Король-Наёмник. Стальная месть (СИ) - Городчиков Илья - Страница 7

Меня значительно озаботил и удивил тот факт, что нам не помешали во время высадки. Кловис, чья озабоченность военным ремеслом уже известна на уровне легенд, ну никак не мог оставить речные и морские границы без охранения. Да, он определённо собирает силы на юге, чтобы пойти на тотальную войну с братьями, но вряд ли он просто так оголит фронт, куда не так давно успел ударить до того относительно лояльный народ.

- Ну и где ларингийцы? – спросил у меня Ной, поправляющий на своей груди кирасу.

- А кто их знает? Может быть, они и есть здесь, а может и нет. В любом случае не стоит расслабляться.

Под моим командованием сейчас было шесть сотен человек. Достаточно большая армия, но состоящая исключительно из пехоты, отчего двигаться мы будем несколько медленнее, чем могли бы. Наш поход был по сути своей исключительно грабительским, и можно было дать парням разгуляться, но мною был отдан приказ довести даже до самого тупого, что излишний грабёж и мародёрство будет караться вышей мерой наказания. Тот же приказ был выдан и ополченцам, участвующим в походе с обещанием того, что все военные недоимки будут компенсированы из личной казны Дьювальбезов. Да, фактически, я лишал воинов древнего и священного права на военную добычу, но это слишком плохо будет наслаиваться на внутреннюю дисциплину войска.

Два дня мы двигались вдоль реки, сопровождаемые речной флотилией, и грабя без особого фанатизма прибрежные поселения. Дома их не сжигались, скот особенно не угонялся, а женский пол оставался в сохранности. Можно было сказать, что наша «прогулка» была очень щадящей, по сравнению с любым другим воинским походом. Однако значительно выделялось то, что в деревнях не хватало мужчин. Вполне возможно, что многие ушли за Кловисом на войну – и это даже логично, но для перестраховки я ещё дальше отправил разведчиков на трофейных конях. Эта тактика оказалась оправданной, и они вернулись без особенных вестей. Впереди не было абсолютно никаких войск, и это всё сильнее настораживало.

Мы продолжали двигаться по узкой ленточке свободного от леса побережья. Как только были найдены удобная поляна и мелководье, куда смогли пристать корабли, то я скомандовал поставить лагерь. Ополченцы и наёмники сразу же стали возводить частокол, хотя у многих это и вызвало вопросы. Была только середина дня, и мы ещё долго могли идти вперёд, но паранойя активно била в колокол. Ситуация просто кричала о том, что нужно быть осторожнее.

Очень быстро мы воздвигли лагерь, поставив достаточно плотный частокол, за который перебраться будет проблематично. Место было удобным, ведь с обеих сторон отлично проглядывалась единственная дорога, хоть и пришлось ставить шатры очень близко к друг другу для экономии места. В случае неожиданного нападения, врагу будет достаточно легко опрокинуть нас в реку.

- Зачем мы остановились? – задал очередной вопрос Ной.

- Мы идём два дня и никакого сопротивления. Можешь поверить, что нашу ораву никто не до сих пор не заметил? Вот и я не верю. Пара дней для нас ничего сейчас не решит, а людей мне хочется сохранить.

Сопротивляться Ной дальше не стал, и я раздал своим бойцам задачу по охранению периметра. Даже такое решение не будет панацеей от врагов, но так хотя бы ощущалось спокойствие. Солдаты спокойно занялись своими делами, и до следующего дня нас никто не беспокоил. Похоже, что это всё же была простая паранойя, и дальнейшее наше движение возобновилось в походном порядке.

Из прибрежного леса мы вышли на просторное, не так давно засеянное поле. Колосья уже можно было собирать, но ни одного из крестьян не было видно. Если бы не звуки жизни от местных полевых обитателей, то можно было сказать, что земли покинуты совсем. Однако, в случае готовности к отступлению, местные управленцы точно не оставляли бы поля с практически готовой едой, а потому стоит наконец откинуть мысли о страхе перед рюглендской «прогулкой».

Здесь мы с кораблями должны были разделиться, а потому я приказал флоту отправиться ближе к морю, а затем дожидаться весточки от меня. Армия повернула вглубь земель, и на этом открытом пространстве я явственно ощущал на себе множество взглядов. И нет, смотрели на меня точно не марширующие по полю наёмники и ополченцы. Смотрели будто с противоположной стороны поля. Я подошёл к одному из своих канониров и указал ему на противоположный нам лес.

