Ветер перемен (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 27
- Предыдущая
- 27/73
- Следующая
Впрочем, деньги все равно шли.
И прилично так.
Несмотря на все ухищрения злопыхателей, льготы местным, внутренние инвестиции и воровство Меншикова, за неполный 1708 год в Москву «приехало» пять миллионов двести сорок семь тысяч талеров. То есть, считай рублей. Драгоценными металлами. Совокупно. И с игр. И биржи. И с прочего. Что было больше, чем по всей стране собрали подушную подать.
Эти средства поступали в «кубышку», а не выбрасывались на рынок. То есть, испанская ошибка не повторялась. Просто — по мере развития экономики России, все накопленные и отложенные средства шли на целевые инвестиции в инфраструктуру, производство и строительство. Продолжая ее разогревать и стимулировать рост.
В будущем 1709 году было совершенно неясна доходность Бремен-Фердена. Слишком уж люто-бешено с ним начали бороться. Но на миллион-другой Алексей рассчитывал. Вряд ли получится так быстро и жестко всю эту историю задушить. Впрочем, никакой особенной жизненной необходимости получать оттуда средства не было. Они все равно уходили про запас. Равно как и большая часть торговой прибыли…
— К счастью, чума в Крыму завершилась, — произнес царевич, переходя к этому вопросу. — Кафа, правда, почитай вся вымерла. Считай города больше нет. Его с нуля нужно заселять. Там увлеклись с кордонами и совершенно не ясно от чего больше людей умерло — от чумы или от голода.
— Совсем ушла? — нервно переспросил царь, проигнорировав слова о вымирании целого весьма немаленького города.
— Пишут, что совсем. А на кордонах наших, зараженных уже месяца два как совсем не встречают. Полагаю, что их можно снимать. А то строители в Киеве засиделись и страху натерпелись. Надо, кстати, что-то решать со старыми османскими городами в Крыму.
— А что с ними решать? — фыркнул Апраксин. — Забрать себе и все. Чтобы хана держать крепко.
— А ему на что жить? — улыбнулся Алексей. — Если мы возьмем под контроль все порты полуострова, то с торговли он ничего получать не будет. Контроль же за Перекопом позволяет регулировать выход крымского войска, то есть, набеги. Они нам тоже без нужды. С чего ему жить то?
— И что ты предлагаешь?
— Переход в подданство. Титул герцога Таврического. И выделение денег для постройки в Крыму с десятка предприятий. По уже отработанной схеме сотрудничество. Пятьдесят процентов и одна акция — в руках государства — остальное у хана. Управляющие числятся на государственной службе, что позволит пристроить и ближайших родственников хана, и его самого, и наиболее влиятельные главы родов.
— А он пойдет на это? — удивился Апраксин. — Зачем ему идти в подданство?
— Что ты там хочешь построить? — отмахнулся от адмирала царь.
— Комплекс предприятий для производства рыбных и мясных консервов для нужд флота и армии. Я показывал свои опыты.
— Да-да, — кивнул Петр Алексеевич. — Что для этого потребуется?
— Мануфактура по производству белой жести прокатом и лужением. Еще одна — для выпуска банок. Еще пара — для выпуска мясных и рыбных консервов. Еще парочка для выпуска рыбной и мясной муки. Это — как минимум. Сразу скажу — специалистов у нас нет. Оборудования тоже. Кое-что изготовим. Те же прокатные станы. Но хану придется крутится самому. Мы лишь предоставим ему деньги, технологию консервирования и наши наработки по банкам.
— Сомнительно, — покачал головой Петр.
— У него разве есть выбор? — усмехнулся царевич. — Он в отчаянном финансовом положении. Как альтернатива мы можем у него Крым просто купить, а дальше он уже как-нибудь сам.
— И он продаст?
— Повторюсь — у него отчаянное финансовое положение. А все эти предприятия мы как-нибудь с местными родами поставим. Там есть с кем сотрудничать.
— Ладно. Хорошо. — кивнул царь. — Пригласим в Москву на поговорить. Там видно будет. А что там с тифом? Ну что на Смоленской дороге был.
— Давно кончился. Я лично туда ездил и все проверял. Двадцать семь человек из числа приказчиков на месте повесил.
— И не только приказчиков, — усмехнувшись, добавила Миледи.
