Дневник Бриджит Джонс - Филдинг Хелен - Страница 20

• Предыдущая
• 20/53
• Следующая

Итак, мы съели пиццу с бутылкой вина, выкурили ещё по несколько сигарет с виски, а затем Дэн возобновил попытки поцеловать меня. Я пробормотала: «Н-нет, мы не должны», после чего он повел себя странно и стал повторять: «Господи Иисусе. Господи Иисусе».

– В чем дело? – спросила я.

– Я женат, – признался Дэн. – Но Бриджит, мне кажется, я люблю тебя.

Когда он наконец ушел, я опустилась на пол, подперев спиной входную дверь, и, дрожа, начала один за другим докуривать «бычки».

– Внутреннее достоинство, – прошептала я без особой уверенности.

И тут раздался звонок домофона. Я его проигнорировала. Позвонили снова. Затем звонок зазвучал без перерывов. Я взяла трубку.

– Дорогая, – послышался новый пьяный голос, который я узнала.

– Уходи, Даниел, – прошипела я.

– Нет. Д-дай мне объяснить.

– Нет.

– Бридж... Я хоч-чу войти.

Тишина. О, боже. Почему мне до сих пор так нравится Даниел?

– Я люблю тебя, Бридж.

– Уходи. Ты пьян, – заявила я с большей решимостью, нежели чувствовала.

– Джонс?

– Что?

– Можно, я воспользуюсь твоим туалетом?

29 апреля, суббота

Порций алкоголя – 12, сигарет – 57, калорий – 8489 (грандиозно).

Двадцать два часа, четыре пиццы, один обед из индийского ресторанчика, три пачки сигарет и три бутылки шампанского спустя. Даниел все ещё здесь. Я люблю его. Мое состояние сводится к следующему:

я

а) помолодевшая;

б) влюбленная;

в) глупая;

г) беременная.

23:45. Только что меня тошнило, и когда я сгорбилась над унитазом, пытаясь не шуметь, чтобы Даниел ничего не услышал, он неожиданно прокричал из спальни: «Это из тебя выходит твое внутреннее достоинство, моя толстушка! Там ему самое место, точно говорю».

1 мая, понедельник

Порций алкоголя – 0, сигарет – 0, калорий – 4200 (ем за двоих).

Я всерьез подозреваю, что беременна. Как мы могли повести себя так глупо? Мы с Даниелом были настолько захвачены эйфорией бурного воссоединения, что реальность как будто вылетела в окно – а раз уж ты... ладно, не хочу даже говорить об этом. Сегодня утром я отчетливо почувствовала приступы утренней тошноты, хотя это могло быть и просто похмелье. После того как Даниел наконец вчера ушел, я поглотила следующие продукты, чтобы как-то поправить свое состояние:

2 пакетика нарезанного сыра «Эмменталь».

1 кварту свежего апельсинового сока.

1 холодную печеную картофелину.

2 куска непропеченного лимонно-творожного пирога (очень легкомысленно; а может, действительно я ем за двоих).

1 «Милки Вэй» (всего 125 калорий. Организм с готовностью отреагировал на пирог и заявил, что ребенку необходим сахар).

1 шоколадный венский десерт со сливками (ребенок с невероятной жадностью требует своего).

Брокколи на пару (попытка подпитать ребенка витаминами и обеспечить ему нормальное развитие после нездорового начала).

4 холодные сосиски (единственные нашедшиеся в доме консервы – я слишком измотана беременностью, чтобы снова идти в магазин).

О, боже. Я все чаще начинаю воображать себя образцовой матерью, как в рекламе Кельвина Кляйна, а м.б., ещё и в свитерочке с горлышком. Мне чудится, как я подбрасываю младенца в воздух и довольно смеюсь в рекламе новой газовой плиты, оздоровительном ролике или ещё в чем-то подобном.

Перпетуя сегодня в офисе была совершенно несносна. Сорок пять минут она трепалась по телефону с Дездемоной, обсуждая, хорошо ли будут смотреться желтые стены с серо-розовыми шторами с рюшечками или все же им с Хьюго имеет смысл остановиться на кроваво-красных обоях и фризах в цветочек. В течение одной пятнадцатиминутной интерлюдии она не произносила ничего, кроме: «Верно... нет, верно... верно», а затем заключила: «Но если рассудить, то те же самые аргументы, несомненно, можно привести и в пользу красного».

