Когда мы разведемся? (СИ) - Айрон Мира - Страница 1

— Алиса Павловна, с вас причитается! Сегодня, оказывается, ровно год, как вы у нас работаете. Главбух вам привет передаёт, говорит, разряд на один выше стал, — улыбнулся председатель комиссии, нажав отбой. Они обедали все вместе в небольшой комнатёнке, совмещавшей в себе столовую, кухню и прачечную, так как с некоторых пор у них появилась своя стиральная машина.

— Поздравляем! — разулыбались все.

— Спасибо!

И почему начальство всегда звонит во время их обеда, интересно? У них обед-то всего полчаса.

Прямо за тонкой стенкой кухни располагался кабинет Алисы, а чуть дальше — кабинет психолога. Трое врачей принимали в большой смотровой, к которой примыкала регистратура. Коллектив у них небольшой, всего десять человек, это вместе с приходящим травматологом, техничкой и завхозом.

Надо же, год! Да, она начала здесь работать в сентябре. Не зря говорят: всё временное — самое постоянное. Она думала, не продержится тут даже испытательный срок, а вот уже год.

Чуть больше года назад Алиса окончила университет. Она училась на специалиста по социальной работе, и медицинские предметы у них преподавались очень общо и весьма косвенно: основы ЗОЖ, организация деятельности реабилитационных служб. Никаких специальных знаний по медицине. Меньше всего Алиса ожидала, что будет работать с врачами, но жизнь распорядилась иначе.

Несмотря на то, что в Алексеевске она была первым специалистом с высшим образованием по данной специальности, её не приняли на работу по специальности никуда: ни в социальную защиту, ни в пенсионный фонд, ни в отдел опеки… Везде ссылались на отсутствие опыта работы, стажа… Но надо знать специфику малых городов: "тёплые" места в таких учреждениях там передаются чуть ли не по наследству. В лучшем случае, по знакомству. У Алисы и её семьи не было таких знакомств.

Она уже отчаялась, когда внезапно для неё нашлось место в комиссии, устанавливающей группу инвалидности. В моду вошла реабилитация, которую провозгласили приоритетным направлением деятельности комиссии. Практикующие врачи не спешили реабилитировать, потому что в комиссии зарплаты были сильно меньше, чем в больницах и поликлиниках. Тогда разрешили принимать специалистами по реабилитации тех, кто не имеет медицинского образования, но имеет хоть какую-то "вышку". Таков был путь Алисы в медицину.

— Интересно, у нас будет когда-то программа, или мы так и будем использовать комп, как печатную машинку? — рассуждала за хлипкой перегородкой психолог Наташа.

— О чём ты, у меня гнезда для флешки нет в компе, только дисковод и разъём под дискету, — рассмеялась Алиса. — куда нам программу на наших "динозавров"? Им лет больше, чем нам!

— Обещали оснастить новыми компьютерами!

— Угу, когда до нас с тобой дойдёт очередь! После всех.

Двери открылись, и в кабинет вошёл молодой темноволосый парень на костылях; его сопровождали ещё двое молодых людей, поддерживали. Алиса не сразу заметила, что у парня частичная ампутация, пока без протеза. Следом зашла невролог.

— Сначала к психологу, потом к вам, Алиса Павловна. Здесь травма в период прохождения военной службы.

"Ох, сложный случай…".

— Зачем мне психолог? Я не псих! — резко сказал парень, остановившись.

— Здравствуйте! — выглянула Наташа. — А я не психиатр. Я психолог.

— Не надо мне, — упрямо повторил парень. — Я эти все тесты знаю наизусть за месяцы лечения. Что я вижу в кляксе, и как быстро найду числа от одного до тридцати вразброс. И отвечу всё так, как надо, а не как думаю.

— Я напишу, что отказались от психологического тестирования! — пригрозила невролог. — Потом не удивляйтесь, если вызовут в краевую комиссию на контроль! Вот, подпись поставьте, что отказались.

— Пишите, — парень резко и размашисто расписался в деле. — Не удивлюсь. Я свободен?

— Нет, присаживайтесь здесь, — Алиса поднялась и указала на свободный стул возле её стола.

— Зачем? — он продолжал стоять.

— Будем оформлять программу реабилитации. Без неё никто не станет заниматься протезированием.

