Выбери любимый жанр

Адепты обмену и возврату не подлежат - Мамаева Надежда - Страница 12


Изменить размер шрифта:

12

– Тинделя из калины, – тоном «ну и темнота же дремучая эти адепты!» буркнул гном.

Он был одного роста с Вэрдом. И такой аномалии могло быть лишь одно объяснение – табурет. Обычно горники доходили даже мне, невысокой, лишь до плеча. А вот подставка могла добавить пару локтей высоты повару, а с ними и очень-очень много единиц заносчивой гордости.

Последняя сочилась в каждом звуке фразы, которую он нам выплюнул:

– Чего встали, как будто за вами очереди нет? Шевелитесь!

Пришлось идти дальше. Благо на второе была более привычная еда – каша со шкварками. А вот когда мы сели за стол и я попробовала таинственную тинделю… Что ж, на вкус она оказалась вполне недурна. Настолько, что я увлеклась. И лишь после того, как я ополовинила тарелку, в голову мне пришла гениальная идея! Как все провернуть с пользой для дела и истерикой для тела. Благо польза – моя, а истерика – чужая.

Разделавшись с кашей и махнув на прощание рукой парням, я поднялась из-за стола и пошла на второй круг по добыче тиндели. В смысле опять встала в очередь на раздачу.

Повар при виде меня недовольно качнул головой так, что с оной едва не сверзился внушительный белый колпак, и, прищурившись, уточнил:

– Вернулась?

– Зло всегда возвращается! – ничуть не смутилась я и широко, исключительно по-темному, улыбнулась.

Тиндели мне таки дали. Причем самую большую миску. Видимо, из расчета, чтобы зло либо подавилось, либо утонуло, но так или иначе издохло. Я едва дотащила добычу до своей комнаты и очень обрадовалась, когда оказалось, что та пуста.

Моих соседок не было. Я коварно усмехнулась, припомнив утренний разговор с ректором. Что ж, наушницы… Мы, темные, никогда не обижаемся! Мы делаем выводы и сразу планируем месть. И я засучила рукава, приступив к напольной живописи. Вывела пентаграмму призыва мелом, расставила свечи, навесила запирающее заклинание на дверь, выбрала из своего гардероба белую нижнюю рубашку по принципу «какую не жалко» и, облачившись в нее, приступила к гримировке.

Вот только ждать соседок пришлось долго. Целый удар колокола на полу пролежала в одном тонком батистовом безобразии. Аж подмерзать начала и пожалела, что на мне нет шерстяных носков и панталон с начесом. Но оно того стоило! Когда девицы вошли в комнату, уже укрытую вечерними сумерками, то сразу не разглядели антуража. А вот узрев наконец труп рыжей девицы, лежавшей в пентаграмме в одной ночной сорочке и облитой кровью…

Я думала: от визга стекла в окнах полопаются. Адептки верещали так вдохновенно, словно ни разу мертвяка не видели. Ну такого, который зовет загробным голосом, вставая из пентаграммы и обещая отомстить… А еще ловко уворачивается от одних пульсаров, а другие и вовсе отражает (спасибо экранирующему браслету-амулету на запястье).

Соседки попытались рвануть вон, но дверь, запечатанная заклинанием, и не подумала отворяться. Я чувствовала их страх. Он был шквалистым, бившим наотмашь.

И я, потянувшись к своему дару, подхватила эту волну ужаса, приподняла ее, скрутив пенным буруном, и, придав ускорения, толкнула обратно к соседкам. Это были их собственные чувства, не навязанные. Просто усиленные в несколько раз. Те самые, которые сжимают сердце, закрывают разум от доводов логики, перекрывают кислород, застят глаза… И хочется лишь одного – предаться панике. Причем не просто паниковать, а исключительно по направлению к выходу.

Их эмоции нарастали. Становились все более концентрированными и… Есть! Достигли того порога, перешагнув который я могла бы постучаться в дверь к Эйте.

Раскрыла вытянутую руку и начала собирать страх светлых. Он тянулся от спин ломившихся в запертую дверь девиц видимыми только мне нитями, которые свивались в кудель. А та все быстрее вращалась на моей ладони, превращаясь в гигантский клубок. И когда он достиг нужных размеров, я обрезала связи.

