Братья Энберские - Сапфир Ясмина - Страница 9

Так чего же он хочет? Аскольд уже попробовал возбудить ее ласками… Ничем таким уж особенным Велена не отличалась ни от демониц, ни от других человеческих женщин.

Все те же кнопочки и та же знакомая реакция.

Но почему-то она не удовлетворяла эндера, напротив – злила так, что темнело в глазах. А еще это желание… Мучительно приятное и почему-то непроходящее. Аскольд никогда не испытывал ничего даже похожего. Хотеть интима не ради удовлетворения похоти, снятия напряжения, развлечения, наконец. Хотеть женщину. Совершенно конкретную – вот эту и только ее. До такой степени зациклиться на ней, что остальные словно и вовсе переставали существовать. Бродили вокруг бесцветными призраками, и, если флиртовали, пытались привлечь внимание – не притягивали, а только раздражали. Бесили лишь тем, что они – не Велена. Что не она заинтересована в Аскольде, а какая-то другая. Ненужная, неинтересная, непривлекательная. Даже если бы днем раньше эндер посчитал бы ее сладкой и соблазнительной.

Аскольд жаждал, чтобы Велена не только отдалась, но и сама пришла к нему. Со всей силой страстной натуры демона желал ее доверия, в том числе и в сексе…

Придет она, как же!

Аскольд стиснул зубы.

Зона поселения междумирья пестрела самыми разными постройками. Высокими домами людей-беспредельщиков, всяких преступных боссов и мафиози, которым терять уже, в общем-то, нечего. Да и охраны у них полно, в том числе, и демонов.

Ну а что? Должны же рогатые зарабатывать? На легальное пропитание хотя бы.

Во всяком случае, эти нелюди хорошо знали свое место. К демонам не совались и вершить свои дела рогатым соседям не препятствовали. Сородичи Аскольда не любили селиться в этом месте. Только если работали здесь же, как пожиратель-бармен или охранник-раргой.

Но уж если и обосновывались в междумирье, то непременно с шиком. Готические замки возвышались рядом с добротными коттеджами и убогими дворцами людей, у которых совсем нет вкуса. Изобилие завитушек, колонн, витражей, барельефов, шпилей и башен просто било по глазам. Намекало на то, что, если собрать конструктор из бабочек, алмазов, пиццы, тортов и шикарных платьев, ничего кроме испачканных тряпок и дохлых насекомых из этого не получится.

Аскольд очень хорошо знал дорогу. Но злость, что закипала внутри, и нерастраченная энергия требовали выхода. Поэтому он приостановился возле взорванного коттеджа какого-то нувориша. Нашли парня те, кого он обул и тоже обули… в белые тапочки для гроба.

Эндер зарычал, одним ударом пробил сквозную брешь в трехметровом заборе из монолитного камня, вторым – сделал еще одну, чуть побольше. Вошел на территорию и принялся крушить постройки.

Замок, подсобки, гаражи… Демон не разбирал.

Стены вздрагивали и оседали, осыпая Аскольда строительной пылью и пеплом. В воздухе зависла серая дымка, противный запах каменного крошева и цемента щекотал ноздри. Эндер продолжал, пока от зданий оставалось еще хоть что-то чуть больше человеческого роста. Все, что меньше, он равнял с землей пинками.

Не особенно полегчало, но хоть что-то. Потом эндер порвет на части тех, кто изнасиловал Наталию Берестову. Голыми руками. Медленно. Чтобы ощущали, как рвется каждая нить мускулов, каждая лента связки… Прочувствовали как гнутся, трескаются и окончательно ломаются кости… Как сминаются в кашу внутренние органы…

Велена ведь поэтому так ненавидит весь вид Аскольда. И презирает тоже. Сцена в «Сальвинии» только подчеркнула все то, что презирала ведьма в демонах.

Аскольд зарычал и принялся разрушать стену. Кусок за куском. Каменные глыбы валились на плечи, падали на темечко. Демон встряхивался и продолжал. Пока и от забора не осталась лишь жалкая груда камней.

Отряхнулся, стер ладонью пыль с лица и двинулся дальше – к Гейгерре.

Что ж… Сегодня на ее улице праздник. Получит то, о чем так мечтала…

Пыталась купить, выторговать, выменять…

Завладеть всеми правдами и неправдами.

Эндер не задавался вопросом – зачем. А зря…

Впрочем, знай он все и предвидь миг расплаты, все равно поступил бы также. Не раздумывая и не сомневаясь.

