прибегать к такому наказанию. Переобучение ученика – дорогое удовольствие для школы. Но сейчас у меня нет выбора. Наказание должно быть строжайшим.

– Выбор есть всегда.

– Пожалуйста, не перебивай. Так вот. Как ты знаешь, мы не приверженцы строго графика и проводим обучение сразу после набора группы. И у нас недавно набралась такая. Так что мне повезло – не пришлось долго думать о твоем наказании. С понедельника они начнут занятия. И ты должен понимать, что если я этого не сделаю, то мы рискуем лишиться больших денег. Авторитет школы и ее спонсоров непоколебим, и мы этого никогда не скрывали. В-третьих, месяц отработки. После занятий будешь драить боевой зал.

И на кой мне все это? Совершенно не понимаю, почему я должен играть по каким-то странным правилам. Проще свалить из этой школы и постараться во всем разобраться. Но может я что-то не понимаю… Решаю рискнуть:

– Может просто отчислите меня?

Георгий щурится. Вот ведь… слизь подземная! Подозревает что-то?

– Хм… похоже тебе и правда не помешает психолог. В каком смысле отчислить? Из нашей школы не отчисляют за такое. Особенно малоимущих. Если ты зачислен, то выйдешь только с дипломом специалиста суммы. Ну или мертвым, – на последних словах он улыбается, и я не могу понять шутка это или он серьезно. – Так что не говори ерунды.

Я вздыхаю, тоже откидываюсь на кресле:

– Я не буду исполнять наказание с отработкой. На остальное согласен.

Глаз зама директора слегка дергается:

– Думаешь у тебя есть выбор?

– Конечно. Я просто не буду на нее ходить. Я защищался, и вы уже опустили меня на самое дно. И этого мало вашим… спонсорам? Надо чтобы я чистил маты, как прислужка? Нет. И это мое последнее слово. Кстати, заместитель директора, позволите?

Я тяну руку к стаканчику с зубочистками с мятными наконечниками на столе. Посмотрим, насколько высокомерен этот… заместитель директора. Или как там его.

– Валяй, – на удивление спокойно машет он рукой.

Я беру зубочистку, сую в рот. Приятные мятные нотки скользят по языку.

Всем телом чувствую, с каким интересном меня рассматривает заместитель директора. И, похоже, он спокоен, как хайдынский лев после кормежки. Мысленно ставлю ему пометку «адекватный».

Он цокает языком:

– Хорошо. Можешь без отработки, но больше не наглей. Я могу рассчитывать, что остальное ты выполнишь без… нашего вмешательства?

– Можете.

– Какая радость. Вот и отлично. Сергей, забери его! Отведи к остановке! Константин, жду тебя в понедельник. Группа «тринадцать-б». Я выпущу приказ и внесу тебя в список студентов. И да, в твоей группе будет аристократка. Надеюсь, ничего ей не скормишь.

Я не отвечаю и не задаю вопросов.

Пыхтение Сергея за дверью затихает. Он заходит, кивает заместителю директору, берет меня под локоть и ведет, как преступника, вдоль пустых коридоров. Спускаюсь по лестнице, замечаю, как меняется интерьер этажей. Чем ниже, тем скромнее обстановка. Из того, что я понял, карьерная лестница в школе воспринимается буквально. И чем выше ты по этой лестнице, тем лучше. А еще какие-то очки влияния. Что это еще такое? Местная валюта? Нужно срочно уткнуться в телефон и узнать об этом как можно больше.

Сергей – плешивый мужчина лет под сорок – вздыхает:

– Зря ты так, Константин. Снова на первый этаж… Эх, я помню, как там тяжело.

Он машет рукой:

– Лучше и не вспоминать.

– Наручники с меня сними.

– Не сними, а «снимите», – суровеет Сергей. – Ты мне в сынки годишься. Совсем что ли? В аристократы заделался?

Я пожимаю плечами. Вот ведь распушился павлин. Знал бы он в кого годится мне. Но наручники с меня он все же снял.

– Мне все равно на аристократов, – потираю я слабые и затекшие запястья.

Сергей хмурится, но возмущаться перестает:

– А надо бы. В эту школу, конечно, сильно знатные не пойдут. Будь они хоть десять раз неодаренными. Но все равно! – повышает он голос. – Связываться с ними себе дороже – не забывай этого!

Оглядываюсь. Парадная тут, конечно, шикарная. Вон гардероб, какие-то шкафы с кнопками. Похоже, для продажи еды или… чего-то еще. Рассмотреть не успеваю, но там точно за стеклом виднеется что-то, кроме еды. Три охранника в черном у роскошных врат провожают нас холодными взглядами.

Мы выходим, и я морщусь. Шум и гомон во дворе неприятно бьет по ушам.

Несколько сотен учеников смотрят на нас:

– Расступитесь, – гаркает Сергей, проталкиваясь через людей. – Ну чего смотрите? Скоро занятия начнутся.

А меня значит от этих занятий освободили? Ясно-понятно. Но это к лучшему.

Я быстро осматриваю толпу.

Все разные и разобщенные. Основная масса – подростки от пятнадцати до двадцати лет, не более. Одеты в такую же форму, как и я – белые рубахи и джинсы. Но некоторые группы учеников отличаются – они стоят на отдалении друг от друга с такими лицами, словно все вокруг дерьмо, а они пахнут гладиолусами.