Дом Монтеану. Том 2 (СИ) - Mur Lina - Страница 51

— Я предупреждал, что если кто-то не выполняет мои приказы, то он будет наказан. Это касается даже королевы. И она не получит удовольствия. Я получу, начав с вами, мои гости, праздник. Для меня жертва осталась? Или может быть две? — смеётся Томас и сдвигает мои трусики в сторону.

Крики и похотливые звуки звучат спереди. Они наблюдают, лаская своих жертв. Они готовят их, когда пальцы Томаса врываются в меня, и я жмурюсь от неприятного ощущения. Я абсолютно не возбуждена. Но суть в том, что у меня не будет никаких последствий после насилия. Я же вампир и могу пережить всё.

И я просто жду. Стараюсь отключиться от происходящего, но не могу игнорировать настойчивые прикосновения Томаса. Его губы скользят по изгибу моего плеча, и он прикусывает его. Я сжимаю сильнее губы, чтобы не издать ни звука. Нет. Никогда. Для меня всё кончено. Если он это сделает… он уже сделал. Он разрушил всё. Он уничтожил всё.

Его член врезается в меня, и я инстинктивно подаюсь вперёд. Мои пальцы до боли стискивают стол. Под звуки радости и поддержки Томас насилует меня. Удар за ударом внутри меня. Он двигается, разрывая меня изнутри. Его член сухой, как и я. Боль бьётся огнём внизу живота, и я только жмурюсь, когда он снова входит в меня. Он трахает меня быстрее, хватаясь за мои бёдра. До моего носа доносится запах крови. Запах смешивается с унизительными криками подбадривания. А я просто жду. Я смотрю в одну точку, и из уголка моих глаз стекает слеза. Быть изнасилованной на собственной свадьбе ужасно. Но быть изнасилованной мужчиной, который ещё несколько часов назад говорил, как любит… разрушающе.

Толчок, и боль растекается ядом по моей крови. Томас ожесточённо трахает меня, вымещая на мне злость.

Толчок, и я беззвучно умоляю о смерти. Его фрикции становятся безумнее. Его ногти впиваются в мою плоть ягодиц и рвут кожу, вызывая адскую боль.

Толчок. Толчок. Толчок. Тонкая струйка крови стекает между моих ног. Я не позволяю себе закричать от той боли, в которой варюсь сейчас. Это ужасно больно, словно я стала куском мяса. Томас разрывает меня всё сильнее и сильнее.

Толчок. Толчок. Толчок. Кажется, что я становлюсь пустой. Полой внутри. Куклой.

Толчок. Толчок. Толчок. Я перестаю что-либо слышать.

Толчок. Толчок. Толчок. Мне так стыдно перед Рома и Станом. И я рада тому, что их нет рядом. Это убило бы их. А так я пронесу это внутри себя. Я вынесу эту боль. Вынесу унижение. Вынесу всё. Я всегда и всё вытерплю.

Толчок. Толчок. Толчок. Толчок. Кажется, что в моей груди всё покрывается коркой льда.

Толчок… слеза снова скатывается из глаза. Я же любила его… я любила. Я была жестока в своей любви или фантазии. Я любила… там в церкви любила Томаса, а он меня. Мне так казалось…

Толчок… меня хватают за шею и швыряют на пол.

Удар сердца. Я поднимаю голову и встаю, выпрямляя спину, хотя хочется просто упасть и сжаться, притянуть ноги к груди и заснуть навечно.

Удар сердца. Слёзы высыхают. Никому не покажу, как я разрушена. Я поправляю трусики, ощущая, как из меня вытекает кровь. Мои руки трясутся, ноги дрожат. Кожа горит огнём, но я не издаю ни звука.

Удар сердца… не успеваю уловить. Я смотрю в глаза Томаса, и мне просто больно. Больно видеть там лёд и удовольствие. Больно видеть там монстра. Больно видеть… его. Снова так больно. Когда пройдёт боль? У неё есть срок?

Удар сердца. Я разворачиваюсь и ухожу. Спокойно. Не тороплюсь. Я иду в нижнем белье мимо вампиров, предающихся разврату, а за мной тянется струйка крови.

Удар сердца. Я бы хотела, чтобы оно остановилось.

Глава 25

Не знаю, сколько ещё всё это будет продолжаться. Я даже анализировать не могу. Мне больно думать, потому что в моих мыслях Томас. Лишь от упоминания его имени меня всю скручивает от невыносимого яда, который продолжает терзать мои вены отравленной кровью. Я пытаюсь угомонить свои чувства, сердце и существо. Но все они орут о боли. Даже моё существо ранено настолько сильно, что теперь никак не может помочь мне защитить себя. У меня нет сил. Больше нет никаких сил, и так пусто в груди.

