Траурный эндшпиль (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 16

Первые вестники надвигающейся толпы мертвецов уже падали из окон и выходили из дворов. Наблюдения показали, что зомби вообще за любой кипеш, кроме голодовки. Если кто-то из мертвецов, по какой-то причине, вдруг пошёл куда-то, то остальные, дабы не упустить возможной халявы, спешно отправятся за ним. Так и создаются потоки межрайонных мигрантов, которые легко, на таком-то энтузиазме, могут покинуть город.

На канале «Питер познавательный» было два видео, в которых дрон следил за единственным зомби, которого сочли самым любопытным и наглядно продемонстрировали, как именно формируются орды. И это действительно было познавательно.

Я насчитал не меньше сорока солдат, часть из которых вернулась из соседнего здания, где они что-то искали.

— Братец, — обратился я к ближайшему солдату, ищущему что-то в сидоре. — Курево ищешь?

На вид ему лет двадцать, может, двадцать пять, ростом на голову ниже меня и худой какой-то. Из-под фуражки торчит залихватски закрученная копна волос. В экранизации «Тихого Дона», у Григория Мелехова, исполненного Петром Глебовым, была точно такая же копна из-под фуражки. Мода, видимо.

— Вроде оставалась махорка… — ответил тот, выкладывая на пластиковый стул свои пожитки.

— Угощайся, — протянул я ему пачку сигарет.

— А это что такое? — насторожился он.

— Почти как папиросы, но лучше, — ответил я. — Американские…

— Тогда благодарствую, — улыбнулся солдат. — Мериканское, надо ж.

— Тут такого полно, — ответил я ему. — Как звать?

— Никодимом назвали, — представился солдат. — Из Семёновых.

— Дмитрий, — представился я, прикуривая сигарету зажигалкой с пьезоэлементом. — Из Верещагиных.

Никодим смотрел на это с изумлением, но быстро взял себя в руки и старательно навесил на лицо нейтральное выражение.

— Это Петроград, да? — спросил вдруг солдат Семёнов.

— Санкт-Петербург, — поправил я его. — Две тысячи двадцать второй год от Рождества Христова. Далеко вас закинуло, но вы такие не одни.

— Правда, что ль? — удивился солдат, недоуменно разглядывая сигаретный фильтр.

— Ты кури, — поджёг я зажигалку. — А так, да, правда. Прошлого не вернуть, а будущее покрыто густым мраком — просто постарайся смириться, что назад уже не воротишься. Надо устраиваться в новом мире и здесь, если подумать, тоже можно жить. Если повезёт, то даже лучше, чем раньше.

Закурив сигарету, Семёнов начал обдумывать мои слова.

— Я чего подошёл-то? — будто бы спохватился я. — Откуда будете?

— На смотре стояли, — пожал плечами солдат. — Потом как почернело всё на миг, а затем сразу эти появились, грязные и вонючие которые, стало быть. Хрипят, рычат, нападают на всех… Я на штык одного, как положено, в точку, а он, стерва такая, не хочет умирать. Хорошо, что рядом Петруха был, он его прикладом по башке, а тот помер, стало быть. Эх, Петруха…

Подошёл ранее виденный сержант или кто-то вроде сержанта.

— Не изволите папироской угостить? — спросил он меня, после чего перевёл взгляд Семёнова.

Солдат всё понял и быстро удалился к своим соратникам по армейской пищевой цепочке.

— Старшина Аркадий Пасюра, — представился мой новый собеседник.

Вот этот точно походил на опытного солдата. Форма слегка потёрта, но в образцовом порядке, взгляд такой многоопытный, гладко выбрит, оружие держит по-особому, как может его держать только до мозга костей привыкший к нему человек…

— Угощайся, старшина, — протянул я ему пачку.

Чего нельзя отнять у сигарет — это умения облегчать установление социальных контактов. Вроде как и ничего такого, да? Просто подошёл человек и угостил или угостился сигареткой, а уже веский повод, чтобы завязать беседу. А то неудобно как-то — промолчать в ходе такого акта щедрости…

— Значит, ты здесь живёшь, да? — спросил Пасюра.

— Живу, — подтвердил я.

— А эта — тоже здесь живёт? — взглядом указал старшина на Шув.

— Тоже, — вздохнул я. — Чего хочешь-то?

