Пожарный СССР. Начало (СИ) - Гаусс Максим - Страница 16

Вот дерьмо… В таких соревнованиях я бы тоже поучаствовал. С физической подготовкой у меня все в норме. Вернее, раньше было в норме, пока по мне молния не шарахнула и я не умер.

К слову сказать, пока валялся в госпитале, сделал вывод, что, судя по всему, мой предшественник со спортом не особенно-то и дружил. Вроде не доходяга, но и похвастаться нечем. Я принял решение, что как только поправлю здоровье, хорошо бы физуху подтянуть. Жаль, что до дембеля осталось всего ничего… Придется заниматься этим на гражданке, причем по усиленной программе. Даже не знаю, были ли в восьмидесятых спортивные клубы с тренажерами? А впрочем, зачем мне клубы, если в каждом дворе непременно есть все самое необходимое — брусья, турник. Взять бы еще пару гирь — что еще нужно для счастья?

Постучался в дверь ротной канцелярии.

— Товарищ капитан, разрешите войти?

— А, Жаров! — оказалось, что в ротной канцелярии установлен настенный турник, на котором капитан Глебов отрабатывал очередной подход. — Ну что, с корабля на бал?

— Товарищ капитан, младший сержант Жаров с лечения из госпиталя прибыл. Замечаний не имею. И готов понести наказание.

— Расслабься… — выдохнул тот, подтягиваясь. — Не буду я тебя наказывать, хотя есть за что…

Выполнив восемнадцать повторений, он спрыгнул и отошел от турника. Интересно, какой у него подход по счету?

Глебов быстро отдышался, выпил воды.

Офицер был без кителя, в одной лишь белой майке и штанах. Но стоит отдать должное — выглядел солидно. Видно, что не первый год над собой работает. На вид ему тридцать пять, может чуть меньше.

— Ты, Жаров, оказывается еще та заноза в заднице… — он подошел к столу, взял в руки стопку бумажек и принялся перелистывать. — Репортеры после того события в госпитале уцепились за твои слова. Все пытались понять, кто виновен в случившемся. Но, уже все в прошлом. И какая муха тебя укусила?

— Да никакая… — соврал я, вспомнив про разговор в ординаторской.

— Ну-ну… — командир сменил гнев на милость — Кстати, демобилизуешься через две недели. Да, раньше положенного срока.

— Серьезно? — удивился я. — А что так можно?

— Что, не ожидал? — ухмыльнулся ротный, одевая китель. — Командир части распорядился. Ну, сам подумай, толку от тебя сейчас, как от козла молока. Бегать не можешь, в наряд тебя не поставишь. К тому же, ты и раньше-то не особо полезный был. Причина для демобилизации есть. Так что я его решение даже поддерживаю. Ну что, доволен?

Даже не знаю, подобного я как-то совсем не ожидал.

Что ждет меня за забором? Ну ясно, что жизнь обычного человека в восьмидесятых годах Советского Союза, вот только где? В стране, о которой я почти ничего не знаю? А даже то, что знаю, взято либо из советских фильмов тех лет, либо из газет или по рассказам знакомых людей. Черт возьми, да я даже не знаю, в каком городе живу и кто мои родители? Есть ли сестры или братья? Ни домашнего адреса, ни имен. Вообще ничего.

— Жаров, чего застыл? Не поверил своему счастью? — усмехнулся Глебов, восприняв мое молчание по-своему. — Ладно, успеешь еще обдумать. От всех служебных мероприятий ты пока освобожден, но смотри, чтобы без залетов, понял? Иначе, хрен тебе, а не дембель. Уж я найду, чем тебя озадачить. Должность командира отделения перепишем на Коржова. Не возражаешь?

— Так точно, товарищ капитан. Разрешите идти?

— Давай, — офицер на мгновение задумался. — Ты это… Как здоровье-то?

— Жить буду.

Покинув канцелярию, я в полной задумчивости направился в каптерку. К счастью, тут было пусто. Мне нужно было собраться с мыслями — что делать дальше? Передо мной резко выросла уйма задач, решать которые нужно было уже сейчас. Иначе есть большой риск, что оказавшись за воротами части, окажусь в незавидном положении.

