Иванушка на курьих ножках - Донцова Дарья - Страница 9

Леокадия усмехнулась.

– Вас не удивило, что Эмилия назвала дочь Валерией?

– Не думал на эту тему, – признался я.

– А поразмышляйте. Я Леокадия, младшая сестра – Эмилия. Красивые имена нам придумал папа, он говорил: «Татьян, Марий, Наташ пруд пруди… А вот Леокадия да Эмилия вряд ли встретятся. С кем девочки ни познакомятся, их непременно запомнят. Они получат хорошее образование, прекрасное воспитание, плюс необычное имя. При прочих равных условиях последнее может сыграть положительную роль, например, при устройстве на работу. Их просто запомнят». Эмилия очень гордится своим именем, часто повторяла: «Я не Галька, не Манька, не Танька! Я прима-балерина Эмилия Фокина. Прапраправнучка великого Михаила Фокина».

Я не сдержал удивления:

– Неужели? Вроде, Фокиной ваша сестра стала после того как вышла замуж за Кирилла, в девичестве она была Николаевой!

– Верно, – засмеялась Леокадия. – Но многие верят, что Эми – прапраправнучка Михаила Фокина. Почему она дала дочке обычное имя? Ведь мальчик, который родился позднее, – Мариус. Для малышки матери следовало найти нечто позаковыристее. Жизель, например! Одетта, Аврора, Джульетта… У имени Валерия есть и мужской вариант – Валерий. А об Эмилии сделал программу Валерий Кох. Он журналист, пишет о кино, но танцовщицу пригласил. Так расхваливал балерину, что у простого зрителя возникала уверенность: госпожа Фокина гениальна! Плисецкая, Уланова и Семенова ей в подметки не годятся. Это единственный случай, когда Кох от кинематографа отошел. Ванечка, специально для вас отыскала несколько фото. Смотрите, кто это?

Собеседница вынула из сумки планшетник и положила его передо мной.

– Нельзя сказать, что Валерия прямо копия господина Коха, – заметил Боря, рассматривая снимки, которые мне переслала Леокадия. – С другой стороны, она и не слепок Кирилла Фокина. У женщины есть нечто общее и с Кохом, и с Фокиным. Но вы вот похожи на Петра Первого, а он вам не отец родной.

– Надеюсь, у меня не характер царя-реформатора, а я всего лишь подобен ему ростом, – усмехнулся я. – Когда анализ ДНК на отцовство стал доступен широким массам, ряд мужей начали обращаться в лабораторию, чтобы выяснить, своих ли по крови малышей они воспитывают. И вылезла малоприятная правда: часть отцов, решивших сдать пробу, не имели ничего биологически общего с теми, кого любили как родных детей. У нас нет результата анализа ДНК девушки. Но есть повод задуматься. Валерий Кох – известный журналист, пишет о кино. Но ради Эмилии сделал исключение, ушел в тему балета. Это единственный раз, когда критик так поступил. Может, он не откажется побеседовать с нами? Попробуйте с ним договориться.

Мой помощник бросил взгляд на часы.

– Восемнадцать тридцать, в такой час вполне прилично позвонить незнакомому человеку.

Батлер начал изучать экран ноутбука, я спокойно пил чай.

– Готово! – воскликнул секретарь. – Нашел номер. Алло, добрый вечер, вас беспокоит…

Я продолжал наслаждаться напитком, глядя на то, как меняется выражение лица Бориса. Когда батлер положил мобильный на стол, мне стал ясен результат беседы.

– Если докладывать коротко о результате нашего общения, то меня корректно послали куда подальше, – мрачно сообщил батлер. – Контакт Коха, но не того, который нам нужен.

– Почему-то знакомая фамилия, – пробормотал я.

– Ну, она не такая уж редкая, – пожал плечами Боря, – в интернете нашлось немало людей, у которых в паспорте стоит «Кох».

Я схватил телефон и набрал номер Ирэн Львовны. Дама – наша соседка, мама Олега Котина, моего лучшего друга.

– Ванечка, – пропело красивое сопрано. – Как дела? Давно не виделись!

– Позавчера забегал к вам на чай, съел невозможно вкусный – или вкусное – хачапури. Не знаю, какого рода мегрельский пирог с сыром, – начал оправдываться я.

