Бриджит Джонс: грани разумного - Филдинг Хелен - Страница 32
- Предыдущая
- 32/70
- Следующая
16.00. Только что зазвонил телефон: Шеззер давится слезами, но старается это скрыть. Дело вот в чем: Саймон позвонил ей и выложил всю историю про Джорджи (оч. неприятно, так как ясно, что моего собственного святого акта добродетели оказалось недостаточно для, как я теперь понимаю, эмоционально жадного Саймона).
– Но я до сих пор думала, что вы «просто хорошие друзья», – возразила я.
– Я тоже так думала, – ответила Шеззер. – Но теперь понимаю, что в душе фантазировала, будто это высшая форма любви. Как ужасно быть одинокой! – И она разрыдалась. – Никто тебя не обнимет вечером, никто не поможет тебе починить кастрюлю… Впереди целый уик-энд! Совершенно одна!
16.30. Ура! Придут все – Шез, Джуд и Том (но не Саймон – он в опале за Смешанные Звонки). Собираемся заняться индийской медитацией, а потом будем смотреть по видео сериал «Скорая помощь». Как здорово быть одинокой – можно веселиться с разными людьми, а жизнь полна свободы и перспектив.
18.00. Случилось ужасное – позвонила Магда:
– Сунь его обратно в горшок, сунь обратно! – Слушай, не знаю, стоит ли мне об этом тебе говорить, Бридж, но… Сунь его обратно в горшок, сунь обратно!
– Магда! – пригрозила я.
– Прости, милая. Слушай, я звоню, чтобы сказать тебе, что Ребекка… Смотри теперь, как это противно, правда? Кака! Кака! Скажи – «кака»!
– Что?
– Марк возвращается на следующей неделе. Она пригласила нас на послевыборный обед в его честь, что-то типа «добро пожаловать домой», и… Не-е-е-ет! О'кей, о'кей, положи мне в руку!
Обессиленно шарю рукой по кухонному столу, отыскивая сигарету.
– Ладно, тогда положи в руку папе. Дело в том, Бридж… Ты не возражаешь, если мы пойдём, или ты опять? Тогда делай это в горшок. В горшок!
– О боже! – простонала я. – О боже!
18.30. Иду за сигаретами.
19.00. По всему Лондону ходят парочки, по-весеннему держатся за руки, спят друг с другом и планируют чудесные мини-брейки. А я до конца жизни останусь одна. Одна!..
20.00. Всё вышло просто прекрасно. Сначала пришли Джуд и Том, с вином и журналами, и устроили мне выволочку за то, что я не знаю, что такое пашмина. Джуд решила, что у Стейси огромная задница, а ещё он мечтает класть ладонь ей на руку и шептать слово «счастье», о чём она вовремя не догадалась, и это определённо означает, что он уже выбросился из окна. Кроме того, мы сошлись на мысли, что всё хорошо: Магда пойдёт на вечеринку ненавистной Ребекки как шпионка, и, если Марк действительно встречается с Ребеккой, тогда он точно голубой, и это тоже хорошо – особенно для Тома, который очень оживился. А ещё Джуд собирается устроить вечеринку в честь выборов и не приглашать Ребекку. Ха!
А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-хха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-хха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-хха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Потом приехала Шез, вся в слезах, и это в определённом смысле неплохо – обычно она не показывает, если её что-то волнует.
– Сволочные сволочи! – в конце концов сообщила она. – Весь этот год – сплошной эмоциональный облом, и я совсем запуталась.
Все бросились ей на помощь, вооружившись номером «Вог», шампанским, сигаретами и т.д., а Том объявил, что не существует такой вещи, как платоническая дружба.
– Конешн, всь они сволчи, – констатировала Джуд заплетающимся языком. – Просто ты свихнулась на сексе.
– Нет-нет, – возразил Том, – это просто кошмарный вариант отношений конца тысячелетия. Дружба между мужчиной и женщиной строится на сексуальной динамике. Люди делают ошибку, когда игнорируют это, а потом расстраиваются, если их друзья не хотят с ними спать.
– Я не расстраиваюсь, – пробормотала Шеззер.
– А как насчёт такой дружбы, когда оба не хотят спать друг с другом? – поинтересовалась Джуд.
– Не бывает такого. Секс – вот что всем движет. «Друзья» – это плохое определение.
– Пашмина, – вставила я, отхлебнув шардонне.
– Точно! – возбуждённо воскликнул Том. – Это пашминаизм конца тысячелетия. Шеззер – «пашмина» Саймона, потому что она очень хочет спать с ним и он её унижает, а Саймон – «пашмастер» Шеззер.
