Стилист (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 14

М — да, не повезло. Что ж, придётся где — то кантоваться несколько дней. Опять ж, далеко не факт, что затея с Зайцевым выгорит, но в душе упорно теплилась надежда на то, что Слава не бросит коллегу на произвол судьбы.

На 11 рублей прожить несколько дней можно, если питаться булками с кефиром, а вот с ночлегом уже напряжно. Кстати, неплохо было бы перекусить, тем более что бутерброд в кармане имеется. Вот только всухомятку есть не хотелось.

Какое — то время потратил на поиск продовольственного магазина, и то нашёл его благодаря подсказке шедшей навстречу пожилой москвичке, которая несла в сетке — авоське продукты, включая и бутылку с содержимым белого цвета. Магазин «Продукты» внутри оказался похож на больницу благодаря стенам, выложенным голубоватыми кафельными плитками. Несколько отделов, и к каждому стояла небольшая очередь.

Из интереса глянул на цены. Хлебный отдел радовал булками белого по 20–24 копейки, ржаным за 16, батоном по 13 и сдобными булочками в зависимости от величины от 4 до 20 копеек. В рыбном мороженый хек стоил от 20 до 40 копеек за килограмм, развесная солёная сельдь — 1.30 — 1.54 руб, сельдь иваси — 3.00, тюлька — всего 30 копеек за килограмм.

В отделе «Бакалея» развесная гречка стоила 52 копейки, сахар — песок — 90, мука — 46, соль — 10 копеек. Пачка индийского чая со слонами стоила 90 копеек, пачка «36—го» — 48, а банка растворимого кофе — 6 рублей. Можно было и кофейным напитком себя побаловать за 2 рубля. В мясомолочном свинина стоила 2–2.20, говядина в пределах 2 рублей, баранина — 1.80. Ножки свиные для любителей холодца обошлись бы по 32–60 копеек за кг, говяжьи по 20–30 копеек, курица стоила от 90 копеек до 2.30 за килограмм. М — да, на курицу за 90 копеек я бы вряд ли позарился, какое — то рахитичное создание, которое умертвили из жалости. Зато, скорее всего, не жрала всякую химию, лекарства и витамины, которыми пичкают нынешних кур… Хотя каких нынешних, может в Штатах и пичкают, а в СССР пока до этого ещё не докатились. Что интересно, почти все, кто приобретал молочные продукты в бутылках, приносили с собой пустую тару, сдавая её по 15 копеек за штуку. Оказалось, что при стоимости бутылки кефира 30 копеек, сдав пустую стеклотару, можно было сэкономить половину. Но у меня с собой пустых бутылок не было, так что пришлось разориться по полной.

Выйдя из магазина, я нашёл в ближайшем скверике свободную лавочку, где, глядя на двух прогуливавшихся подруг — мамаш с колясками, неторопясь уничтожал бутерброд вместе с кефиром. Пока жевал, размышлял, где мне перекантоваться эти несколько ночей. Помимо чердаков в качестве ночлега на ум приходили ещё и залы ожидания железнодорожных вокзалов. В итоге так и решил, завалиться на ночь глядя на какой — нибудь вокзал и пусть в сидячем положении, но хотя бы в тепле провести время до утра.

Бутылку у меня тут же умыкнула какая — то шустрая старушка. Я не стал мелочиться, всё равно пришлось бы искать колонку, чтобы вымыть стеклотару, поэтому просто отправился по заранее намеченному маршруту.

С выбором вокзала я определился не сразу. Прихрамывая, уже в сгущавшихся сумерках относительно тёплого московского дня добрался до Комсомольской площади, куда стекались пассажиры прибывших поездов с Казанского, Ярославского и Ленинградского вокзалов, чтобы затем нырнуть в ненасытный зев станции метрополитена, сесть на троллейбус — автобус, или — если позволяли финансы — вальяжно погрузиться в такси. Правда, что меня удивило, даже к «Волгам» с шашечками стояли пусть и небольшие, но очереди. Вспомнился снятый примерно в эти годы фильм «Джентльмены удачи», где герой Георгия Вицина сипел подельнику, что и так уже 8 рублей наездили.

Начал я с Казанского, потом перебрался на Ярославский, а в итоге остановил свой выбор на Ленинградском вокзале. Двухэтажное здание постройки XIX века, увенчанное башенкой с часами, внутри выглядело несколько культурнее и комфортнее своих собратьев, возможно, потому что сюда прибывали люди из культурной столицы и второго по величине города Союза, и отсюда же убывали.

