Бриджит Джонс: грани разумного - Филдинг Хелен - Страница 12
- Предыдущая
- 12/70
- Следующая
Может, правы Самодовольные Женатики, когда утверждают: одинокие мужчины потому и одиноки, что по-крупному порочны. Вот почему всё так чертовски, чертовски, чертовски… То есть я не хочу сказать, что быть голубым – это само по себе порок. Но определённо так и есть, если у него подруга и он от неё это скрывает. В четвертый раз остаюсь одна в День Святого Валентина, а следующее Рождество проведу в односпальной кровати в доме родителей. Опять… конец, коне-е-ец!
Жаль, что нельзя позвонить Тому. Так типично для него – уехать в Сан-Франциско как раз в тот момент, когда мне позарез нужен совет нормального гея. Сам всегда побуждает меня часами обсуждать с ним его проблемы с другими гомосексуалистами, а когда мне нужен совет по поводу моей проблемы с гомосексуалистом, что он делает? Едет в проклятый Сан-Франциско.
Спокойно, спокойно… Ясно, что нельзя обвинять Тома в своей беде, тем более что беда моя не имеет к нему никакого отношения; нечего лечиться перекладыванием вины на кого-то другого. Я – уверенная в себе, способная, ответственная женщина с чувством собственного достоинства, проистекающим исключительно изнутри… Га-а-а! Телефон…
– Бриджит, это Марк. Прости, мне так жаль. Произошла ужасная вещь. – Голос очень расстроенный. – Бриджит?..
– Что? – откликнулась я, стараясь унять дрожь в руках и прикурить сигарету.
– Понимаю, как это, должно быть, выглядело. Шокирован не меньше тебя. Ни разу в жизни его раньше не видел.
– И кто же это тогда?! – взорвалась я.
– Оказывается, сын моей экономки. Не знал даже, что у неё есть сын. Очевидно, шизофреник. В трубке послышались отдалённые крики.
– Иду, иду! О боже! Послушай, мне надо сейчас пойти и всё там утрясти. Кажется, он пытается её задушить… Можно я тебе перезвоню попозже?
Снова крики, ещё пуще.
– Будь дома, я только… Бриджит, позвоню утром.
Совсем сбита с толку. Поговорить бы с Джуд или Шез, обсудить, насколько это веское оправдание, но сейчас середина ночи. Может, попробовать поспать?
9.00. Га-а-а, га-а-а! Телефон, ура! Нет! Конец! Только-только вспомнила, что произошло.
9.30. Это не Марк, а мама.
– Знаешь, дорогая, я просто вне себя от ярости!
– Мам, – решительно перебила я, – не возражаешь, если я перезвоню тебе с мобильного?
Мамино бешенство волнами выплескивалось на меня из трубки. Нужно освободить телефон – вдруг Марк попытается звонить.
– С мобильного, дорогая? Вот глупышка – в последний раз у тебя была такая штука в два годика, помнишь? С такими маленькими рыбками. Ох, папа хочет сказать несколько слов, но… А, вот он!
Жду, лихорадочно переводя взгляд с мобильного на часы.
– Привет, дорогая. – У папы усталый голос. – Мама не едет в Кению.
– Здорово, отличная работа! – поздравила я его, порадовавшись, что на худой конец хоть у одного из нас порядок. – Как тебе это удалось?
– Никак. У неё кончился срок действия паспорта.
– Ха, великолепно! Не говори ей, что можно получить новый.
– О, она знает, знает, – вздохнул папа. – Проблема в том, что для нового паспорта нужна новая фотография. Так что здесь нет никакой моей заслуги, дело лишь во флирте с таможенными чиновниками.
Мама выхватила трубку.
– Всё это совершенно нелепо, дорогая! Я сфотографировалась и выглядела на этом фото как древняя старуха. Юна советует опробовать в кабинке-автомате, но это ещё хуже. Поеду со старым паспортом, вот и всё. Ладно, а как Марк?
– Отлично. – Еле удержалась, чтобы не добавить: «Ему нравится спать с восточными мальчиками и возиться с кроликами, – правда, забавно?»
– Так! Мы с папой подумали, не приедете ли вы с Марком завтра к нам на ланч. Мы ещё не видели вас вместе. Приготовлю лазанью с бобами в духовке.
– Можно я тебе попозже перезвоню? Опаздываю… на йогу! – осенило меня.
От мамы удалось избавиться лишь после нетипично короткой пятнадцатиминутной бури, – по мере того как она разыгрывалась, становилось всё яснее, что мощь Британской паспортной службы не имеет никакого значения для мамы и её старого фото. Измотанная, растерянная, нащупала новую сигарету. Экономка?.. То есть я знаю, что у Марка есть экономка, но… И потом, вся эта история с Ребеккой. И голосует за тори. Может, поесть сыру? Га-а-а, телефон! Звонила Шеззер.