— Понятно. Без бумажки мы…ну всем понятно, да? — парень опустился на стул напротив Алисы. Она села. Теперь он смотрел на неё сверху вниз, сверлил насмешливыми чёрными глазами.

Невролог, убедившись, что строптивый пациент успокоился, вышла.

Алиса разложила перед собой документы.

— Присаживайтесь, — кивнула двоим сопровождающим. — Или можете в коридоре подождать.

Парни переминались с ноги на ногу, не зная, как поступить.

— Идите, покурите, ребята, не переживайте, доктор меня не съест. Сам выйду потом.

— Ну ты зови, если что, Глеб, — пробасил один из парней.

— Обязательно, — пациент, он же Глеб, продолжал сверлить глазами Алису.

Ей стало неуютно под его колючим взглядом. Интересно, он имеет привычку так смотреть всегда и на всех?

Она изучала документы. Иванцов Глеб Андреевич. Двадцать полных лет. Постоянно проживает в большом посёлке городского типа, в пятнадцати минутах езды от Алексеевска. Хороший посёлок, там большой реабилитационный центр для детей с ограниченными возможностями. Алиса была там на экскурсии. И бассейн в посёлке есть. У них в Алексеевске только обещают построить.

Так, дальше… Перед травмой успел отслужить больше года…

— Глеб Андреевич, — откашлявшись начала она, открыв нужный бланк на мониторе.

— Да?

— При каких обстоятельствах получили травму? Учения?

— Да что вы, доктор! Если бы учения, я бы тут не сидел, скорее всего. Я водитель по специальности. Был водителем у руководства части, вот командира и вёз из города. Зима была, гололёд, и на нас фуру вынесло. Уходил от столкновения, в ограждение влетели. Командир, к счастью, отделался испугом. Да и я ничего, но вот ступню зажало, раздробило. На уровне нижней трети левой голени ампутация.

Алиса кивнула. За год она насмотрелась и наслушалась разного. Но так и не отвыкла сочувствовать и принимать всё близко к сердцу.

Алиса быстро заполняла бланк на компьютере.

— Болит? — всё же не выдержала и спросила она. Ей было невыносимо жаль парня, но она не подавала вида, чувствовала — жалеть нельзя.

— Сейчас уже нет, — он говорил спокойно, чуть насмешливо, отстранённо. Словно не о себе.

— Что врачи говорят о протезировании?

— Говорят, пора, можно уже.

— Отлично. Значит, сейчас всё выпишем. Вам активный нужен. И для купания, наверно?

— Ну давайте. Вдруг буду купаться, почему нет?

— Костыли есть у вас. Ещё одни, с подлокотниками? Или лучше трость?

— Не надо мне, — он выпрямился. — Я эти брошу при первой возможности.

— И всё же выпишу трость, на первое время. Как захотите, так и бросите.

— Вы всегда такая упрямая, доктор?

— Я не доктор. Я специалист по реабилитации.

— Мм. Есть такая работа — перепечатывать из одной бумажки в другую? Посредничество? — язвительно спросил он.

— Вот именно, — спокойно отозвалась Алиса, не отрывая взгляд от монитора.

Глеб разглядывал её от нечего делать, пока ждал. Симпатичная. Короткие мелированные волосы, лежащие волнами, огромные голубые глаза, красивый нос с небольшим количеством веснушек, кожа белая, чистая. Рот довольно большой, губы накрашены розовым перламутром. И духи какие-то приятные. Молоденькая. Но очень серьёзная. Деловая.

И голос красивый. Добрый, нежный.

— Труд вам пока рекомендован только в специально созданных условиях. Вот протезируетесь, тогда, скорее всего, врачи расширят возможности. Но вам нужно учиться. Водитель…сами понимаете…теперь нет.

— Понимаю, — он кивнул.

Алису восхищало то, как стойко он держится. Ведь совсем юный.

— Зима вам на протезирование и привыкание. Заодно и время для размышлений. Как у Маяковского: кем быть?

Глеб усмехнулся:

— Хорошо. Вы всё правильно говорите. Но кому я и где нужен?

"Вот оно, началось!".

— Так. — Алиса строго посмотрела в чёрные глаза пациента. По-настоящему чёрные, она до сих пор не видела подобного цвета глаз ни у кого. И весь он был смуглый и тёмный, похожий сразу на Яшку-цыгана из "Неуловимых" и Лойко Зобара из "Табор уходит в небо". На Лойко меньше…и без усов. — Разговорчики.