— Того же, с чем ты подошёл к Семёнову, — пожал плечами Пасюра. — Сведения получить какие-нибудь, узнать, кто чем дышит и удостовериться, что ты генерал-майору липу не подсунул. А то всякое бывает.

— Бывает, — согласился я. — Всякое.

— Говоришь, марксисты какие-то тут есть? — спросил старшина.

— Есть, — подтвердил я. — Тут всякие есть. Но в основном зомби. Большая часть нынешнего населения города теперь составляют они.

— Теперь? — зацепился старшина.

— Полтора месяца назад всё это началось, — поведал я. — До этого жили не тужили, всё было хорошо, а у меня вообще отлично, если подумать, но потом в наш мир откуда-то пришла эта зараза, превратившая мирных людей в зомби. Кстати, если кто-то из вас укушен…

И я опомнился прямо очень вовремя. Среди гражданских началось какое-то копошение, а затем очень высоко и пронзительно закричала какая-то женщина.

Я бросился прямо в толпу и сразу же определил возмутителя спокойствия — среди гражданских лежали раненые солдаты, двое из которых уже усердно грызли вопящую женщину.

Вскидываю автомат и тремя одиночными заканчиваю дело.

Люди, до этого толкавшиеся и панически оравшие, замерли.

— Всем успокоиться! — выкрикнул я. — И вернуться на свои места! Старшина, распорядись убрать тела, чтобы не нервировать гражданских!

— Ты чего это раскомандовался⁈ — возмутился отошедший от шока штабс-капитан Шулебский.

— Лучше заткнись, — попросил я его. — Вы понятия не имеете, куда попали и по каким правилам теперь придётся жить. Хочешь оспорить моё лидерство — давай решим всё здесь и сейчас, шашка на меч, один на один.

Но Шулебский оказался не из тех отчаянных головорезов, которых совершенно не смутит картина расправы над убер-рамой.

— Ещё укушенные есть? — спросил я у старшины.

— Вон тот, что лежит, — указал он на третьего раненого.

Поднимаю АК-103 и делаю одиночный выстрел в голову раненому.

— Ты чего творишь⁈ — выкрикнул старшина.

— Привыкай, — вздохнул я. — Запомните! Кого укусит такая тварь — считай уже умер! Спасти его нельзя — только упокоить окончательно! Зарубите это себе на носу! Милосердие в их отношении подобно самоубийству! Чем раньше вы все это поймёте, тем больше у вас шансов выжить!

Я опустил сейчас тот факт, что даже если знаешь все нюансы современной жизни, шансы на уверенное выживание крайне низки…

— Я остановился на том, что зомби кусали случайных людей и превращали их в себе подобных, — продолжил я разговор со старшиной, будто ничего только что не происходило. — Любой укушенный — потенциальный источник заражения всей группы. В первый день этого никто не знал, поэтому врачи пытались им помочь, полиция пыталась задерживать заражённых…

В общем, я в общих чертах описал старшине то, что происходило в первые дни. Даже привёл примерные цифры, сколько людей погибло и что было в других странах.

— Нам, можно сказать, очень повезло, что у нас страна не самая населённая, — закончил я.

— А я раньше считал, что хуже войны не придумаешь, — вздохнул старшина.

— Ха-ха, ты ещё не всё видел, — засмеялся я грустно. — Но увидишь.

— Дим, мы долго ещё тут проторчим? — подошла Шув. — Я понимаю, что ты весь из себя крутой, но стреляли тут много…

У императорских верноподданных с собой пулемёт Максима, скорее всего, образца 1910 года, который они использовали для нейтрализации вон тех мертвецов, что лежат у подъезда жилого комплекса плотной кучей изрешеченных тел.

Они уже поняли, что лучше стрелять и бить по головам, поэтому все лежащие на асфальте зомби упокоены надёжно и окончательно…

— Сколько потребуется, — ответил я. — Бросать этих людей я не буду.

— Я и не предлагаю тебе бросить их, — тяжело вздохнула Шув. — За кого ты меня принимаешь?

— За бригадницу, — усмехнулся я.

— Я говорю, что надо поторопиться, — произнесла супер.

Но долго ждать ответа от целого генерал-майора Русской императорской армии не пришлось.

— Я согласен, — сообщил Артамонов. — Мы пойдём к твоим марксистам, кем бы они ни были.