Стилист (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 44

А сегодня ему предстояло решить вопрос с бандой Япончика. Было непросто, но он выяснил, что новогоднюю ночь Владимир Иваньков и его подельники будут встречать в «Арагви». Более удобного случая расправиться со всей бандой в ближайшее время могло и не представиться.

Бросив взгляд на часы, Кистенёв плеснул в стакан коньяка, выпил одним глотком и, не закусывая, стал одеваться. «Вальтер» со вставленной обоймой он сунул во внутренний карман пиджака, в боковой карман отправился выкидной нож.

Такси в этот новогодний вечер поймать было нереально, так что пришлось воспользоваться метрополитеном. В одном с ним вагоне ехала компания весёлых молодых людей, распевавших под гитару что — то лирическое из советской эстрады и по очереди отхлёбывавших из бутылки шампанского. На голове одной из девушек красовалась поднятая на затылок маска зайца из папье — маше. Это натолкнуло Игоря Николаевичу на кое — какую мысль, которую он постарался запомнить.

Выйдя на станции «Площадь Революции», без пяти минут девять Кистенёв стоял у двери ресторана «Арагви». Проигнорировав вывеску «Мест нет», Игорь Николаевич приложил к стеклу ладонь с прилепленной к ней десяткой, однако немолодой швейцар по ту сторону на это лишь отрицательно покачал головой. Со вздохом Кистенёв удвоил сумму, только после этого швейцар запустил посетителя. Следом 25—рублёвая купюра перекочевала в карман метрдотеля, который нашёл для одинокого посетителя столик в самом углу. Официант ждать себя не заставил, споро записал выбор блюд и несколько минут спустя перед посетителем красовались закуски и бутылка такого же коньяка, который он пил дома.

Все столики были заняты, кроме одного, в противоположном углу зала. Именно там и обосновалась около 11 вечера компания из трёх человек, в которой всё ещё цедивший понемногу коньяк Кистень без проблем узнал молодого Япончика. Те не шумели, видимо, не желая привлекать к себе внимания, либо просто были пока трезвыми. Впрочем, за возлияниями дело не стало, минут через тридцать компания уже была изрядно навеселе, а наступление 1974 года встретили громкими криками, впрочем, как и все присутствующие. Кроме Кистенёва, тот так и сидел в своём углу, пристально наблюдая за компанией Япончика.

Ресторан закрывался в 2 часа ночи, а в туалет первый из банды отошёл в начале первого.

«В крайнем случае придётся устраивать расстрел на улице», — подумал Игорь Николаевич, поглаживая под пиджаком рифлёную рукоятку «Вальтера».

Несколько патронов из первой обоймы он потратил на пристрелочные выстрелы, проверяя работоспособность оружия, и перед походом в ресторан вставил новую обойму в надежде, что если дойдёт до стрельбы, то обойдётся без осечки. Всё — таки немецкая техника, да и хранилось всё в хорошо смазанном виде.

В половине первого в туалет наконец — то отправился и Иваньков. Секунд десять спустя двинулся следом и уже уставший цедить коньяк Кистенёв, который к тому времени и сам уже был не прочь отлить. В туалете в этот момент у писсуаров стоял только Япончик, а в одной из пяти кабинок кто — то натужно пыхтел, выдавливая из себя переваренные деликатесы. Видны были только начищенные до блеска ботинки и часть спущенных брюк. Кистень решил, что время ещё есть, и тоже справил маленькую нужду, закончив как раз в тот момент, когда Иваньков включил кран над раковиной. Лезвие выкидного ножа пропороло одежду, кожу и мышцы, воткнувшись в правую почку в тот самый миг, когда авторитет протянул руки к вафельному полотенцу. Не вынимая ножа из раны, дабы не натекло, Игорь Николаевич подхватил обмякшую жертву подмышки и отволок в одну из свободных кабинок, где усадил на унитаз, с которого ещё тёплый покойник так и норовил сползти. Кое — как всё же удалось его пристроить.

«Спи спокойно, дорогой друг!», — мысленно перекрестил Кистенёв Япончика.

Он вытащил из мёртвого тела нож, протёр лезвие туалетной бумагой, убрал в карман, и в этот момент пыхтение в находящейся через одну кабинке переросло в утробное кряхтение. Похоже, несчастный, рискуя заработать геморрой, извергал из себя особенно большую и твёрдую массу.

