Вавилонские сестры и другие постчеловеки - Ди Филиппо Пол - Страница 10

• Предыдущая
• 10/82
• Следующая

И тогда я оставил ее, поняв, что все кончено. Кроме того, мне предстояло найти кое-что еще.

Таблетку с моим собственным именем.

© Перевод. Т. Бушуева, 2006.

Жизнь упряма, жизнь изобретательна, жизнь изменчива, жизнь плодовита.

Цветы пестрым ковром покрывают волнистые поля черной вулканической лавы, едва та успеет остыть. Бактерии обитают в резервуарах нефти, зажатые в швах и между слоями коры. Они научились прекрасно размножаться во льду и без кислорода. Колышущие водоросли и извивающиеся черви собираются вокруг горячих минеральных источников, что бьют на дне морском, невесомые под толщей воды. Сухие ветки, срезанные многие годы назад, тотчас пускают корни и покрываются листвой, стоит посадить их в хорошую почву. А субарктическая сосна толщиной с карандаш! Если ее хорошенько рассмотреть, оказывается, у нее можно насчитать до семидесяти годовых колец! Рыбы и лягушки на период засухи зарываются в ил и вновь пробуждаются к жизни с первыми каплями дождя. Герман Мелвилл как-то раз услышал, как кто-то изнутри грызет его любимый стол. Вскоре он стал свидетелем тому, как из отверстия в полированной поверхности на свет божий вылезла какая-то букашка – она продремала в толще древесины несколько десятилетий после того, как дерево было срублено.

Но крепче всех прочих существ – если их, конечно, можно к таковым отнести – за жизнь цепляются вирусы. Эти паразиты самой высшей пробы, обреченные существовать за счет других живых организмов – не более чем цепочка нуклеиновой кислоты в протеиновой оболочке, – могут годами ждать своего часа (представьте себе оспу, завернутую в одеяло!), пока им не подвернется подходящая жертва. Но вот их час пробил, и они в мгновение ока внедряются в организм ничего не подозревающего носителя и начинают размножаться.

Впрочем, все эти примеры, сколь бы различными они ни были, предполагают хотя бы минимальную среду обитания, питающую их биосферу. Без нее – когда планета умирает – способна ли сохраниться жизнь?

Это тот самый вопрос, над которым так долго размышляет человечество.

Враг вторгся на Землю без предупреждения. Оболочка его затвердела перед прыжком в атмосферу. Слепо повинуясь заложенному в него инстинкту размножения, он искал биомассу, чтобы немедленно начать воспроизводить себе подобных. На Земле он нашел все, что ему было нужно.

Только в самые последние дни эпидемии, когда остатки человечества окопались в своих последних редутах, кто-то нашел в себе смелость признать, что уничтожение агрессора и восстановление биосферы невозможно. Потому что биосфера эта безвозвратно потеряна, окончательно изуродована и восстановлению не подлежит.

И тогда биоинженеры лихорадочно взялись за решение проблемы: как приспособить человечество к изменившимся условиям. Позаимствовав ген-другой у сумчатых, еще парочку у ластоногих, объединив с ними еще кое-какой генетический материал, они сотворили мужчину и женщину по образу и подобию... в общем, таких, что могли выжить в новых условиях. Причем за основу был взят организм, который благодаря своей простоте имеет почти стопроцентный шанс на выживание.

То есть вирус.

Носитель был болен. Здесь, в своей взрослой среде обитания, не имея хищника своих размеров, способный к долгому-предолгому существованию, он умудрился подцепить инфекцию. На просторах околосолнечного пространства носитель неожиданно захворал, причем, по всей видимости, болезнь оказалась смертельной.

В глубинах вечного вакуума повисли звезды – яркие точки, щемящие, как горечь утраты, – оранжевые, голубые, белые, рубиновые. Одна такая звезда сияла на расстоянии всего нескольких астрономических единиц и, соответственно, казалась гораздо больше размером. Светила эти были единственными пассивными свидетелями происходящего, потому что не было никого, чей разум запечатлел бы это самое происходящее.

