Сама себе хозяйка (СИ) - Красовская Марианна - Страница 21

— Угу. Потому что дурак. Отец мне финансирование урезал. Совсем. Приходится за четвёртый курс самому платить. Тут не до квартир и не до ресторанов, сама понимаешь.

— За что урезал?

— Да я жениться отказался, — легкомысленно бросил целитель. — Поссорились мы с отцом.

— Что так? Невеста нехороша?

— Невеста как невеста. Не хочу просто. Сам жену выберу, без всяких указок. Когда решу, что пора.

— Ух какой грозный! — восхитилась я.

Он взял стул, сел напротив меня и серьезно сказал:

— Мила, я младший сын младшего сына. К тому же целитель, не боевик и не природник. Толку от меня немного, одно только имя. Поэтому отец и подумал, что может за меня решать. А я, такой неблагодарный, отказался его слушаться. Тогда он по больному ударил: или учеба и свадьба, или вертись как хочешь. Я выбрал второй вариант.

— Справляешься?

— Вполне. Не первый курс, последний. Многое уже знаю и умею. Патент получил ещё год назад. Работаю помощником лекаря 3-го ранга. До операций и самостоятельной практики пока не допускают, но лекарства готовлю и зубы лечу. Ну и магия, конечно. О чем задумалась?

— Сколько тебе лет?

Не утерпела.

— Двадцать три. Поздно начал учиться, но в целители раньше семнадцати все равно не берут. Я первый раз экзамены завалил, понадеялся на дар. Потом ничего, с лучшими учителями готовился.

Теперь мне было ясно, почему он такой худой. И почему его так расстроили сломанные инструменты. И почему он с такой лёгкостью согласился на их починку взамен на исцеление моей соседки.

— Ты потрясающий, — честно сказала я, влюблённо глядя на него.

— Я? Шутишь? Это вон Ганс, мой сосед, потрясающий. У него резерв крошечный, зато он лучший химик на курсе. Или Богдан, который из деревни пешком до университета добирался. Или даже ты: из подавальщиц в артефакторы, а ведь женщина, тебе в десять раз сложнее. А мне отец все оплачивал, и подготовку, и первые три года, и квартиру даже.

— В прошлом году ты все деньги мне оставил, — напомнила я.

— Не последние были, — отмахнулся Асур. — У меня счёт в банке.

Он забрал у меня пустую чашку, нагло слопал последний орех из банки, бросил быстрый взгляд в сторону кроватей и спросил:

— Ну, я пойду?

— Спать больше не хочешь?

— Нет. Спасибо. Резерв почти в норме.

— Почти?

— Почти. Я же ещё немного в девочку влил.

Я прикусила губу, раздумывая, как его задержать. Не то, чтобы мне было мало… хотя я бы не отказалась повторить. Просто расставаться с ним ужасно не хотелось. Я ещё не надышалась своим неожиданным счастьем.

— Мне можно остаться? — прямо спросил Асур, прекрасно заметив мои колебания.

— Останься.

— И… исправиться, наверное, да? Я был непозволительно небрежен.

— Очень небрежен.

— Груб.

— Безобразно груб.

— Слишком быстр.

— Отвратительно быстр.

— Но тебе ведь понравилось?

— Да. Но ты можешь лучше…

— Я в этом уверен. Какая из кроватей твоя?

***

Аглая громко топала на лестнице, потом долго возилась возле двери.

— Заходи, он ушёл, — крикнула я.

Она тут же вошла, стряхивая с себя снег.

— Отлично, я боялась, что поставлю вас в неловкую ситуацию. Это ведь тот самый целитель?

— Да, тот самый.

— И вы с ним опять…

— Угу.

— Мил, ты понимаешь, что добром это не кончится? Вы совсем не пара. Он — княжич. А ты вообще никто.

— Пока он не княжич, — опустила я глаза. — Он с семьей поссорился, живет самостоятельно в общежитии. Работает.

— Почему поссорился?

— Жениться отказался.

Аглая закатила глаза.

— Ты ведь не думаешь, что из-за тебя? Не думаешь, правда?

— Конечно, нет! — возмутилась я. — При чем тут я?

Но внутри все равно шевельнулся червячок сомнения. А может, может… не забыл же он меня за все это время!

— Слушай, сестрица. Он никогда на тебе не женится. Даже если сейчас его отец денег не даёт, так это временно. Случись что — и все князья Синегорские примчатся на помощь. Такие, как ты, в их семью никогда не войдут.

— Да знаю я! — на губах осела горечь. — Не дура же.