В этот же миг дверь распахнулась и соседки вывалились в коридор, а затем тут же навалились с той стороны створки. Не удивлюсь, если они для верности еще и запечатали ее заклинанием.

А я приготовилась ждать. Потому как могла поспорить на свой любимый алхимический котелок, что сейчас эти две магички помчатся к ректору. Жаловаться. Опять.

Интересно, что они скажут ему на этот раз? Что по общежитию носится беспризорный труп темной? И попросят ректора его поискать. А сами пока посидят в засаде. В какой-нибудь безопасной засаде с толстой дубовой дверью, обшитой листами зачарованного металла, в компании теплого чайка, плюшек – и подальше от академии.

Об этом я раздумывала, пока, удерживая одной рукой эмоциональный кокон, второй ловко доставала из так и не разобранного чемодана с вещами зачарованную колбу. А затем стало не до размышлений. Слишком ответственной была процедура.

Зубами выдернула притертую пробку и аккуратно, стараясь не расплескать ни капли квинтэссенции страха, начала медленно загонять его в склянку. Закончив, удовлетворенно хмыкнула и заткнула горловину.

Глядя на то, как за стеклом беснуется белесая дымка паники, выдохнула: получилось!

За разум этих двоих я не опасалась. Нельзя сойти с ума, когда того почти нет. Да и нервная встряска была для них хоть яркой, но непродолжительной.

К слову, самая грандиозная истерика, эмоции которой я собирала, случилась от мыши. Полгода назад полевка каким-то чудом оказалась под ногами моего соседа по парте. Как он орал! Я, как менталистка, аж восхитилась.

Оказалось, что темный, который был выше меня на полторы головы, шире в плечах раза в три и способен безо всякой магии тянуть в одиночку повозку на посрамление лошадям, боялся пискух. Трупов не боялся, а вот мышей – да.

Я тряхнула головой, отогнав воспоминания. Ностальгировать буду потом. А сейчас нужно быстро прибраться, пока по коридорам на бис не прогремело мое имя в исполнении Морока Тумина. Переоделась, помыла пол, стерев с него и пентаграмму, и щедро разлитую тинделю, имитировавшую кровь. Избавилась от всех улик и еще раз вернулась к своему чемодану. К встрече надо подготовиться как следует. И это я не о рандеву с Тумином.

Достала бутылек с эликсиром и опрокинула в себя его содержимое. Горькая жидкость прокатилась по горлу, казалось, разъедая его изнутри, и упала в желудок.

– Какая же гадость! – крякнула я, поморщившись. – В следующий раз буду варить на обычном огне, а не алхимическом.

Такой зарок я давала себе каждый раз и… вновь готовила на жар-камне. Потому что так быстрее!

Противный эликсир я вынуждена была пить с самого детства. Один глоток в седмицу. А все потому, что моя мета проснулась слишком рано. В три года вместо обычных дюжины. И дар оказался сильным.

Ребенок-телепат, который читает мысли. И не только читает, но может еще диктовать свою волю, навязывать ее окружающим, сам не понимая, что творит. Что может быть опаснее?

Ведь в таком возрасте слишком рано еще обучать ментальным практикам по контролю сознания: дитя просто не поймет, что от него хотят. А всем вокруг держать поднятыми щиты, а слугам носить защищающие сознание амулеты, которые в любой момент могут выйти из строя, если будет пси-атака посильнее…

И мама приняла решение – частично заблокировать мой дар. Третий уровень вместо девятого.

Из-за этих ограничений моя мета – лучистый кристалл – до сих пор не превратилась в полноценную. Все также блуждала по телу, напоминая отжившую цветную татуировку. Правда, блеклую из-за зелья.

Но я была благодарна маме за такое решение. Потому как одаренные маги слишком ценны, чтобы оставлять их без пристального надзора. И последний не только со стороны преподавателей. Тайной канцелярии менталист, способный читать мысли, очень бы пригодился. А это – седьмой уровень. Восьмой – способность к полноценной телепатической беседе. Говорят, у Темного Властелина высший, десятый.

А мне и с третьим неплохо. И за столько лет, что я пила эликсир, мое тело уже настолько привыкло к ограничениям, что, подозреваю, даже не прими я больше ни глотка, уровень дара не поднимется.

12
Перейти на страницу:
Мир литературы