Жмурки (СИ) - Зимин Дмитрий - Страница 2

Маша тяжело вздохнула.

Тётка никогда не готовила. Все продукты она заказывала через интернет, с доставкой на дом, а потом только размораживала в микроволновке готовые обеды — и всё.

Конечно, — горько думала Маша. — Попробуй с такими накладными ногтями хлеб порезать — тут же полпальца оттяпаешь, как здрасьте.

Вообще-то у них в детдоме детей кому попало не давали. Но тётка чем-то понравилась директрисе, Альбине Фёдоровне, и даже муж у неё был — только в командировке.

Поселившись с тёткой в Петербурге, Маша всё время ждала появления этого непонятного мужа, и в глубине души очень боялась — сама не знала, почему.

Пока Маша лениво размышляла на отвлечённые темы, Алесан Сергеич тоже скрылся в доме.

На трубу не полез, — пожалела Маша. А зря…

По всем комнатам моментально загорелся свет, через открытую форточку послышался громоподобный рык:

— Звезда моя!

Вот Маше кричать по ночам не разрешали. И всего-то один раз это было: спустилась по водосточной трубе к псу Рамзесу, который жил в отдельном домике, очень похожем на человечий: у него там и кровать была, и душевая кабина и даже маленькая кухня.

Сначала Маша очень удивилась такому домику для собаки, но поразмыслив, решила, что всё правильно: пёс был большой и очень умный. А сухой корм не любил — вот и готовил себе на плитке…

Рамзес охранял участок, дом и их с тёткой — такая у него была работа.

Так вот: спустившись по водосточной трубе, Маша постучалась в гости к Рамзесу и они здорово повыли на луну…

А потом прибежала тётка и пришлось замолчать.

Нет, тётка даже не ругалась.

Просто сказала:

— Ладно Маша, но от тебя, Рамзес, я такого безответственного поведения не ожидала… — и ушла обратно на кухню, к своим детективам.

— Промашка вышла, — вздохнул Рамзес, когда тётка ушла. — Так что прости, малая, выть больше не будем. Иди-ка ты лучше спать…

На рык Алесан Сергеича сбежались сразу три «звезды».

Окружив хозяина, они принялись хлопотать: одна стащила с его плеч и куда-то унесла тяжелый кожаный плащ, другая в это время набивала и раскуривала трубку, третья примчалась с тёплым шелковым халатом.

— Если б я был султан, я б имел трёх жен, — тихонько пропела Маша.

Тётка обожала старые фильмы. И детективы.

Работа у неё была странная: физик-ядерщик. Что это означает конкретно, Маша не знала.

Но сделала вывод, что свободного времени эта работа оставляет прорву — тётка только и делала, что читала.

«Поиск аксионоподобных частиц на большом адронном коллайдере» — так называлась её любимая книжка.

Из всего названия Маша поняла два слова: «поиск» и «большой». И сделала единственно верный вывод: поисками занимаются следователи — она видела в кино. Значит, тётка читает детектив про большое преступление…

— Не жены это, — с большим знанием дела заявил Терентий. — Сотрудницы агентства: Антигона, Афина и Амальтея.

Во здесь Маша просто не могла не позавидовать.

Когда тебе почти девять, пора уже завести нормальное взрослое имя.

Ну что это такое, в конце-концов? Машка-промокашка, Машка-чебурашка, Машка-ка… ладно, не будем о грустном.

Вот звали бы её, как одну из сестричек. Или даже лучше: Тиффани. Или Эсмеральда.

Эсмеральда Кукушкина. Звучит, а? Интересно: а тётка согласится звать её Эсмеральдой?..

У белобрысого Сашхена на втором этаже зазвонил телефон — трель была слышна даже сквозь закрытое окно.

Тот выскочил откуда-то в одном полотенце, споткнулся — раздался беззвучный грохот рухнувшего на пол тела, и Маша на всякий случай прикрыла глаза ладошками: а вдруг он встанет без… ну, без полотенца.

Но нет.

Сашхен поднялся уже в штанах — стильных потёртых джинсах — и принялся шарить по карманам куртки в поисках телефона.

— Да! — крикнул он в трубку так, что Маша сразу представила укоризненный тёткин взгляд. — Уже едем.

И забыв выключить свет, Сашхен ссыпался вниз — его мокрая, и от того сероватая шевелюра мелькнула внизу.

Бросив пару слов Алесан Сергеичу, белобрысый выкатился на крыльцо, уже в чёрной куртке и опять с саквояжем подмышкой.

Когда он протянул руку, чтобы закрыть дверь, пола куртки распахнулась и в лунном свете Маша заметила отблеск металла.

— Недоохотились, видать, — прокомментировал, нахохлившись, мыш.

А через пару мгновений за домом соседей взревело, фыркнуло, и на дорожку выехал огромный, как кит, внедорожник.

Маша чуть не завизжала от восторга — такие она видела только в кино, и вживую узреть чудо из чудес даже не надеялась.

Для себя она давно поняла: существуют как бы два мира.

Мир кино и мир обычных людей.

В кино красивые и хорошо одетые артисты пьют вкусное шампанское и катаются на крутых тачках. У них очень весёлая жизнь: им позволено носить оружие и стрелять, в кого хочется.

В то время как в обычной жизни, когда Дениска Серебряков смастерил пугач и все они, по-очереди, палили из него по пустым пивным банкам на пустыре — пугач отобрали. И всех участников соревнований оставили без сладкого, хотя это было страшно несправедливо: пивные банки — это ж не люди, и чего сыр-бор разводить?..

Сейчас Маша остро ощущала свою исключительность. Вдруг, неожиданно, она оказалась одной ногой в потустороннем киношном мире, и вполне возможно, если повезёт, совсем скоро увидит не только крутую тачку, а и настоящий пистолет.

Задохнувшись от открывающихся перспектив, Маша испытала нечто вроде благодарности к тётке: ведь несмотря на общую недалёкость, ей всё же хватило ума поселиться рядом с такими интересными людьми…

На крыльцо тем временем высыпали сестрички и Алесан Сергеич.

— Будьте осторожней, шеф, — сказала та, у которой на голове была рыжая гуля, похожая на луковку.

Подняв руки, она повесила на шею шефу что-то тяжелое, металлическое…

Автомат! — с замиранием сердца констатировала Маша. — Хотя нет, — она тут же сникла. — Всего лишь термос.

— Ночные экскурсии на сегодня отменяются, — шеф клюнул в лобик каждую из сестричек. Та, что с дредами, широко перекрестила его щепотью. — Заприте двери и окна. И чтоб ни гу-гу.

Он бодро вскочил на подножку железного монстра. За рулём сидел белобрысый с дивчячьим именем.

— Мы знаем правила, шеф, — крикнула синеволосая.

Маша посмотрела на одну из своих косичек.

Коричневый — вот что можно было сказать об этом цвете. И всё.

В кино у девушек всегда были светлые волосы — как у Ксюши Тищенко из детдома. И голубые глаза.

Ксюша всегда так и говорила: вырасту — сделаюсь артисткой. Самой знаменитой.

Не по возрасту здравомыслящая Маша понимала: её-то в артистки никто не возьмёт. Коричневые волосы, коричневые глаза… А ещё веснушки.

У киноартисток всегда была белая, с чуть розоватым жемчужным отливом, кожа.