Насколько я знаю, у каждого солдата должно быть личное дело, в котором хранится вся информация о военнослужащем. По окончании службы, дело должны были отправлять по почте в военный комиссариат. Курьеров для такой ерунды тогда еще не использовали, но могли отправить нарочного, но это в особых случаях. Еще их могли отправить вместе с уволенным в запас, чтобы тот сам доставил их по месту учета. Ну а до тех пор личное дело должно храниться где-то на территории части… В штабе!

Об этом я не знал практически ничего но, как известно, язык до Китая доведет. Была бы мотивация.

Вдруг, дверь в каптерку открылась, и в помещение вошел дежурный по роте, с лычками сержанта.

— О, привет Тема! — обрадовался он, заметив меня. — Ты уже выписался?

— Ага… За хорошее поведение отпустили! — пошутил я. — Что у вас нового произошло?

Честно говоря, даже имени его не знал. Правда, выход из ситуации нашелся довольно быстро. На столе лежала книга инструктажа суточного наряда, где были расписаны и имена и фамилии всего наряда. Сопоставив даты, я без труда определил, что дежурного звали Антон Сергеев.

— Да ничего. Про праздник спортивный слышал?

— Ну да, Киреев уже рассказал в трех словах. Слушай, Антох… — пораскинув мозгами, спросил я. — А ты не в курсе, где хранятся наши личные дела?

— Ну-у, ты спросил! — усмехнулся тот, откопав в верхнем ящике стола кулек с галетным печеньем. — В строевой части, где же еще? Там же наш Женька Баранов помощником сидит. Он у них на черной работе. Подай — принеси.

— А, точно… — спохватился я, шлепнув себя по лбу. — Что-то я после госпиталя совсем рассеянный стал. Соображаю медленно.

Антон только рассмеялся.

— Как на ужин вернется, расспросишь. А тебе зачем?

— Да так, нужно напомнить, чтобы внесли в личное дело запись о вручении награды.

Вдруг, со стороны центрального прохода раздался крик дневального:

— Дежурный по роте, на выход!

— Блин! — торопливо дожевывая печенье и поправляя головной убор, Сергеев бросился к двери.

Вот и первая вводная — попробовать добраться до своего личного дела, чтобы узнать, кто я такой и где мой дом? Задача не сложная, но сначала нужно разведать обстановку.

Заметил за собой довольно странный момент, что адаптация на срочной службе дается мне как-то подозрительно легко. Словно бы мозг будто вспоминал то, что было забыто. Причины этого пока определить не смог, но это точно не влияние обучения на военной кафедре… Быть может, это следствие того, что мой реципиент уже провел в армии почти два года, и это как-то отложилось на подсознательном уровне? Скорее всего, так и есть. Еще бы вспомнить что-нибудь из его прошлой жизни…

Так как по статусу службы и по состоянию здоровья от меня ничего не требовалось, я принялся листать все имеющиеся в каптерке старые газеты, чтобы примерно понимать, как удачнее всего влиться в новое для меня общество. Нужно быть осторожным, контролировать свой лексикон и вообще следить за тем, что говорю и делаю. Просто не будет — эту установку я себе задал сразу.

Когда рота собралась на ужин, пришлось всем рассказывать про то, как я лежал в госпитале, про уколы, про вручение награды. Просили показать боевую травму, но пока там была медицинская повязка, ничего показывать я не собирался. Ну не детский же сад, в самом-то деле.

Выяснил у Павлова, кто такой Женька Баранов. Им оказался молодой боец, худощавого телосложения, который служил здесь только первый год. В строевую часть его пристроили по чьей-то просьбе, переадресованной от родственников, поэтому там он был в роли «подай-принеси». Работа так себе, но его все устраивало. Потом от него узнал, что это лучше, чем месить грязь сапогами и таскать тяжести. На рабочку, куда частенько привлекали бойцов, он тоже не ходил.

— Баранов! — окликнул я, когда тот шел в умывальную комнату.

— Я, товарищ младший сержант!

— Ты ж в строевом отделе сидишь? — спросил я, направляясь к ленинской комнате.

— Так точно.

— А личные дела у вас хранятся?

— Ну да. Только они учетно-послужными карточками называются.

— Отлично. А как мне можно свою карточку посмотреть?

— Вам никак, — с ходу заявил тот. — Только офицерам можно, ну и женщинам из строевого. А вам зачем?