Пять секунд будущего. Морпех Рейха (СИ) - Тепеш Влад - Страница 5

— Вполне.

— А за пустырем что?

— Нас ждет машина. С медиком.

— Здорово. А теперь давай по порядку, зачем я тебе нужен и зачем ты нужна мне.

— Я же сказала — раз ты сохранил рассудок, то можешь давать показания. Ты помнишь, что с тобой делали?

— Нет. Я просто открыл глаза и увидел, что прикован к лабораторному столу. Не помню ничего, что было до этого… Совсем ничего. Даже имени.

— Ясно… Вопрос, не заметил ли ты за собой каких-то отклонений, задавать смысла нет… Ничего, когда установим твою личность — это будет еще одна статья в приговоре Дому Райнеров… Слушай, а как ты сумел менее чем за двадцать секунд освободиться и завладеть оружием?

— Какие двадцать секунд?

— С того момента, как я в щитовой отрубила электричество, и до момента, когда пробралась вниз и услышала стрельбу и нечеловеческие вопли, прошло секунд двадцать, а то и меньше…

— Я освободился за несколько минут до того, как ты вырубила свет.

— Однако же…

— Встречный вопрос. А что ты делала между отключением электричества и нашей встречей в коридоре?

— Уф-ф… Неудобный вопрос. Давай так: я никому не расскажу, что ты там со мной вытворял, а ты никому не расскажешь, что я делала после выключения света?

— Справедливо. И?

— Испугалась и убежала наверх. Хотела просто сбежать, но потом собрала волю в кулак и вернулась. После стрельбы, криков и ударов молнии мое воображение рисовало мне неописуемых монстров… Ну, ты понимаешь, вот я свет выключаю — и тут такое начинается… Совсем не по плану… Я хотела спросить, как ты умудрился увернуться от моих выстрелов?

— Заметил тебя краем глаза и дернулся.

— Ты не мог меня заметить, я сделала первый выстрел из невидимости.

— Это у тебя костюм-невидимка, что ли?

— Зачем костюм, я же маг, как и все Айзенштайны.

Ну вот, приехали. Только нацистов-магов мне еще не хватало.

— Слушай, давай идти дальше. Я-то выживу в любом случае, но промедление на минуту сейчас для меня чревато многодневным лечением. И кстати… я Брунгильда.

Мы пробрались кустами в направлении, указанном ею, и вывалились на полянку, где устроила пикничок молодая пара. Пока у меня на язык просилось классическое «доннерветтер», эти двое вскочили на ноги.

— К машине, — сказала мне Брунгильда и указала на стоящий сбоку фургончик.

Парень схватил скатерть с расставленными на ней какими-то закусками и зашвырнул ее в боковой багажник, а девица открыла дверь и помогла забраться внутрь вначале Брунгильде, а потом и мне.

— Поехали! — крикнула девица парню через окошко, соединяющее пассажирский салон и водительскую кабину.

Фургон внутри оказался обустроен сродни лимузину, но вместо бара в боковом отсеке обнаружилось медицинское оборудование. Девица же оказалась тем самым упомянутым ранее медиком.

Я в полном изнеможении развалился на задней седушке и наблюдал, как она уложила Брунгильду на длинное тройное сидение, извлекла из медотсека странного вида ножницы и принялась срезать с нее черный костюм и находящуюся под ним футболку. Справилась она с этим быстро, так что мне внезапно стало видно обнаженную грудь Брунгильды, небольшую, но красивой формы. То, что я могу спокойно пялиться на оголенный бюст моей новой знакомой, не волновало ни медика, ни тем более саму Брунгильду, если они вообще об этом задумывались. Оно и понятно: с тремя пулями в теле уже не до приличий и стеснений.

Меня, к слову, прелести нацистской ведьмы-диверсантки тоже не сильно заинтересовали: не та ситуация, не та девушка. Гораздо важнее, что я могу перевести дыхание и что сидение мягкое и моя спина, ушибленная о стену и порезанная битым стеклом, чувствует себя чуть комфортнее, чем на жесткой земле.

А еще мне важно сообразить, что делать дальше. Куда меня везут? Кто меня там встретит? Что они мне скажут и что скажу им я?

Тем временем девица прицепила к потолку два пакета с каким-то раствором и крикнула водителю:

— Нужна остановка на двадцать секунд!

— Торможу!

Машина плавно затормозила, девица воткнула Брунгильде в руку капельницу очень четким движением, не совершая при этом никаких манипуляций с поиском вены, закрепила иглу пластырем и крикнула:

— Пошел!