– Визит был в понедельник, а сегодня среда, – возразила Ирэн. – И у меня скопились вопросы. Вероятно, знаешь, куда Олежек начал исчезать примерно три раза в неделю? Как ее зовут? Она из приличной семьи или как обычно?

Я молча слушал маму Котина. В курсе ли я, чем Олег занимается несколько раз в неделю? Конечно. Но своих не сдаем.

Я набрал в грудь побольше воздуха.

– Честное слово, сегодня вечером загляну. Если только у вас нет каких-то планов.

– Иду в театр с Инессой, – засмеялась Ирэн. – А теперь спрашивай, что хотел выяснить.

– Вы ведете активный образ жизни, – начал я аккуратно подбираться к нужной теме.

– Как и Николетта, – отметила Котина.

– Но у вас разный круг общения, – возразил я. – Мне нужен Валерий Кох, журналист. Он не вхож в салон маменьки. У нее другая публика, а я ищу Коха. Образовался клиент, с которым он, вроде, связан.

Боря быстро повернул ко мне экран одного из своих ноутбуков. Я начал читать вслух любезно предоставленную информацию.

– Раньше Кох писал о кино, считался одним из самых влиятельных молодых критиков. Сейчас ведет ютуб-канал, весьма популярный. И там, опять же, ведет беседы только о киноискусстве.

– Валерик немилый мальчик, – хмыкнула Ирэн. – Я с ним в поверхностных отношениях, кухонных, вроде «вам какой чай?». Если хочешь с Кохом поболтать, звони Олежику, у него точно есть все контакты.

Поблагодарив Котину, я опять постучал пальцем по экрану, но друг сбросил вызов и прислал сообщение: «Прости, на совещании. Драка за бабло. Срочно?»

«Не очень», – ответил я.

«Через час-полтора?»

«Ок», – напечатал я.

И тут мой телефон зазвенел. Меня разыскивала маменька.

– Ты где? – как всегда не поздоровавшись, начала негодовать она.

– В офисе, – ответил я.

– В каком? – прилетел следующий вопрос.

– В своем.

– А-а-а, – протянула маменька, – интересно!

Я удивился. Что происходит? У маменьки странный тон!

Тут в мое ухо влетел вопль:

– Вава!

Моя рука дрогнула, трубка выпала, спланировала на пол, но продолжила кричать:

– Мы тут сидим, ждем, а он!..

Борис поднял сотовый, но маменька замолчала. Я глянул на экран и понял, что она отсоединилась.

Через пару секунд телефон вновь зазвенел, но на сей раз номер оказался незнакомым. Я протянул трубку Боре. Тот начал беседу:

– Слушаю вас! Добрый день. Сейчас. Иван Павлович, это Эдуард, модельер.

Телефон опять перекочевал ко мне.

– Ив, дорогой, – защебетал Трубецкой фон Блюмен, – мы договаривались насчет примерки на завтра. После визита к вам я поехал в свой офис. А госпожа Адилье отправилась пообедать в клуб к Жоржу.

– Так, – пробормотал я, – ясно.

– После трапезы Николетта прилегла отдохнуть, – лепетал Эдик, – а когда проснулась…

– …решила, что уже настало завтра, – не выдержал батлер.

– Да, Боренька, вы, как всегда, правы, – протараторил модельер, который его услышал.

Мне стало жаль парня. Сколько себя помню, маменька всегда любила днем подремать пару-тройку часиков. График жизни у нее никогда не меняется. Луна может свалиться с небосвода, на земле высадятся инопланетные чудовища, но маменька в шестнадцать часов обедает, а в семнадцать уютно устраивается в кровати. В девятнадцать-двадцать она просыпается, пьет кофеек и готова принимать гостей или сама к кому-то отправляется. Дневной сон идет маменьке на пользу, благодаря ему она способна бодрствовать до двух часов ночи. В три маменька ложится спать, просыпается в полдень. Летом у нее не случается проблем, а вот поздней осенью и зимой, когда темнеет рано, подчас происходят конфузы.

Помню, как в начале ноября матушка, открыв глаза в семь вечера, вышла в столовую, увидела меня, тогда еще школьника, и возмутилась:

– Ты почему не на уроке?

На беду, в тот момент мы были в квартире вдвоем. Отец давно уехал по каким-то делам, домработница отправилась за покупками. Рядом не оказалось никого, кто мог бы сказать мне: «Парень, молчание – золото». Поэтому я заявил:

– Сейчас вечер! Занятия только завтра утром.