Смотрю на свои руки, лежащие на коленях, и они до сих пор дрожат. Несколько ногтей, сломанных во время моего отчаянного стискивания стола, сломались до мяса и отвалились, оставив после себя кровавые раны. Они затянутся. Любые физические раны затягиваются, а вот эмоциональные дыры никогда не залатать. Они всегда будут со мной.

Мне пришлось дойти до спальни. Сав хотел мне помочь, но я не позволила. Любое прикосновение причиняло боль. Любое. Я и без того была унижена и испачкана дерьмом, меня изваляли в этой вони, поэтому было невыносимо больно осознавать, если кто-нибудь ещё меня хотя бы коснётся. Нет. Успокоилась ли я? Да. Я больше не плачу. Стало ли мне лучше? Нет. Стало хуже. Играть так, как повёл себя Томас, просто невозможно. Да ни один нормальный мужчина, который любит женщину, не протащит её мордой по асфальту на потеху другим людям. Ни один. Томас мог бы этого не делать. Господи, да он, вообще, не должен был так поступать! И, конечно, я сделала вывод, что он водил меня за нос, чтобы добиться короны, водружённой на свою голову. Я вновь облажалась.

Дверь в спальню резко распахивается, ударяясь о стену и чуть ли не слетая с петель, и передо мной оказывается Томас. Его глаза пылают яростью. За ним залетает Сав и встаёт между нами.

— Томас, прошу, — тихо говорит Сав.

Я озадаченно приподнимаю брови, наблюдая за ними. Явно что-то случилось, но я понятия не имею, что именно, кроме того, что Томас изнасиловал меня и унизил перед всем кланом не только как королеву, но и как женщину. Он показал им, что в меня можно плевать, и ничего за это не будет.

— Уберись отсюда, — рычит Томас, хватая Сава за рубашку, и толкает в сторону от меня.

— Томас… так нельзя, — с горечью в голосе шепчет Сав. — Одумайся. Ты должен поступать разумно. Должен. Я понимаю, что тебе сложно, но одумайся. Прошу. У вас не так много времени. Я буду следить за ними, но не трать это время на споры. Всё наладится, найдите компромисс. Объясни всё. Томас.

Я абсолютно ни черта не понимаю, да и не хочу. Я хочу, чтобы меня оставили в покое, и уж точно видеть Томаса не желаю.

— Уйди, — не глядя на Сава, приказывает Томас.

— Но…

— Уйди, я сказал, — рявкает Томас.

Сав с тяжёлым вздохом проигравшего в этом споре закрывает за собой дверь.

— На тебя противно смотреть, — с отвращением произношу я. — Последуй за Савом, это моя спальня, не пачкай её своей вонью.

— Ты, — словно не слыша моих слов, Томас тычет в меня пальцем. — Ты.

— Да я. Да, я ещё жива. Да, я не плачу. Да, ты унизил меня. Да, ты притащил сюда чёртовых людей для развлечения. Да, я ошиблась. Пошёл на хрен отсюда, — злобно рычу, показывая пальцем на дверь.

— Ты хотя бы раз, хотя бы один грёбаный раз могла следовать моим просьбам? Один грёбаный раз! — орёт он. — Ты что устроила? Ты головой думала, когда всё это делала?

— Что? — спрашивая, поднимаюсь из кресла, и ярость ещё сильнее вскипает в моих венах. — Что я устроила? Я? А ты что устроил? Ты изнасиловал меня! Ты изнасиловал меня перед всеми! Ты чёртов проходимец! И если ты думаешь, что я буду слушать твои извинения, то хрен тебе! Это ты устроил ужасную охоту на людей! Это ты вынудил меня защищаться! Это ты начал оскорблять меня первым! Это был ты, а не я! Так что не смей здесь орать на меня! Не смей, иначе я тебя убью!

Замечаю, как Томаса начинает трясти от ярости. Он срывает свой камзол и швыряет его в стену. Затем он хватает кресло, в котором пять минут назад сидела я, и с ором бросает его в другую стену. Щепки, куски дерева, обивки и поролона разлетаются в разные стороны, и я взвизгиваю от страха.

— Ты! — он снова показывает на меня пальцем. Его глаза так ярко блестят злостью, отчего Томас, действительно, начинает меня пугать. Честно я боюсь его. Делаю шаг назад. — Мне так хочется тебя придушить! Боже, как же хочется!

Он трясёт руками передо мной, словно душит воздух.