В бескрайней бездне размеры с трудом подавались определению, однако больное создание в своих скитаниях по межзвездной пустоте, казалось, затмевало собой немалое количество звезд.

По эластичной поверхности существа пробежала дрожь – эти конвульсии были следствием невидимого глазу внутреннего беспокойства. Система явно вышла из-под контроля.

Волнообразные движения участились, набрали бешеный темп, напоминавший фибрилляцию сердца. Носитель был похож на околоплодный мешок, надорванный мучительными судорогами его обитателя, которому словно не хватало воздуха.

Неожиданно, не издав ни единого звука, носитель взорвался. Бесформенные ошметки биологического вещества – а вместе с ними жидкость и газы – разлетелись во все стороны, словно делая колесо – еще, и еще, и еще раз...

Среди этих бесполезных ошметков были и другие объекты, в которых по-прежнему теплилась жизнь. Небольшие пузырьки овальной формы – семена с запасом питательных веществ. В отличие от существа, исторгнувшего их, эти появились на свет беспомощными, не способными контролировать свое перемещение в пространстве. Они разлетелись во все стороны, расцветив собой поверхность призрачной разбухающей сферы.

В непосредственной близости от себя они не нашли ни одного свободного носителя. Значит, пузырьки были обречены бесконечно долго скитаться в бескрайнем пространстве космоса.

Носители – ничего не подозревающие жертвы этих пузырьков – хотя и превосходили и размером, и интеллектом космических скитальцев-паразитов, все равно представляли собой довольно маленькую мишень – и все из-за расстояния, которое их пока разделяло.

Но время длится бесконечно, и когда-нибудь встреча все-таки состоится. В конце концов пузырьки найдут своих носителей.

Посреди безжизненной ночи что-то еле заметно шелохнулось.

Участок звездного неба затмило нечто. Двигалось оно медленно. Поверхность его на вид имела квазиорганическую структуру, что-то среднее между голубовато-серым комком жира или пластика. Поверхность обладала достаточно высокой отражательной способностью и потому светилась отраженным светом. По форме это было гладкое яйцо – этакая крапчатая, словно выплавленная из титана гигантская пилюля.

Во время ее жутковатого плавания носитель двигался к чему-то, что на первый взгляд казалось небольшим объектом, состоящим из множества составных частей. Объект этот тоже перемещался в пространстве, причем траектория его передвижения шла по касательной к носителю. По мере того как расстояние между ними сокращалось, казавшийся единым целым загадочный объект распался на множество отдельных частей.

Долгие скитания пузырьков, похоже, подходили к концу. Память о том, как гравитация отправила их в совместное космическое плавание – с одинаковой силой и по одной траектории, – помогал им держаться вместе во время скитаний вслепую по бездонным глубинам космоса – гроздь крошечных пузырьков, которые по клеточному строению ничем не отличались от своего носителя.

И вот путь стае пузырьков пересекла передняя часть носителя. Некоторые из них тотчас налипли на него – нет, не под действием гравитации или магнетизма. Сила эта была биологической по своей природе. Другие – либо те, что немного отстали, либо менее цепкие – проплыли себе мимо, проиграв космическую лотерею.

Те же, что уцепились за носителя, получили шанс выжить и воспроизвести себе подобных.

Те, что не упустили свой шанс, по всей видимости, со временем погибнут. Их либо прямиком занесет в пламя звезды, либо запас питательных веществ иссякнет, и они усохнут, и тысячелетний сон незаметно сменится смертью – сном вечным.

Носитель вынырнул из поредевшего облака пузырьков. Каждый из них продолжил свой собственный путь. Гладкая однородность кожи носителя то там, то здесь теперь была усеяна пузырьками – словно моллюсками, налипшими на скалы. Правда, пока носитель никак на это не отреагировал. Более того, он не догадывался о том, что уготовано ему судьбой. С другой стороны, пока еще ни один носитель не проявил никаких признаков разума.

• Предыдущая
• 10/82
• Следующая