— А я вижу, что дура, — припечатала Аглая. — Ты и раньше о нем рассказывала так сладко, что даже голос менялся. А теперь и подавно растаешь. Ладно, репутация — это дело десятое. Кому мы с тобой нужны? А если ребёнок будет? Хочешь вон, как Рейна с Хлоей?

— Не хочу, — вздохнула я. — Но я и не буду. У меня есть ты. И тётя Яся. И Тамир с Ганной.

— У Рейны тоже кто-то где-то есть. Только с незаконнорождённым ребёнком ее на порог не пустили. А ведь она не всегда в доме утех работала. Была горничной сначала. Это сейчас, чтобы прокормиться, ей приходится вот так.

— А вино она пьёт тоже, чтобы прокормиться? — ядовито спросила я, уже понимая, что да, так и есть. Рейна просто сломалась. Каково ей вести такой образ жизни? — Ладно, прости, ты права, конечно.

— Слушай, Мила, — сестра нежно на меня посмотрела. — Я ничего против твоего Асура не имею. Может, он и вправду хороший. Только будь осторожна, пожалуйста. Пусть твой студент тебе противозачаточные пилюли добудет, он, наверное, сможет.

Я тяжело вздохнула. Нужно, тут Аглая права. Но в аптеках чудо-средство от нежеланной беременности не продают. Пилюли может выписать хороший врач, если посчитает, что женщине нельзя рожать. Ну, или за большие деньги. Ведь если женщина не замужем, то само собой разумеется, что детей у неё быть не может. Она же не предаётся разврату, верно? А в замужестве дети — это благословение, чем больше, тем лучше. От деторождения может оградить только болезнь… или полное воздержание.

Исключение делалось только для Утешительниц, в смысле тех, кто работал в домах утех. Каждая Утешительница стояла на учёте в департаменте здоровья, им пилюли выдавались строго под роспись. Конечно, они их продавали… а потом вытравливали плод. Многие умирали, а кто выживал — платил штрафы. Избавление от нерожденного ребёнка считалось преступлением.

Надо сказать, мало кого это останавливало. Хотя и сиротские приюты никогда не пустовали.

Может быть, у Рейны спросить — нет ли у неё знакомых, кто продаст мне пилюли? Или все же у Асура? И неловко вроде, и странно как-то. Да и вообще, неизвестно, вернётся он ко мне или нет.

У-у-у, Милка. Давно ли у тебя мозги размякли? Ведь говорила, что не будет такого никогда. А маразм подкрался незаметно, в таком юном возрасте. Какие дети? Зачем? От Асура? Что значит «почему бы и нет»? Что значит «привязать его к себе»? Нет-нет, даже думать об этом не стоит.

Хотя это даже не звоночек, это набат огромный и громкий. Я влюбилась по уши. Похоже, что прямо там, в свой первый же день в этом мире. Просто успешно себе врала. А теперь глазоньки открылись.

Почему же мне так хочется плакать, нет, даже выть в голос? Разве любовь — это не самое большое чудо во всех мирах? И ведь вернётся он, непременно вернётся, я это чувствую. Он был по-настоящему рад мне. А в постельных делах мы друг другу идеально подходили. Тем более, он целитель, он резерв расходует куда быстрее и чаще меня.

А я хорошая, удобная. Подарков не попрошу, истерик устраивать не буду, накормлю, обогрею, спать уложу. До конца учебного года ещё несколько месяцев, и эти дни будут моими. Потом, конечно, Асур уедет домой. Скорее всего, помирится с отцом. Женится на той, которая достойна растить его детей. Станет лекарем, да не простым, элитным, будет князей всяких лечить, а то и государя, ему по статусу положено. А я тут останусь, в своей лавке. Оно и правильно. Уж если любить — то самого лучшего. Замуж мне не нужно, ребёнка, если уж очень захочу, рожу или из сиротского дома возьму. Сейчас мне важно накопить на патент, а для этого нужно работать не покладая рук.

Все, я успокоилась. Я умница, красавица и трудяжка. И завтра мне ещё инструменты чинить, так что хватит ныть. Ужин и крепкий сон — вот о чем нужно думать.

Глава 17. Целитель

Стекло для зубного зеркала я нашла быстро — заглянула к знакомому часовщику. У него этих стёкол полная чашка. Диаметр побольше, конечно, но много не мало, мне уменьшили под нужный размер. Пытался содрать за тонкую работу просто невозможные деньги, но я его знала хорошо, поэтому сговорились на бартер, как очень часто бывает в наших профессиях. Ссориться нам было нельзя, мы слишком часто друг друга выручаем всякими мелочами. Я починила ему несколько особо тонких шестеренок, он обточил мне стёклышко, мы расстались крайне довольные друг другом.