Темный Охотник (СИ) - Розальев Андрей - Страница 40

Гаденько как-то получается, что даже здесь цветёт коррупция. Безмолвно цветёт, аки сакура.

Ну а ещё я зацепился за «такого больше нет нигде». Догадок пока что не имею, но раз начальник Йеллоустоунской базы говорит о чём-то с таким придыханием, значит оно и впрямь того стоит. Тут уже во мне заговорил Охотник. Одно дело нарушать инструкции, и совсем другое совместить пользу делу с личной, скажем так, премией, за службу человечеству.

Бедный Охотник — хреновый Охотник.

— Повторюсь, Чернов, я действительно ещё раз изучил твоё дело, — продолжил Лагранж. — На место главы рода ты не метишь, особых перспектив на гражданке у тебя нет. А здесь ты сможешь заработать себе на всю оставшуюся жизнь. Если, конечно, согласишься.

Кажется, личное дело моё он изучил спустя рукава. Да, на место главы рода я не мечу. Вот только внезапно подвинулся в очереди наследования в связи с гибелью отца.

— На что мне нужно согласиться?

— На работу, — подмигнул Жан-Жак.

— Но ведь моя работа и так заключается в том, чтобы…

— Нет-нет-нет, погоди, — Лагранж забычковал сигарету и пустил носом две густые струи дыма. — Я предлагаю тебе поработать в частном порядке. Скажем так, использовать егерей для добычи ресурсов я не могу. Не все умеют держать язык за зубами, да и в целом… Это слишком уж нагло.

— Согласен, — кивнул я.

— Но кто мешает мне собрать группу авантюристов и закрывать глаза на то, что они шастают в определённый разлом, верно? Или даже вполне официально выдавать лицензии на закрытие разломов, если штатный контингент не справляется?

— Верно, — ещё раз кивнул я.

Догадаться, куда этот жирдяй клонит, совсем несложно.

— Так вот у меня есть такая группа авантюристов, — сказал Лагранж. — Точнее, была. Вчера ночью моего главного воина принесли в жертву Солнцу.

— Во дела, — я даже немного растерялся от такого поворота.

Спрашивается, если у тебя курица несёт золотые яйца, нахрена ты её на петушиные бои-то ещё выставляешь? Или?.. Что он там говорил про очень большие финансовые потери?

— Ага. А я-то как удивился, ты себе даже не представляешь. Хороший мужик был, центровой. Сколько я на нём денег поднял, ты себе даже не представляешь.

Так… После этого разговора моя спокойная жизнь на базе закончится. Хотя… по правде говоря, не такой уж и спокойной она была. Водка, белки, рыбалка, страпони, покушение это сраное, а теперь ещё и вот это.

Что делать-то? Соглашаться? Давать какие-то обещания? Понятное дело, после таких откровений с Лагранжем надо будет что-то делать… Но вот идти под него? Не пристало Охотнику под кем-то ходить! Ох, чувствую, добавится у меня теперь забот…

— Ну так что, Чернов?

— Это очень серьёзное предложение, — сказал я. — Мне нужно подумать. К тому же, я не совсем понимаю, как совместить учёбу и работу на вас.

— Учёбу мы твою по-быстрому свернём, — ответил Жан-Жак. — Экзаменационная группа выходит в разлом завтра на рассвете, и твоё имя значится в списках. В том, что ты сдашь всё без проблем, я не сомневаюсь. Ну а дальше нарисуем тебе плановые цифры, так что де-юре твой долг перед мировым сообществом будет закрыт. Тогда ты сможешь переехать в город и начать тренироваться вместе с группой.

— Ага, — я задумчиво почесал в затылке. — А что, если я откажусь? У вас же есть какой-то план на этот счёт?

— На самом деле нет.

Начальник не без труда поднял свою жирную жопу с кресла и отошёл к окошку.

— Если ты будешь держать язык за зубами, то портить твою жизнь, на мой взгляд, будет нечестно. Так ведь?

— Так.

— А с другой стороны, даже если ты окажешься не из говорливых, то зачем мне держать при себе бомбу замедленного действия? Верно?

— Верно.

— Ну вот, — Жан-Жак тяжело вздохнул. — Так что не знаю, Чернов. Не знаю, что буду делать, если ты откажешься, но что-то делать обязательно буду. Просто прецедентов таких ещё не было, чтобы кто-то отказывался.

— Я вас понял, — кивнул я.

