Убей-городок (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 1

Annotation

Ветеран уголовного розыска, полковник милиции в отставке, вступившись за неизвестного парня, получает ножевое ранение - второе в его жизни. Первое он получил в далеком 1976 году, когда был желторотым участковым.

Уже немолодому человеку довелось попасть на больничную койку в тело самого себя - младшего лейтенанта милиции. И ему вновь придется стать участковым инспектором в Панькино - бывшем поселке, который именуется Убей-городок.

Станет ли он просто плыть по течению жизни или попытается изменить ход истории?

Убей-городок

Глава первая. Это не по-мушкетерски

Глава вторая. Явление Джексона

Глава третья. Песенка о переселении душ

Глава четвертая. Убей-городок ​

Глава пятая. Служебная проверка

Глава шестая. Участковый у себя дома

Глава седьмая. В поисках портала

Глава восьмая. Жаль нет ружья…

Глава девятая. Участковый под прикрытием ​

Глава десятая. Наука и жизнь ​

Глава одиннадцатая. Любитель охоты

Глава двенадцатая. Трудотерапия

Глава тринадцатая. Вечные истины ​

Глава четырнадцатая. Участковый на службе ​

Глава пятнадцатая. Работа по заявлению ​

Глава шестнадцатая. Опорный пункт и его обитатели

Глава семнадцатая. Шептало с пружиной ​

Глава восемнадцатая. Пощечина из прошлого ​

​Глава девятнадцатая. Место происшествия

Глава двадцатая. Ошибки прошлого

Глава двадцать первая. Пойди, найди тот ножичек ​

Эпилог

Убей-городок

Глава первая. Это не по-мушкетерски

Как там старая заповедь? Можешь справиться — задерживай. Не можешь — ищи другой способ победить.

Как там теперь вызывать полицию, 112? Вы позвонили на многоканальную горячую линию. Вам ответит первый освободившийся оператор. Та-а- ак, тут походу не дождаться. Оператор не только первый, но видимо и единственный. Эх, куда ты, дурень? Семерых не задержишь, да и не справишься.

А надо.

Эй, ребята, отдохните! Вон как умудохались! Да и этого дружка своего поберегите. Убьёте, не на ком тренироваться будет! Какой я вам дед? Мы вообще не знакомы, не то что родственники. Давайте поднимем Гошу-то, а то он похоже не дышит. Почему Гошу? Так все манекены, на которых тренируются, Гошами зовут.

Оппа, как горячо! Только бы не печень. Второго проникающего она не переживёт.

Темнота.

— На зарядку, на зарядку,

На зарядку, на зарядку становись!

Да что же ты, японский городовой. Голова и так ноет, а тут музыка орет. Ну вот, кто-то любит послушать ретро-мелодии. Входят в моду пионерские песни?

— Здравствуйте, ребята! Слушайте пионерскую зорьку!

И что, есть любители не только ретро-музыки, но и ретро-передач? Даже не знал, что старые записи сохраняются. Кажется, их тогда даже и не записывали, а если и записывали, то на огромных бобинах, которые никто не станет оцифровывать. Ну, неважно. Но помню, что «Пионерскую зорьку» транслировали в семь часов сорок минут.

А где это я? Кто здесь рядышком (звук аж по ушам бьет!) такой любитель ретро?

Открыл глаза. Судя по белым казенным стенам, а еще койкам, наставленным там и тут — в больнице. И штампики на простынях характерные.

Живой. И это радует. И вот, какого хрена на старости лет полез спасать какого-то «Гошу»? Может, он сам и напросил? Но все равно, когда несколько человек бьют лежачего, это не есть гут. Не вмешался бы, так и себя бы перестал уважать.

Хотя, почему это на старости лет? Шестьдесят пять — это еще не старость. Смешно, конечно, что полковник милиции (ладно, полковник в отставке), орденоносец и все такое, полез разнимать драку.

И вот, подрезали, как стажера. А скоро должен опер прийти, станет выяснять — кого я запомнил, что слышал? Плохо, что никого опознать не сможете. И того, кто сзади вас был, нанес проникающее ножевое ранение? — совсем плохо. А может, это какие-нибудь враги, которые затаили на вас злобу? Фамилии-то не назовете? Так я в ментовке уже тринадцать лет, как не служу. Все мои бывшие враги либо умерли, либо уже давным-давно плюнули и на меня, и на свое прошлое.