Радовало, что для пребывания в зале ожидания никто не требовал предъявить билет и уж тем более не досматривал тебя с помощью металлодетекторов. Террористы — это пока у них, на загнивающем западе.

Сиденья были жёсткие, но на них можно было хотя бы откинуться. Посидел с полчаса, стало скучно, зато ноги отдохнули. Вокзальные часы показывали только седьмой час, и я решил ещё прогуляться по окрестностям. Добрался до Земляного вала, посмотрел на афиши у кинотеатра «Звезда». Репертуар был представлен фильмами «А зори здесь тихие…», «Иван Васильевич меняет профессию», «Земля Санникова» и «Зита и Гита».

Сразу вспомнилось, как в прошлом (хотя по нынешним меркам еще не наступившем) году одна клиентка заказала у моего знакомого фотосессию в индийском стиле: в цветастых сари и топике, из — под которого выглядывали складки жира, с расписанными хной руками, с кучей браслетов и прочей дребедени. Так вот её костюмом, макияжем и причёской друг пригласил заниматься меня. Да, заплатила та тётка — жена топ — менеджера одной из нефтяных компаний — прилично, но и нервы потрепала изрядно.

Подумал и… В общем, отдал 25 копеек за билет на предпоследний ряд на «Ивана Васильевича» плюс киножурнал «Фитиль». Нравится мне Гайдай, но только фильмами, снятыми до середины 1970—х. Потом начался какой — то неудобоваримый бред типа «Спортлото—82», особенно в перестроечные времена, достаточно вспомнить его фильмы с Харатьяном. А «Ивана Васильевича» отчего же не поглядеть, да тут что ни цитата — то крылатая.

На Ленинградский вокзал вернулся без четверти десять вечера. В туалет я сходил ещё в кинотеатре, так что выглядел свободное местечко, уселся, кое — как стянул перстень с мизинца, спрятав в карман плаща (мало ли, ни к чему привлекать внимание) и стал ждать, когда меня начнёт клонить в сон. Клонить начало уже минут через пятнадцать, сказался напряжённый день, который стартовал в веке XXI — м, а заканчивался в XX — м. Первый раз заснуть не удалось, только задремал, как разбудил голос женщины — диктора, объявившей об отправлении скорого поезда Москва — Ленинград.

Наконец уснул и, как показалось, сразу проснулся от похлопывания по плечу. Надо мной нависали двое милиционеров. Один совсем молодой, в звании младшего сержанта, второй постарше, с густыми усами, с продольной полоской старшины на погонах. Он — то и трепал меня, наверное, за плечо.

— Старшина Молодцов, — представился он. — Гражданин, уезжаете? Можно ваш билет?

Мазафака, приплыли, называется. Может, стоит рвануть к выходу, расталкивая людей, и растаять в ночной Москве? А если стрелять начнут? Вон у старшины не только резиновая дубинка на ремешке болтается, но и кобура справа выпирает, и вряд ли там огурец.

Заметив моё колебание, сотрудник правоохранительных органов поиграл дубинкой и еще больше навис надо мной, дохнув чесноком.

— Гражданин, документики ваши можно?

Ладно, терять мне нечего, в обязанности милиции входит не только оберегать покой советских граждан, но и всячески им помогать. Вот пусть и помогают. Я встал, оказавшись на полголовы выше коренастого Молодцова, и покаянно опустил голову:

— Нет у меня ни до билета, ни документов, товарищ старшина.

— Так, замечательно.

Что уж этот Молодцов нашёл в данной ситуации замечательного, можно было только догадываться.

— А как зовут, где проживаете?

— Видите ли, товарищ старшина, — принялся я выкручиваться, — как меня зовут — помню: Алексей Михайлович Бестужев, помню, что мне 33 года, а больше ничего не помню. Словно до этого всё было в темноте, а потом раз — и очнулся минувшим вечером посреди Комсомольской площади. Может, вы и поможете мне выяснить, кто я и откуда?

Я постарался придать своей физиономии как можно более страдальческое выражение, типа того, что изображал Кот из мультика про Шрека. Младший сержант тронул коллегу за рукав:

— А помните, товарищ старшина, пару месяцев назад в отделение привели бабушку, тоже себя не помнила?