— Грешен. Но главное — тиф закончился. И работы по весне продолжатся. Сейчас люди, что пережили эту болезнь поставлены на отдых и прокорм к нанявшим их. Восстанавливают силы. Заодно их учат чтению, письму и счету. Охочих. Обязал я их. Да и за другими одаренностями присматривать распорядился. Посмотрим по весе что из всего этого выйдет. Может самородки отыщутся. Если аристократы не станут утаивать, конечно.
— После того, как двое уважаемых людей опять утонули в нужнике? — хихикнула Миледи.
— Они были просто неосторожны. — развел руками царевич. — Кто же их заставлял говорить, что они не будут оплачивать лечение работников, которых они до тифа довели. Видимо у них проклевывалась олигофрения. Вот и погибли не за понюшку табака. Бывает.
— Совсем ты кровь не уважаешь, — покачал головой Борис Шереметьев.
— Уважаю. Очень уважаю. Но с того, кому много дается, и спрос другой. Или они что думали? Могут творит черт знает что, а я закрою глаза только из-за их происхождения? Эти придурки чуть не выплеснули эпидемию тифа на всю округу своим воровством и проказами. Вы представляете, чтобы было, если бы кордоны просто не успели поставить? Чудо… просто чудо, не иначе нам помогло. А эти еще и выступать стали, словно муха на стекле.
— Поделом, — холодно и сурово произнес царь.
— А вот что делать с оспой в Сибири — не ведаю. — буркнул Алексей. — Там почитай три десятилетия уже она бушует. Вроде бы далекая и безопасная для наших мест. Но по минувшему году торг с державой Цин какой вышел! В Кяхте. А ведь туда товары не своими ногами ходили — их люди возили. И много людей. И дальше людей больше поедет. Стройка ведется у Иркутского острога. Да и вообще — сообщение всякое с Сибирью увеличилось. И растет оно довольно быстро.
— И что предлагаешь?
— Для начала кордон большой сделать в Нижнем Тагиле. И тех, кто возвращается сюда, за Урал, выдерживать там неделю-другую. С осмотром. И проверкой товаров на заражение. По югу тоже можно поставить, чтобы случайные люди не проскакивали. Но не удобно идти. Там больные сами слягут раньше, чем доберутся. Основная масса людей через Нижний Тагил двинется. Пока сделать так. Потом посмотрим. У меня кое-какие мысли есть.
— Какие?
— Прививка… — начал царевич и вкратце описал идею, связанную с коровьей оспой. Что царь, что остальные выказали скепсис. Но от желания проверить не стали отмахиваться. Очень уж большую пользу несла удача. А проверить можно и тихо, чтобы слов дурных никто не сказал. Тем более, что к концу года удалось «выписать» десятка три молодых, бьющим копытом медикусов из Европы. Вот кого-то на опыты и поставить эти прививочные. Чтобы мозги пытливые и человек лихой, готовый на всякое…
Еще поговорили про эпидемии и медицину.
Перешли к вопросам экономики, а точнее трудового кодекса, который внедрялся со скрипом великим. А местами едва ли не с боем. Но дело шло. Налоговый и земельный кодексы тоже далеко не все на территории России полноценно действовали…
Очень много царевич говорил про Пермь и окрестные владения. Про необходимость непрерывного наращивания количества рабочих там. И модернизацию способов производства.
Как по добыче руды, так и каменного угля.
Требовалось там сосредоточить десятки и десятки тысяч рабочих рук. Уже сейчас вокруг металлургического комплекса Перми трудилось около двадцати тысяч рабочих. Алексей хотел за два-три года довести их до ста.
Много.
Но стране требовался чугун. Много чугуна. Очень много!
В первую очередь, конечно, для растущего производства узкоколеек. Которые давали мощный кумулятивный эффект для общего развития экономики. Уже сейчас меньше десятой части всего выплавляемого чугуна перерабатывалось в железо. Остальной же либо шел на разные бытовые и хозяйственные отливки, либо переделывался в рельсы.
Петр был в целом не против.
Только не понимал — откуда сын этих людей возьмет и чем будет кормить. В конце концов — сто тысяч человек — это не фунт изюма. Это очень много голодных ртов, которые нужно как-то прокормить. И эту еду требовалось как-то в те края завезти. Причем сделать все так, чтобы она не стала дорогой.
- Предыдущая
- 27/73
- Следующая