Ну, ничего не меняется в этой жизни! Могли бы меня и в более приличное место отвезти. Уж должны бы побеспокоиться. Ладно, я бы и сам мог отдельную палату оплатить, не такой уж я бедный, пусть и пенсионер. Вот, как опера дождусь, попрошу у администрации, чтобы перевели. Надеюсь, мои несостоявшиеся убийцы банковскую карту не увели? Надо бы выяснить, может, стоит ее заблокировать? А где мой сотовый? Скорее всего, там же, где и прочие вещи, потому что лежу я в больничной пижаме.

Да, а супруге-то сообщили? Вот ведь, какая невезуха. Старший сын как раз в отпуск приехал. Старшенький у меня служит на Сахалине, полковник, повышение недавно получил. Может, еще и генералом станет? А что уж совсем удачно - внук получил отпуск. Этот ведь тоже при погонах, лейтенант, за него-то особенно переживаем. А почему? Ну, потому что служит он ...

Бабушка обрадовалась, а тут такое. Дед загремел в больницу. Ладно бы, как приличный дед — с инфарктом там, еще с чем-то, а тут, как не знаю кто. Семья теперь переживать станет. Вот ведь. Сам-то ладно, коли живой, то переживу, а им-то каково?

Нет, определенно, хоть и показывают по ящику, как идет у нас развитие медицины, но все на прежнем уровне. Вон, от левой руки трубочка идет, стало быть, я под капельницей. А из чего каплют-то? Ох ты, здоровенная стеклянная бутыль. Каменный век, блин. А ведь показывают, что уже либо пластиковые бутыли, либо вообще, пластиковые пакеты. И установка для прокапывания (или, как оно правильно?) неуклюжая, словно из фильма про семидесятые годы.

Кажется, в семьдесят шестом году, когда я попал в больницу с проникающим ножевым ранением, тоже лежал под капельницей. Но тут-то ничего нового не придумать. Вот, разве что, слышал такое, что нынче, едва ли не сразу заставляют сходить с операционного стола и гулять по коридору. Нет, я гулять еще не в состоянии.

Сотоварищи по несчастью лежат, смотрят вверх. Не иначе, слушают рассказ о пионере, который сегодня опоздал в школу, зато помог старенькой бабушке дойти до больницы. В тему. Наверное, главврач ценитель ретро, потому что звуки детской передачи льются из черного радиоприемника на стене. Внутрибольничная сеть? Есть радиоузел, дают записи. Все может быть. Но налаживать трансляции давно канувших в небытие радиопередач — штука недешева.

А ведь память подсказывает, что все это уже было. И больничная койка, и «Пионерская зорька», под которую я очнулся.

Нет, определено главврач увлекся ретро. Вон, приемник уже выдает обзор газеты «Правда». Кто-то кого-то встретил, поприветствовал. Ну кому нужны такие древние новости, да еще в повторе?

И коек в семьдесят шестом было шесть. Посчитать, что ли?

Да, шесть. Лежат такие же бедолаги, вроде меня. В правом боку ноет, голова еще соображает плохо. Глаза толком не сфокусировались, но помнится, на потолке из семьдесят шестого года была трещина, напоминавшая слияние реки Шексны и реки Ягорбы. Если присмотрюсь и увижу эту самую трещину — точно, глюк.

Глюк? Трещина на месте.

Раздвоение личности. Шизофрения? Или я в настоящий момент просто умираю, и мне мерещатся всякие вещи, которые со мной когда-то происходили? Вот, если сейчас рядом со мной появится некий человек, тогда я умер. Или в процессе, но это уже неважно.

— Привет, дружище. Пить, небось хочешь? Ну, давай-ка я тебя напою.

Точно, умер.

Рядом со мной стоял мой наставник — дядя Петя Веревкин, хотя на самом-то деле, это капитан милиции Петр Васильевич Задоров, а Веревкиным его прозвали за умение виртуозно «упаковывать» нарушителей закона. Бывало и так, что дядя Петя приводил в отделение несколько человек, связанных веревками и вел их по городу, словно бедуин верблюдов.