Авторский фарс с кукольным представлением - Филдинг Генри - Страница 7

• Предыдущая
• 7/17
• Следующая

Каламбур. – Да я гоню, как могу, сэр, только за оппонента писать труднее: у него ложная позиция.

Маккулатур. И ни чуточки не труднее. Как раз наоборот. Я знавал литераторов, предпочитавших эту работу всякой другой: в ней ведь талант свой можно проявить. А ну, дайте взглянуть, что вы тут настрочили. «При всем моем уважении, к тому, что высказал мой остроумный и просвещенный оппонент в своем «Письме другу в деревню»… Превосходно, сударь! Кроме того, это должно повысить интерес к памфлету. Диспутирующие авторы всегда для начала рассыпаются в комплиментах своему противнику, как боксеры, которые сперва целуются, а потом начинают бой. Доделывайте поскорей! Ну а вы, мистер Махом, состряпали вы уже убийство?

Махом. Да, сэр, убийство я уже состряпал. Сейчас сочиняю предваряющие его нравственные рассуждения.

Маккулатур. Отлично. Так что через неделю чтоб было мне привидение!

Махом. А какое привидение вы желаете, сэр? В прошлый раз было бледное как смерть.

Маккулатур. Ну а в этот раз пусть будет окровавленное. Мистер Каламбур, вы пока можете отложить работу над тем некрологом: оказывается, наш друг поправился. А покуда составьте мне проспект Лексикона мистера Бейли [32], от начала до самого конца по пять листов еженедельно [33]. Если вы не знаете, как это делается, можете воспользоваться проспектом словаря Беля [34]. Здесь подойдут те же выражения.

Входит Индекс.

А, мистер Индекс, ну, что новенького?

Индекс. Я принес вам счет, сэр.

Маккулатур. Что здесь у вас? За эпиграф, «Risum teneatis amici» [35] для дюжины памфлетов, по шесть пенсов за штуку, – шесть шиллингов. Шесть пенсов за «Omnia vincit amor et nos cedamus amori» [36]. Еще шесть пенсов за «Difficile est satyram non scribere» [37]. Гм, гм! Всего: за тридцать шесть латинских эпиграфов – восемнадцать шиллингов. За столько же эпиграфов на родном языке – один шиллинг девять пенсов, а за столько же греческих – четыре. Целых четыре шиллинга! Да, дороговато нам обходятся эти греческие эпиграфы!

Индекс. Если вам удастся раздобыть дешевле хоть в одном из наших двух университетов [38], берите задаром!

Маккулатур. Да нет же, я сейчас с вами расплачусь. И не забудьте, что к завтрашнему утру мне потребуются для памфлетов две крамольные фразы на латыни и одна моральная сентенция по-гречески.

Каламбур. Мне тоже понадобятся две латинские фразы, сэр. Одна – на страницу четвертую, где превозносится законопослушание, а вторая – на страницу десятую для панегирика в честь свободы и собственности.

Махом. Привидение тоже не отказалось бы от какого-нибудь изречения, если вы соизволите выделить ему таковое.

Маккулатур. Ладно, давай на всех!

Индекс. Я непременно подберу, сударь. А вы, сударь, не откажите в любезности отпечатать мне пять сотен проспектов и столько же квитанций. Вот взгляните!

Маккулатур (читает). «Проспект издания по подписке предпринятого Джереми Индексом нового перевода Цицеронова „Опыта о природе богов“ с присовокуплением „Тускуланских бесед“ [39]. Очень сожалею, ибо ваша затея помешает моей!

Индекс. Нисколько, сударь. Это все, что я намерен сообщить читателям об этой книге. Прекрасный способ получить с друзей по гинее, только и всего!

Маккулатур. Значит, вы не перевели ни строчки?

Индекс. Ни слова!

Маккулатур. Тогда вы немедленно получите свои проспекты. Только я просил бы вас впредь брать с нас по-божески, не то я перестану иметь с вами дело. Один грамотей из колледжа уже предлагал поставлять мне выписанные из «Зрителя» [40] цитаты по два пенса за штуку.