Обычно в таких случаях мне хочется запустить ей чем-нибудь в голову, но сейчас я лишь мило улыбалась, думая о том, как скоро все это будет для меня совершенно несущественным по сравнению с необходимостью заботиться о другом крошечном существе. Затем я открыла новый мир фантазий, связанных с Даниелом: Даниел сломя голову несется домой с работы, страстно желая увидеть нас в ванне, розовых и сияющих, а спустя несколько лет невероятно выразительно исполняет по вечерам роль отца и учителя.

Но тут появился Даниел. Я никогда не видела, чтобы он так плохо выглядел. Это можно было объяснить только одним: он продолжал пить после того, как мы расстались. Даниел метнул на меня взгляд палача. Мои фантазии сразу уступили место сценам из фильма «Барфлай», в котором пара проводила все время, зверски напиваясь, ругаясь и кидаясь друг в друга бутылками. А ещё мне представилось, как Даниел ревет: «Бридж! Ребенок орет как резаный! Я оторву ему голову!»

А я ему в ответ: «Даниел, ты же видишь, что я курю!».

3 мая, среда

128 фунтов (Ого. Ребенок растет с чудовищной неестественной скоростью), порций алкоголя – 0, сигарет – 0, калорий – 3100 (но в основном картошка, ох, боже мой).

Караул. В понедельник и большую часть вторника я как бы думала, что беременна, но на самом деле знала, что нет, – это как будто ты возвращаешься домой поздно вечером и тебе кажется, что кто-то за тобой идет, хотя знаешь, что в действительности это не так. И вдруг они хватают тебя за шею – и у меня уже двухдневная задержка. В понедельник Даниел весь день не замечал моего присутствия, а в шесть часов поймал меня и сказал: «Слушай, я уезжаю в Манчестер до конца недели. Увидимся в субботу вечером, о'кей?» Он не позвонил. Я мать-одиночка.

4 мая, четверг

129 фунтов, порций алкоголя – 0, сигарет – 0, картофелин – 12.

Проявила благоразумие и пошла в аптеку, чтобы потихоньку купить тест на беременность. Стыдливо потупившись, я пихала пакетик девушке за кассой и мысленно корила себя за то, что не сообразила надеть кольцо на безымянный палец. И тут аптекарь прогремел:

– Вам нужен тест на беременность?

– Тс-с-с, – зашипела я, оглянувшись через плечо.

– Какая у вас задержка? – продолжал вопить он. – Лучше возьмите вот этот, голубой. Он выявляет беременность с первого дня задержки.

Я схватила предложенный голубой пакетик, сунула в кассу восемь фунтов девяносто пять пенсов и вылетела из аптеки.

Первые два часа на работе я все время посматривала на сумку, как будто в ней была бомба. В 11:30 я не выдержала, сгребла сумку, забежала в лифт и поехала в туалет на два этажа ниже, чтобы никто из знакомых не услышал подозрительных шорохов. Неожиданно я почему-то обозлилась на Даниела. Он ведь тоже несет за это ответственность, а вот ему не приходится тратить восемь фунтов девяносто пять пенсов, прятаться в туалете и писать на палочку. В ярости я разорвала пакетик, засунула его вместе с коробкой в мусорницу, затем проделала все необходимое, перевернула палочку и положила её на бачок, стараясь не смотреть. Три минуты. Все, что мне оставалось делать, – это покориться своей судьбе, которую решала медленно выступающая тонкая голубая полоска. Не знаю, как я пережила эти сто восемьдесят секунд – последние сто восемьдесят секунд свободы, – потом взяла тест в руки и чуть не вскрикнула. Там, в маленьком окошечке, ясно и четко проступала тонкая голубая линия. Ой-ей-ей-ей-ей!

Сорок пять минут я сидела, тупо уставившись в экран компьютера, и пыталась сделать вид, что Перпетуя – мексиканский кактус, когда она спрашивала меня, что случилось. Затем я вскочила и бросилась к кабинке с телефоном, чтобы позвонить Шерон. Чертова Перпетуя. Если бы Перпетуя была беременна и испытывала такой же ужас, она бы уже через десять минут шла к алтарю в свадебном платье от Аманды Уэйкли. На улице было очень шумно, и я никак не могла объяснить Шерон, что случилось.

– Что? Бриджит? Я тебя не слышу. Ты что, попала в полицию?

• Предыдущая
• 20/53
• Следующая