Машина начала плавно разгоняться, девица попридержала Брунгильду, чтобы та не скатилась с сидения, и принялась обрабатывать ее живот, покрытый засохшими кровавыми потеками, аэрозолем и ватными тампонами.

— Лия, телефон! — сказала Брунгильда, получила прибор — смартфон как смартфон — и левой рукой принялась выбирать номер из списка.

— Алло, папа? Еду домой. Да, прошла успешно, хоть и с огромными осложнениями. Да, он со мной. Нет, вырубать не пришлось, он сам со мной пошел… Верней, он меня оттуда и вытащил… Да, нам очень досталось… Мне больше, но это даже хорошо, я люблю внеплановые отпуски. Да, конечно… Не знаю. Не знаю. Не знаю. Он ничего не помнит. Да, вероятно… Нет! Да вот именно, что наш! У него баварский акцент! Конечно, будет! Да, хорошо. Ага. Нет, Лия мне уже все вколола. Ага, конечно. Целую, отбой.

— Кто «наш»? — поинтересовался я, когда Брунгильда уронила телефон на пол.

— Ты.

— В смысле «ваш»?

— Ты военный, скорее всего. И скорее всего — наш, а не неучтенный вражеский военнопленный. Хотя возможно, что ты — шпион. Но вряд ли. Или, может быть, не военный… Так ты точно не помнишь, что именно с тобой делали?

— Я помню себя с того момента, как открыл глаза. Что было раньше — просто белый лист.

— Да уж… А с кем там перестрелку вел?

— С людьми в белых халатах. Ну как перестрелку — пистолет там был только у одного, и еще один переехал меня невидимым грузовиком.

— А пистолеты где взял?

— У охранников, убитых отверткой.

— Ну даешь… В общем, так, нам надо согласовать, что мы будем рассказывать моему отцу, братьям и службе безопасности Дома.

Я вздохнул:

— Ты всегда такая несвоевременная? Нам стоило обсудить это, пока рядом не было лишних ушей.

— Нет проблемы. Это мои медик и водитель.

— В смысле — твои?

— Они присягнули вначале мне, и только затем — Дому.

Я ни хрена не понял, что за присяга, и мои подозрения о том, что они передадут главе Дома всю беседу, никуда не делись, однако Брунгильда явно ничего такого не опасалась. Мы согласовали версию, по которой она отвлекла на себя пару не существовавших на самом деле охранников и получила от них три пули, тем самым выручив меня.

— И да, когда будешь рассказывать обо всем — не забудь разок-другой упомянуть, как я тебя выручила.

— Ну, строго говоря, ты и вправду меня выручила: свет пропал как раз в тот момент, когда меня собирались жахнуть молнией, да и выбраться мимо охраны я бы уже не смог.

— Вот черт… там был сильный маг?! По нашим данным, его там не должно было быть… Как ты с ним справился? Он был без бронежилета?

— Не знаю. Отверткой в горло, потом в глаз — и все дела.

— Ну даешь…

Во время этого обсуждения девица-медичка потянулась к запасному медотсеку и на несколько секунд перестала заслонять собой Брунгильду. Я взглянул на нее, чтобы на глаз прикинуть, насколько серьезные раны она получила, раз так сносно себя чувствует, и увидел, что на ее теле, теперь уже вытертом от крови, присутствуют свежие розовые рубцы, но нет дыр. Я кретин, должен был раньше сообразить, что когда мы отдыхали в кустах, она уже не кашляла кровью… Охренеть, так она — действительно маг?

Что за нахрен, куда я попал, где мои вещи…

Тут медичка вытащила одеяло и укрыла Брунгильду, а затем прилепила к запястью и вискам датчики на присосках, настроила какой-то прибор, осведомилась, как себя чувствует хозяйка, а затем повернулась ко мне.

— Вы серьезно ранены?

— Наверное, не очень. Но все болит.

— Характер ранения?

— Невидимый грузовик — не знаю, как это назвать иначе…

Она срезала с меня больничную пижаму и принялась обрабатывать ссадины и порезы на спине. Аэрозоль, в отличие от спирта, не жег, а приятно холодил, быстро убрав боль внешних повреждений. Спина, впрочем, крепко болит, в груди тоже боль, дышать тяжело — трещины в ребрах как минимум, а возможно, что и переломы, хотя тогда, по идее, было бы совсем туго.