Почему? Да Ррасхет его знает!

Аскольд брезгливо перешагнул охранные маячки знахарки и заклятья, что охраняли ее дом как цепные псы. Гейгерра жила на широкую ногу, на улице полукровок: не людей и не демонов.

Вместо ограды ее дом защищали вековые железные деревья из Затолии – одной из дальних провинций Гойи.

Этот живой забор Аскольду пришлось бы крушить куда дольше предыдущего. Возможно, с применением магии.

Маячки замигали, сообщая хозяйке, что у нее посетители. Вероятно, даже сигнализируя о личности гостя.

Завеса мглы, что окутывала дом знахарки, вдруг развеялась – из тьмы показалась брусчатка и высокий аккуратный двухэтажный особняк из розоватого камня. Вполне себе достойный. Не то, что предыдущие вычурные убожества.

Аскольд поднялся по широким каменным ступеням и вошел в ярко освещенный холл с колоннами у стен и диванами, рассчитанными на целую толпу демонов. Толпами к Гейгерре ходили тоже. Так что она не преувеличивала собственную значимость.

– Ба! Какие гости! – на лестнице со второго этажа с изящной балюстрадой перил появилась и сама хозяйка.

Высокая, фигуристая, статная. С крупными чертами лица, рыжая и скуластая. Густая огненная шевелюра рассыпалась по плечам Гейгерры.

Она демонстративно поддернула короткий халатик в цветочек и зевнула.

– Чего тебе понадобилось в такое время суток? Не спится? Не нашел с кем развлечься? Перевелись в Дергоште шикарные демоницы, а на Земле – достойные бабы? Беда-а-а…

Вот это нормальное общение! Говорить то, что думаешь. Этого эндер и добивался от ведьмы. А та еще какое-то время не верила, переживала, что Аскольд откажется от слова. И это бесило еще сильнее. Взвинчивало до прежде неведомой ярости, какой демон даже в бою не испытывал. Как и отношение Велены. Эндер бесился, когда ведьма прятала ненависть за крепко сомкнутыми губами и обманно спокойным взглядом. Маскировала в камуфляж нейтральных фраз и бесцветных интонаций.

И буквально сатанел, когда та выражала свое истинное отношение к демонам. Парадоксально, но факт. Ни то, ни другое не устраивало повелителя Гойи.

Аскольд дождался пока Гейгерра спустится и произнес:

– Даю свою плоть и кровь за зелье, излечивающее от запущенной стадии рака.

Гейгерра прищурилась, оценила ауру Аскольда и тот заковал энергетику в невидимый купол. Обойдется. Нечего знахарке выведывать лишнее.

– Ладно. Скрываешься, – усмехнулась ведьма. – Значит что-то важное. Все равно узнаю. Так или иначе. Раз речь о таком зелье, значит, пациент – человек?

– Человеческая женщина.

– Оу! Повелителю не все равно, что умрет одна землянка? Это что-то новенькое! Она тебя так зацепила? Захотелось вкусненького? Интересненького настолько, что великий Аскольд, покоритель земель Тамрии вдруг решил питаться в онкодиспансере? От тех, кому уже терять нечего? У них особенно вкусная энергетика отношений. Сладкая, как сахар на дне чашки с кофе, с пикантной горчинкой последних радостей? Особенно сильные взаимные эмоции? Любовь, замешанная на боли и боль, завязанная на любви? Все так остро и ново?

Почему Аскольд вспылил в эту минуту, он и сам бы не объяснил. Только перед глазами встало лицо Велены, когда та говорила о дочке. Слезы в глазах, тепло. Такое, что ухх… Аскольд многое бы отдал, чтобы она так на него посмотрела…

– Заткнись! – приказал эндер. – Не то пожалеешь.

Гейгерра знала правила. Пока повелитель разрешает – самовыражайся, запретил – умолкай. Ведьма сглотнула остаток длинной тирады и вопросительно кивнула.

– Готов платить?

– Да.

– И помнишь цену?

– Да.

Гейгерра взмахом руки вызвала из пола высокий стол и стеллаж со склянками: большими и маленькими, заткнутыми пробками и открытыми.

Из кармана ведьма достала нож – маленький, как иголка, он мгновенно обрел размер хорошего такого тесака.

Магическая раскладушка. Ерундовый фокус. Гейгерра показала еще один, достойный ее финт ушами – провела над столом рукой – и невидимая доска проявилась. Разделочная доска недюжинного размера, хоть кабана освежуй.