Шерон в ответ на это ударилась в слезы, и двадцать минут мы потратили на то, что успокаивали её с помощью ещё одной бутылки шардонне и пачки сигарет, после чего вернулись к составлению списка дальнейших определений, а именно:
Пашминсер. Друг, с которым ты хочешь спать, но на самом деле он голубой. («Я, я, я!» – сказал Том.)
Пашмуж. Друг, с которым ты спала, а теперь он женат и у него дети и ему нравится иногда встречаться с тобой в память о былых временах, но ты при этом чувствуешь себя сумасшедшей, бесплодной старой девой, воображающей, что в неё влюблен викарий.
Экс-пашспёт. Экс-партнер, который стремится снова встречаться с тобой, но прикидывается, будто хочет быть тебе просто другом, а потом начинает приставать и делает всё наоборот.
– Как насчёт пашмучителей? – злобно предложила Шез. – Друзья, которые превращают твою интимную эмоциональную беду в социологическое исследование ценой твоих собственных чувств.
Тут я решила, что лучше сходить за сигаретами. Торчу в грязном пабе на углу, у автомата с сигаретами, жду сдачу – и вдруг чуть не подпрыгиваю до потолка. Возле бара стоит мужчина, который выглядит в точности как Джеффри Олконбери, только вместо жёлтого свитера с ромбами и подтяжек на нём светло-голубые джинсы с отутюженными складками спереди и чёрный нейлоновый жилет на шнурках.
Бешено уставляюсь на бутылку «Малибу», пытаясь собраться с мыслями. Это никак не может быть дядя Джеффри. Снова оборачиваюсь – беседует с мальчиком на вид лет семнадцати. Дядя Джеффри, точно он!
Заколебалась, не зная, что делать. Мелькнула мысль плюнуть на сигареты и убежать, пощадить чувства Джеффри. Но затем какая-то злая внутренняя мстительность заставила меня вспомнить, сколько раз Джеффри оскорблял меня в своём кругу и вопил при этом изо всех сил. Ха! А-ха-ха-ха! Теперь дядя Джеффри на моей территории.
Собиралась уже подойти и заорать изо всех сил: «Кого я вижу! Фрр! Нашёл себе сосунка!» И тут кто-то хлопает меня по плечу. Оборачиваюсь – никого; кто-то хлопает меня по другому плечу – любимая шутка дяди Джеффри.
– А-ха-ха-ха-ха, что здесь делает моя маленькая Бриджит – ищет парня? – рычит он.
Поверить не могу – поверх жилета успел надеть жёлтый свитер с пумой, мальчик исчез: Джеффри пытается нагло выкрутиться.
– Здесь ты никого не найдёшь, Бриджит, – по мне, они все тут похожи на Джулиана Клариса. Надуют и денег не попросят! А-ха-ха-ха! Зашёл вот только купить пачку «панателлы».
В этот момент появляется мальчик: в руках держит кожаную куртку, явно взволнован и смущён.
– Бриджит, – произносит дядя Джеффри, будто весь кеттерингский клуб «Ротари» стоит у него за спиной, но тут у него сдают нервы – поворачивается к бармену: – Эй, парень! Где «панателла», которую я просил? Двадцать минут уже жду!
– Что вы делаете в Лондоне? – с подозрением спрашиваю я.
– В Лондоне? Приехал по делам «Ротари». Он, знаешь ли, не твоя собственность, Лондон.
– Привет, меня зовут Бриджит! – многозначительно обращаюсь я к мальчику.
– Ах да… Это, э-э-э… Стивен, хочет устроиться на работу в министерство финансов, правда, Стивен? Даю ему тут кое-какие советы. Ладно, пойду, пожалуй. Будь хорошей девочкой! А не сможешь – будь осторожна! А-ха-ха-ха! – И дядя Джеффри пулей выскакивает из паба.
Мальчик следует за ним, обиженно оглядываясь на меня.
Когда я вернулась домой, Джуд и Шез едва поверили, что я упустила такую возможность взять реванш.
– Только подумать, что ты могла ему сказать! – с удивлённым сожалением закатила глаза Шез. – «Ну что ж, рада видеть, что вы наконец нашли себе парня, дядя Джеффри-и-и-и! Посмотрим, долго ли это продлится на сей раз. Испаряются – тю-тю-у-у!»
Однако у Тома на лице образовалось довольно неприятное выражение торжественного сочувствия.
– Это трагедия, трагедия! – вспыхнул он. – Столько мужчин по всей стране живут во лжи! Только представьте себе все эти тайные мысли, стыд и желания, которые пожирают их сознание в замкнутом пространстве между диваном и окном! Он, возможно, ходит в Хэмпстед Хет. Он, возможно, идёт на ужасный, ужасный риск. Ты должна с ним поговорить, Бриджит!
- Предыдущая
- 32/70
- Следующая