— Поговорим, когда вернёшься, — Лагранж сделал величественный жест рукой по направлению к двери. — Считай, что допуск до экзаменов — это жест доброй воли в надежде на то, что мы подружимся…

Вот ведь сучара французская. Подкинул, конечно, головняка на ровном месте. В такие моменты хочется пойти по пути наименьшего сопротивления и просто-напросто убрать раздражитель. Убить Лагранжа, пока всё не завертелось, да и дело с концом.

Так, стоп. Опять?

Впрочем, так я оказал бы человечеству большую услугу. Не место таким паразитам на границе эпицентра.

Весь из себя задумчивость, я зашёл в корпус-столовую, взял поднос и двинулся вдоль линии раздачи, машинально нагружая тарелку всяким вкусным. Белки уже залезли мне на плечо. По всей видимости, встреча с помойными грызунами вдруг резко позабылась. Ну да, когда речь шла о завтраке, что экзистенциальный кризис Дили, что пахабные мыслишки Чипа могли и подождать.

— Артём! — а это крикнул мне Веневитин.

Ай, чёрт. Мне ведь ещё и с ним объясняться нужно. И не только с ним, кстати.

За традиционно нашим с ним столиком сидела ещё и Мия. Сидела и ела кусочек дыни, нанизанный на вилочку.

Ну кто ж так завтракает? — подумал я и основательно загрузил поднос провизией в основном мясного происхождения.

«Ананас, хайзяя! — затребовал Чип. — Ананас!»

— Привет, — я присел за столик и решил вести себя так, будто бы ничего не произошло.

— Привет, — спокойно поздоровалась Мия.

— Артём, что происходит? — а вот Егор опять играл в голубя. Раздувал грудку, пучил глаза, того гляди заурурукает и начнёт говно клевать.

— Не понимаю о чём ты, — пожал я плечами.

— О том, в каком состоянии ты вчера в комнату пришёл!

— Ну перебрал чуток, с кем не бывает? — я наколол и отправил в рот самую зажаристую беконину. — Егор, ты мне не мать. К тому же ты сам тот ещё алкаш, так что чья бы корова мычала…

— Мы не об этом, Артём. Не делай вид, что не понимаешь. Ты приполз под утро и еле живой.

— Кто тебе такое сказал?

— Я, — подала голос Мия. — У тебя была куча внутренних повреждений и вхлам разодранное плечо.

Ну прям уж вхлам…

— А ещё у тебя в холодильнике лежат разломные ядра и в кармане чек на кучу денег, — добавил Веневитин шёпотом. — Артём, ты ничего не хочешь нам рассказать?

— Чернов⁉ — а вот и Жихарев подоспел. — Ты ничего не хочешь мне рассказать⁉

О-хо-хо… Похоже, в столовой начинается пресс-конференция имени меня. М-м-м… кто-то ещё должен подойти? Йохансон с медведем? Иси? Миси? Давайте, не стесняйтесь, места всем хватит.

— Доброе утро, Евгений Евгеньевич, — поздоровался я.

— Доброе-то оно, конечно, доброе… не жалуюсь. Но я немножко сбит с толку, Чернов. Объясни-ка мне, пожалуйста, вот что…

И он сунул мне под нос свой телефон.

Оказалось, что Жихарев помимо всего прочего ещё и поигрывает понемногу, а в Арапахо-Сити кроме как на бои ставить категорически не на что. И вот, вчера Евгений Евгеньевич благодаря мне поднял приятный бонус к зарплате.

— Изначально я поставил деньги на значки вопроса, — хмурился Жихарев. — Утром просыпаюсь, смотрю, а там… Батюшки-свет! Артём Чернов! Тот самый, с которым мы бухали в кабаре и тот самый, который бессовестно кинул меня на растерзание похотливому бабью!

— А почему не на Ягуара поставили? — задал я невинный вопрос.

Тут Евгеньевич резко помрачнел.

— Да потому что. Не нравится он мне. Точнее, — кривая ухмылка, — не нравился…

Ой-ой-ой! Что это я сейчас такое увидел⁉ Неужели Жихарев в курсе всех дел Лагранжа, и даже знает по именам всю его группировку чёрных-разломных-копателей⁉

Так-так-так… А впрочем, чему удивляться?

Вот это стоит использовать. Две головы в любом случае лучше. Да и поддержка второго человека на базе против первого человека на базе — это уже не бунт босяков, а заявка на победу. Может быть, даже не придётся никого убивать.