- Дружище, поворачивай пушки и садани залпом во-о-он в тот лес. Ядрами.

Канонир послушно кивнул и споро стал снимать пушки с лошадиных телег, направляя их стволами в сторону указанного леса. К концу приготовлений я даже подумал, что зря всё это начал, но поворачивать назад было поздно.

- Огонь!

Три пушки практически слитно грохнули. Земля задрожала под ногами, небо заволокло плотным белым дымом, а три тяжёлый ядра устремились в сторону возможного незримого врага. Этот удар был скорее для успокоения нервов и залпа картечью оказался бы куда эффективнее. Ядра ударили по лесу чуть выше, чем предполагалась, но свою основную цель они выполнили.

Из леса послышались крики вперемешку с боевыми кличами, полными ярости и желания крови. Сразу же оттуда выскочила разъярённая кавалерия, начавшая строиться клином. Их было несколько десятков, точнее подсчитать было сложно, но вряд ли они сейчас неслись на нас, чтобы предложить горячих пирожков. Они скакали вперёд, набирая скорость своими закованными в сталь телами, блеща лучами под ещё тёплым солнцем. Их лиц за забралами видно не было, но они явно были убеждены в своей победе. Их предки сотнями лет разрывали врага тяжёлыми ударами своих крепких копий, и они уверены в том, что это сработает и против нас. Десятки латников – угроза воистину страшная, особенно в голом поле, ведь единственным ударом они могут сломить строй слабых духом воинов, но именно этого боя мы и искали.

Ополчение, при виде самых страшных воинов своего времени, немного затрепетали, но их я поставил по флангам, вновь построив воинство в подкову. Так латники должны будут врезаться в центр, и фланги, выгнувшись, возьмут их воинство в клещи.

Строй был глубиной в четыре человека. Первые два ряда вооружены длинными пиками, а третий и четвёртый – тяжёлыми алебардами и полэксами. Хотелось бы ещё два ряда, но пользоваться приходилось тем, что есть. Пока что, вперёд строя вышли четыре десятка аркебузиров с подпалёнными фитилями. На время войско погрузилось в тишину, разгоняемую только ударами копыт коней и боевыми кличами рвущихся в бой конников.

Грохнул залп аркебузиров, и несколько десятков свистящих свинцовых шаров полетели в сторону скачущих кавалеристов. Пули хоть и врезались с немалой силой, но их ущерб оказался не столь значительным. Всего несколько всадников выпали из своих сёдел, а на их место тут же вставали новые, отчего и вовсе казалось, будто рыцарский клин нерушим.

Я стоял в первых рядах, подбадривая своим присутствием воинов. Уперев второй конец пики в землю, направил наконечник в сторону несущейся латной лавины. Удар. Как говорил классик: «кони, люди и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой». У нас ситуация была менее глобальной, но кровь и вправду текла рекой.

Пика заскрипела в моих руках, а её наконечник скользнул по панцирю, раздвинул кольца прикрывающей бедра кольчуги и вонзился в ногу всадника, пока древко с хрустом разломилось. Другие пикинёры тоже достали свои цели, и удар был остановлен ценою нескольких покалеченных воинов.

- Окружай!

Мой приказ пробился сквозь лязг и крики завязывающейся схватки, и фланги стали обходить давящих конников. Кавалерия пыталась переть вперёд исключительно по инерции, завязнув в строе пик. По-хорошему им нужно было отворачивать коней прямо сейчас и спасать свои жизни. Но нет, ими верховодили честь и отвага. Однако война меняется, и одной бесконечной отвагой разбить врага уже не так просто.

Пытаться спасти себя они стали, когда было слишком поздно. Кольцо замкнулось за их спинами, и началось методично вбивание стальных звиздюлин для бойцов неудавшейся засады. Они пытались отбиваться копьями, мечами, топорами, но это не приносило им желаемого эффекта. Рюглендцы, почувствовавшие вкус крови, нещадно вбивали конников в землю, не щадя ни коней, ни людей. Даже мой приказ дошёл до них не сразу, и пришлось буквально оттаскивать жителей Безала от сдающихся кавалеристов.