– О-ох, Ше-ез! – протянула я несчастным голосом и принялась выкладывать свою историю.
– А теперь помолчи! – перебила меня Шеззер ещё до того, как я добралась до восточного мальчика. – Помолчи! Повторять не буду и хочу, чтобы ты меня выслушала.
– Ладно, – покорилась я, подумав мельком, что если кто-то на всей земле и не способен ничего не повторять (кроме моей мамы), так это Шеззер.
– Кончай с этим.
– Но, Шез…
– Кончай с этим! Ты получила сигнал предупреждения: он голосует за тори. Теперь немедленно покончи с этим, пока тебя не засосало.
– Но подожди, это не…
– Ох, ради бога! – прорычала Шерон. – Он ведет себя точь-в-точь по схеме, ведь правда? Остается у тебя, всё делается для него. Ты приезжаешь разодетая в пух и прах для его кошмарных дружков тори, и что делает он? Флиртует с Ребеккой. Помыкает тобой. И голосует за тори. Всё это – паразитическое использование, помыкание…
Нервно взглядываю на часы.
– Э-э-э, Шез, можно я тебе перезвоню с мобильного?
– Что?! На случай если он тебе позвонит? Не-ет! – взревела Шеззер.
В этот момент мобильный и в самом деле зазвонил.
– Шез, мне сейчас надо идти. Перезвоню тебе попозже. – И в нетерпении нажала кнопку «ОК» – Джуд.
– Ох, ох, у меня такое похмелье! Кажется, меня сейчас вырвет.
И пустилась рассказывать длинную историю про вечеринку в «Мет-баре»; остановила её, поскольку считала, что проблема восточного мальчика поважнее и вовсе это не эгоистично с моей стороны.
– О боже, Бридж! – выдохнула Джуд, когда я замолчала. – Бедняжка… По-моему, ты повела себя просто здорово. Я правда так думаю. Ты молодчина!
Меня охватило чувство огромной гордости, затем я впала в замешательство.
– А что я такого сделала? – И осмотрелась кругом с удовлетворённой улыбкой, тут же сменившейся растерянным морганием.
– Ты сделала всё точно как советуют в книге «Женщины, которые слишком сильно любили». Ты не сделала ничего – просто самоустранилась. Мы не решаем за них их проблемы, – мы просто самоустраняемся.
– Верно, верно! – энергично закивала я.
– Мы не желаем им плохого. Мы не желаем им хорошего. Мы им не звоним. Мы с ними не встречаемся. Мы просто самоустраняемся. Сын экономки, чтоб его! Если у него экономка, почему тогда он вечно приезжает к тебе и заставляет тебя мыть посуду?
– А если это действительно сын экономки?
– Вот, Бриджит! – сурово установила Джуд. – Это и называется Отрицание Очевидного.
11.15. Договорились встретиться с Джуд и Шеззер за ланчем в «192». Не собираюсь впадать в Отрицание Очевидного.
11.16. Да, я абсолютно отстранилась, вот видите!
11.18. Не могу поверить, что он, чёрт его возьми, до сих пор не позвонил! Ненавижу пассивно-агрессивное поведение телефона в современном мире отношений между мужчинами и женщинами – он использует отсутствие коммуникации как средство коммуникации. Это ужасно, ужасно: звонок или отсутствие звонка означает разницу между любовью и просто дружбой, между счастьем и очередным попаданием в окопы безжалостной войны, причём чувство, которое при этом возникает, с каждым разом становится всё тяжелее.
Полдень. Не могу поверить: телефон и впрямь зазвонил, как раз когда я его гипнотизировала, как будто заставила энергией мысли, – Марк!
– Как ты? – устало осведомился он.
– Прекрасно! – заверила я его, стараясь держаться «устранённо».
– Давай я заеду за тобой, мы где-нибудь пообедаем и поговорим.
– Эмм, я обедаю с подругами, – заявила я в самом деле очень «устранённо».
– О боже…
– Что?
– Бриджит, ты хотя бы можешь себе представить, какую ночку я провёл? У меня там этот парень пытался задушить свою мать на кухне, кругом полиция и «скорая», уколы транквилизаторами, поездки в больницу, по всему дому филиппинцы в истерике… Мне поистине очень жаль, что тебе пришлось через всё это пройти, но через то же самое прошёл и я, и вряд ли это моя вина.
- Предыдущая
- 12/70
- Следующая
