Имперец. Том 4 (СИ) - Романов Михаил Яковлевич - Страница 14

Больше всего, кажется, удивился Меншиков, но лицо Максим сдержал. Княжич кинул на меня задумчивый взгляд и никак не стал комментировать мое появление. Он, видимо, выступал модератором дискуссии до нашего прибытия и хотел вернуть собравшихся к прерванному разговору, но в этот момент тут какой-то шибко борзый и не очень, видимо, умный прокашлял:

— Мирная псина.

Иван нехорошо прищурился, Максим заметно разозлился, я же откинулся в кресле, затянулся сладким дынным дымом и, медленно выдыхая его вместе со словами, равнодушно произнес:

— За слова ответишь или по древней левой традиции будешь за мамкину юбку прятаться?

В комнате повисла пауза. Отвечать за слова передо мной, понятное дело, не хотелось. У Голицына на лбу от переживаний капельки пота выступили — ну еще бы, он же принимающая сторона, и так обосраться прям с порога нужно умудриться. Меншиков устало лоб потер, а Иван заметил:

— Вот из-за таких людишек вас никто серьезно и не воспринимает, — сказал цесаревич.

Присутствующим потребовалось полминуты на осмысление, а затем они разразились возмущением: они не такие и вообще сказавший дурак и перебрал, его сейчас выведут, только надо найти кого.

А дальше Иван с Максимом очень быстро и ловко замяли инцидент и пустились в философские рассуждения. Мне только текстовое сообщение от Меншикова пришло:

«Только не убивай его. Он полезный, хоть и дурак».

Хотел сначала просто любезно согласиться, но затем передумал. Репутацию нужно поддерживать.

«А если покалечить?»

И посмотрел на Меншикова, ожидая реакции на мое сообщение. У княжича натурально дернулась щека.

Меж тем цесаревич толкнул пафосную речь о своем внезапном здесь появлении:

— Я решил посетить ваше мероприятие не просто так, — произнес наследник престола, оглядывая собравшихся. — Мы с вами молодое, прогрессивное поколение, и было бы большим прорывом уйти от классической биполярной внутренней политики. Как показывает практика, значительная часть интересных и весьма полезных инициатив тонет или уродуется по пути к реализации просто потому, что вы и ваши визави от имперцев не можете даже банально находиться в одном помещении.

На этих словах цесаревич посмотрел на того чахоточного, которого Максим попросил не убивать. На мое сообщение княжич, кстати, ответил коротко и многозначительно. Вообще-то слишком коротко и слишком многозначительно «!!!», но развивать дискуссию настроения не было.

— Я — наследник трона, — продолжил Иван, — и у меня нет желания бездумно делить аристократию на левую и правую. Я бы хотел разобраться в вашей мотивации и ваших мечтах о благе Российской Империи. Лояльных трону я прекрасно понимаю, их интересы — это мои интересы. Мне бы хотелось теперь понять вас, чтобы за время моего правления мы вместе сделали нашу страну еще более сильной и великой.

Я думал, народ сейчас одобрительно загудит, осознав, что им предоставили возможность высказаться напрямую, практически самому главному лицу в государстве. Но нет, просто взволнованно зашептались. И тут было непонятно, то ли они в восторге от предложенной чести, то ли считают, что юный цесаревич настолько слаб и глуп, что решил опереться на левых.

Впрочем, исходя из дальнейшей дискуссии я вынужден был прийти к выводу, что детки у леваков росли в каком-то абстрактном мыльном пузыре, оторванном от реальности. Отчасти я оказался прав — Иван потом рассказал, что большинство училось и почти всю сознательную жизнь жило за границей, и на русском некоторые даже говорили с характерным интонационным акцентом.

Часть вернулась получать высшее образование, потому что у нас вроде как основы посильнее. Другой части пора было перенимать семейные дела и доучивались эти бедолаги дома, скучая по плесневелому сыру и продуваемому всеми ветрами острову.

Короче, немного пошушукавшись, присутствующие решили высказывать свои гениальные предложения по кругу. Я понимал, что часть этих идей перешла молодому поколению по наследству от родителей, часть вложена в голову во время жизни за границей, часть тупо проспонсирована представителями вероятного противника. Неявно, да, но тут только слепоглухонемой не заметит выгодоприобретателя того или иного креатива.