Индекс. Надо же и мне чем-то жить, сударь! Надеюсь, вы изволите понимать разницу между хорошенькой свеженькой цитатой, только что выписанной из классиков, и затрепанной фразой, которая на устах у каждого хвастуна-педанта и переходит из рук в руки не хуже какой-нибудь университетской шлюхи. (Уходит.)

Маккулатур, Махом, Каламбур, Кляксс и Монстр.

Монстр. Сударь, я принес вам памфлет против правительства.

Маккулатур. Нет, сударь, такого не возьму. (В сторону.) У меня уже два набраны.

Монстр. Тогда, сударь, возьмите статью в защиту правительства. Маккулатур. На кой черт мне мараться! Все равно их публика не берет!

Монстр. Могу предложить перевод «Энеиды» Вергилия, с комментариями, если только мы сойдемся в цене.

Маккулатур. А сколько вы просите?

Монстр. Сначала прочтите стихи, иначе как же вы будете судить об их достоинствах?

Маккулатур. Нет, сударь, такой привычки у меня нет. Но мне так: стихи это стихи, памфлет это памфлет, и вес. Принесите мне объемистый том с заманчивым титульным листом, напечатанный крупным шрифтом на хорошей бумаге, и чтоб переплетен был в кожу с золотым тиснением, и я берусь его продать. Вы, сочинители, воображаете, будто люди покупают книги для чтения. Нет, милейший, книги предназначены для украшения наших библиотек, подобно тому, как зеркала, картины, стулья и кровати составляют убранство других наших комнат. А меня, сударь, нисколько не соблазняет ваш титульный Лист! Однако для поддержания молодого таланта я могу напечатать ваши стихи за свой счет. Монстр. А за чей счет, сэр, я буду кормиться?

Маккулатур. За чей? За мой, конечно. Я, сэр, так же покровительствую учености, как голландцы торговле. У меня всякий, кто способен заработать кусок хлеба, его получит. Итак, сударь, коли желаете, присаживайтесь к моему столу. Здесь вы получите необходимую вам пищу: сытную молочную кашу, иногда дважды в день, а это самая что ни на есть подходящая и здоровая пища для людей умственных. Мне сейчас до зарезу нужен переводчик, мой как раз угодил в Ньюгет [41] за мелкие кражи: хотел, бедняга, перевести кое-что с прилавка в свой карман.

Монстр. Но боюсь, я не пригоден для подобной работы: я ведь не знаю ни одного языка, кроме родного.

Маккулатур. Так как же вы переводили Вергилия?!

Монстр. А я переводил его из Драйдена [42].

Маккулатур. Снимайте шляпу, сударь, снимайте и сейчас же усаживайтесь за стол! И он еще болтает про свою непригодность! Да ты настоящий умелец! Ведь этому научаются лишь за десять лет работы у меня на чердаке. Уж позволь тебе сказать, дружок: в нашем деле требуется больше изобретательности, чем учености! Тебе придется переводить книги со всех языков, особливо с французского, и среди них попадутся такие, каких никто никогда не печатал.

Монстр. Ну, тут сам черт ногу сломит!

Маккулатур. Приобщиться к издательскому делу ничуть не легче, чем к правоведению. И здесь и там – свои хитрости! Иногда мы выпускаем наши творения под каким-нибудь иностранным именем, а в другой раз ставим свое имя под чужим творением. У юристов существуют вымышленные Джон Нокс и Том Стайлз [43], а у нас – некие Смит и Мур, и живут они близ собора святого Павла и у Королевской биржи.

Те же и Лаклесс.

Лаклесс. Мое вам почтение, мистер Маккулатур! Что за умилительное зрелище – патриарх вдохновляет кучку патриотов, гнущих спины на благо отечества!

• Предыдущая
• 7/17
• Следующая