По какому — то наитию Игорь Николаевич проверил карманы убитого, в одном обнаружилась приличная сумма крупными купюрами в размере около шестисот рублей, а в другом блокнотик. Взял и то, и другое, собираясь ознакомиться с содержимым блокнота попозже и ещё не зная, что это содержимое выведет его на куда бо́льшие деньги, что он конфисковал у трупа.

Закрыв дверку кабинки, он спокойно вымыл руки, вернулся в зал, подозвал официанта, расплатился за ужин, щедро отсыпав чаевых, и удалился восвояси. Скоро в ресторан нагрянет милиция, будут допрошены и посетители, и сотрудники «Арагви», кто — то вспомнит скромно сидевшего в углу немолодого и прилично выглядевшего гражданина, возможно, кто — то даже вспомнит, что он отправился в туалет следом за будущей жертвой. Не исключено, что его станут искать, распространив фоторобот.

Смущала, правда, мысль, что в это дело могут впрячься серьёзные авторитеты, всё — таки убийство молодого, но уже зарекомендовавшего себя вора — это своего рода вызов криминальному бомонду. В это время они имеют серьёзный вес, до передела сфер влияния, когда спортсмены изрядно потеснят воров старой формации, ещё лет двадцать ждать.

А с другой стороны, может, и стоит всё же самому двинуться навстречу криминальному сообществу. Естественно, не раскрывая себя как убийцу Япончика. Осторожно навести мосты, предложить отстёгивать в общак некоторый процент от своих операций. В конце концов, ещё в той жизни кто — то ему рассказывал, что в конце 70—х в Кисловодске прошла сходка воров и цеховиков, на которой последние пообещали отстёгивать в воровской общак 20 % с оборота своей «левой» продукции.

Ещё он помнил где — то вычитанное выражение одного гангстера, что преступление получает смысл только тогда, когда совершается не пистолетом, а мозгами. Кистень считал, что с мозгами у него всё в порядке, однако пока ситуация складывалась таким образом, что приходилось действовать именно пистолетом, вернее, пока кулаками и ножом, хотя в случае чего Игорь Николаевич и «Вальтер» пустил бы в ход не задумываясь. Лихие 90—е отучили его рефлексировать, в то время зачастую приходилось действовать на инстинктах, и это пару раз спасало ему жизнь в криминальных разборках.

Так и не придя к единому знаменателю, он на пойманном недалеко от ресторана частнике добрался до дома. Средних лет водитель «Жигулей» запросил четвертной, причём вперёд, Кистенёв без вопросов расплатился, и попросил остановить в квартале от своего дома. Так, на всякий случай, мало ли, вдруг следователи и до этого частника доберутся.

Приняв дома душ, он тут же улёгся спать, и проспал без сновидений едва ли не до обеда. Встав выспавшимся и с чистой головой — коньяк всё — таки раньше умели делать — Кистенёв десять раз подтянулся на вбитой неделю тому назад в дверной косяк перекладине, пятьдесят раз отжался и минут десять отрабатывал бой с тенью. После чего сварганил яичницу и за чашкой крепкого растворимого кофе занялся изучением записной книжки. Да так увлёкся, что не заметил, как кофе остыл, пришлось выливать и снова заливать порошок кипятком.

Содержимое неприметного с виду блокнотика — какие — то фамилии с адресами, часть из которых была перечёркнута — мало что могло сказать непосвящённому. Однако Кистень сразу понял, что нашёл золотую жилу. Те, что перечёркнуты, похоже, были уже отработаны бандой Япончика, остальные, видимо, ещё дожидались, когда к ним нагрянут разбойники с большой дороги. Среди фамилий нередко встречались характерные вроде Гефтман, Аксельрод, Лабенский, Лофман, Пересильд и Соркин. В памяти Кистенёва всплыла недавно услышанная где — то информация, что в последнее время евреям разрешили эмигрировать на историческую родину. Возможно, фамилии в блокноте и репатриация как — то связаны между собой.

На следующее утро он отправился по первому же не перечёркнутому адресу, по которому проживал некто Бухарин. Во дворе 6—этажного дома сталинской постройки лопатой разгребал снег пожилой дворник, явно подрабатывающий на пенсии.