Но молодые леваки этого-то и не видели!

И если в начале их выступлений мне казалось, что Иван меня пригласил в качестве мебели, то очень быстро я понял, что сдержаться выше моих сил. А цесаревичу, судя по его довольной роже, только того и надо было.

— Я считаю, — с пафосным видом проговорил какой-то слегка заплывший жирком парень, — что нужно прекратить душить СМИ цензурой. Это не прогрессивно. Власть должна знать, где она неправа, и стремиться как можно быстрее это исправить.

— Если бы вам кто-нибудь посоветовал, ну не знаю, например, сходить в спортзал, вы бы как отреагировали? — живо заинтересовался я.

— Что? — возмущенно ахнул парень. — Да как вы смеете!

— Вот вы не правы и совершенно не стремитесь стать лучше, — усмехнулся я в ответ.

— Это другое!

— Ну почему же? — пожал плечами я. — Я — свободное СМИ, говорю, что думаю. И что там еще вы сказали? Не задушен цензурой этикета, во.

Парень надул и без того округлые щеки, а Меншиков ловко перевел беседу в другое русло.

Каждый из представленной в зале ресторана молодежи на самом деле не имел никакого четкого представления о том, как в действительности сделать лучше. Нет, кто-то, конечно, затрагивал болезненные темы. Вечные, как встающее над горизонтом солнце, или как смена времен года. Мздоимство и казнокрадство, например. Возмутительно, согласен. Да что там я — все согласны.

Раз все согласны, то все возмущенно покивали, а потом я задал каверзный вопрос:

— А что делать-то?

— Строго карать! — вскинув подбородок, заявила девица.

Цесаревич сработал на опережение и не дал мне запинать девчонку на ее же поле. Иван крайне вежливо попросил негодующую составить план по снижению случаев взяточничества и распила бюджета.

— Но я же не экономист… — как-то жалобно пискнула девчонка.

— Ну постойте, вы же возмущены сложившейся проблемой до такой глубины души, что даже меня в нее посвятили, — проговорил Иван с видом таким ехидным, что стало понятно — девчонка попалась. — А раз вы посчитали себя вправе оценивать происходящее, значит, у вас и решение наверняка имеется. Жду его в понедельник.

Девица еще что-то слабо возмущалась, а беседа уже перетекла к следующему в зале. Собственно, все вопросы и претензии были примерно вот такого уровня, что ярко характеризовало этот кружок по интересам.

Объединиться, повозмущаться — это они могут, это со всем почтением. А когда дело касалось аналитики, планирования или, не дай бог, работы — тут приключались всякие метаморфозы типа «у моей подруги умер любимый хомячок, я помчалась, чмоки».

Но больше всего меня поразил басистый амбал, который заявил, что он полный пацифист, а его хотят призвать в армию.

— На два года выпасть из жизни, и чего ради? — причитал он. — Это же натуральное тюремное заключение!

Тут уже у меня конкретно пригорело.

— А кто служить-то будет, если ты весь такой красивый? — поинтересовался я.

— Да зачем нам столько солдат? — задал новый вопрос здоровяк. — Мы уже полвека ни с кем особо не воюем, а убытки от содержания такой большой армии каждый год терпим. Вот я даже в уме прикинул, это порядка пары миллиардов высвободится!

— А что делать, если война? Изыскивать средства? — живо предположил я, не сводя с говорившего взгляда.

— Да какая война, кому мы нужны, — отмахнулся парень.

— Ну, если не нужны, так вы можете начать с того, что отдадите свою землю нуждающимся. Мне, например, — с улыбкой произнес я. — На добровольной основе и полностью без вторжений. А знаете, на каком основании? Потому что я могу прийти и просто взять, что приглянется, меня ваша охрана кукольная ни разу не остановит.

Сказанное породило массу дискуссий, но в целом можно было подводить резюме встречи: дети. Дети с доступом к большим ресурсам и без какого-либо зачатка здравомыслия в голове. Аналитика и логика там же, где и здравомыслие — не в этих головах. Половина ищет выгоды себе лично и своему роду, вторая — переживает, что подумают о нас соседи. Даже смертная казнь не отменена, как нехорошо!