Детективное агентство Дирка Джентли - Адамс Дуглас Ноэль - Страница 23

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая

— Нет, дорогой. Я рада, что у тебя есть что сказать по поводу журнала и многое прояснить. Я думаю, новый его владелец будет рад выслушать твои соображения.

— Что? — остолбенело спросил Майкл. — Ты собираешься продать журнал «Постижение»?

— Нет, не собираюсь. Я уже продала его. Правда, боюсь, что за сущую безделицу. Всего за фунт при условии, что ты останешься редактором еще трех выпусков, а потом — все на усмотрение нового издателя.

Майкл обалдело молчал. Глаза у бедняги едва не вылезли из орбит.

— Да ну же, пойми, — вполне разумно увещевала его мать, — мы не можем более так работать. Ведь ты всегда соглашался с отцом, что твоя работа не должна быть синекурой. И хотя мне трудно проверить или опровергнуть твои аргументы, я решила предоставить решать эту проблему кому-то другому, с кем тебе будет легче найти общий язык. У меня назначена деловая встреча, Майкл.

— Да, но… Кому же ты продала журнал? — захлебываясь от возбуждения, пролепетал Майкл.

— Гордону Уэю.

— Гордону Уэю? Ради Бога, мама, но он же…

— Он жаждет стать меценатом. И мне кажется, он действительно хочет этим заняться. Я уверена, что вы отлично поймете друг друга, дорогой. А теперь извини меня…

Но Майкл не собирался сдаваться.

— Никогда не слышал ничего более чудовищного!

— Ты не представляешь, что сказал мистер Уэй, когда я показала ему эти цифры, а затем потребовала, чтобы он оставил тебя редактором еще трех выпусков журнала.

Майкл задыхался от возмущения и был красным как рак, он грозил матери пальцем, но не смог ничего вымолвить. Наконец он снова обрел дар речи.

— А если бы ты разговаривала со мной как с редактором, а не как с сыном?

— Ну что ж, — сказала леди Магна с милейшей улыбкой. — Я тогда называла бы тебя мистером Вентон-Уиксом, разумеется. И, конечно же, я не сказала бы тебе: «Поправь, пожалуйста, галстук», — добавила она, жестом показывая на его шею.

Тук-тук-тук-тук.

— Вы сказали, сэр, дом номер семнадцать?

— А?.. Что? — тряхнул головой, словно просыпаясь, Майкл.

— Вы сказали, дом номер семнадцать? — повторил шофер. — Мы уже приехали.

— О… спасибо, большое спасибо! — воскликнул Майкл, вылезая из машины и роясь в кармане в поисках денег.

— Тук-тук-тук, а?

— Что? — переспросил Майкл, протягивая шоферу деньги.

— Тук-тук-тук, — снова повторил шофер. — Всю, черт побери, дорогу. Что-то задумали, сэр?

— Не твоего ума дело, — грубо оборвал его Майкл.

— Как скажете, сэр. Но мне показалось, что вы… того… немножко не в себе, — заключил шофер и уехал.

Майкл отпер дверь ключом и, пройдя через холодный холл, вошел в столовую. Включив люстру, он налил себе из графина коньяку. Снятое пальто он швырнул на крышку большого обеденного стола красного дерева и, придвинув стул поближе к окну, стал медленными глотками потягивать коньяк, утоляя жажду и печаль.

Тук-тук-тук. Майкл подошел к окну.

Он угрюмо и неохотно отбыл свой срок в качестве редактора обещанных трех номеров навеки потерянного журнала, а затем без всяких церемоний был отпущен на все четыре стороны. Новый редактор, некий А. К. Росс, был молод, беден и тщеславен. В течение короткого времени он превратил журнал в издание, пользующееся огромным успехом. Майкл оказался покинутым, потерянным и оголенным со всех сторон. Ничто теперь ему не светило.

Он постучал по оконному стеклу и посмотрел, как всегда в последнее время, на небольшую настольную лампу, стоявшую на подоконнике. Лампа была самой обыкновенной и довольно уродливой, тем не менее она постоянно притягивала к себе взор Майкла, ибо именно она стала причиной смерти его отца, когда он точно так же, как Майкл сейчас, сидел на этом стуле у этого окна.

Старик всегда был не в ладах с техникой. В памяти Майкла была жива еще картина — отец, посасывающий ус, сосредоточенно склонившийся над испортившейся розеткой. Кажется, несчастье произошло, когда он включал штепсель в розетку, забыв предварительно закрыть ее крышкой, и тут же попробовал заменить пробку. Шок от электрического удара остановил и без того пошаливавшее сердце.

Совсем маленькая ошибка, нелепая случайность, подумал Майкл, какая со всяким может случиться, а к каким катастрофическим последствиям она привела. В полном смысле катастрофическим. Смерть отца, его собственная потеря, успех ненавистного Росса и навсегда утраченного Майклом журнала…

Тук-тук-тук.

Он посмотрел на темное окно и свое отражение, а за окном — на тени кустов на газоне. Взгляд его снова вернулся к лампе. Перед ним стояла та же лампа и на том же месте. Была допущена досадная ошибка. Предупредить ее было так же легко, как и совершить. И она все изменила.

От непредвиденной пустяковой случайности его сейчас отделял невидимый барьер времени, которое минуло с тех пор. Несколько месяцев.

Неожиданное спокойствие вдруг снизошло на него, словно внутри был развязан тугой узел.

Тук-тук-тук.

Журнал «Постижение» принадлежал ему. Майкл не собирался делать его популярным, просто журнал был его жизнью. А теперь эту жизнь у него отняли. Все его существо вопило о возмездии.

Тук-тук-тук. Дзинь!

Он удивился, когда его кулак вдруг прошел сквозь стекло. Он сильно поранился.

Некоторые неприятные стороны своего нынешнего состояния Гордон Уэй ощутил, оказавшись перед дверью коттеджа.

В сущности, это был довольно большой загородный дом, но Гордону всегда хотелось иметь коттедж в деревне, и когда представилась возможность купить его, он вдруг обнаружил, что денег у него намного больше, чем он думал, и купил большой старый дом приходского священника. Он стал называть его коттеджем, несмотря на то, что там было семь спален. Вместе с домом он получил четыре акра болотистой земли в Кембриджшире. Это не сделало его особо популярным среди жителей округи, у которых, кроме коттеджей, ничего больше не было. Но если бы Гордон Уэй руководствовался в своих действиях желанием кому-то угодить, он не был бы Гордоном Уэем.

В сущности, он уже не Гордон Уэй, а лишь его призрак.

В кармане лежали ключи-призраки. Эта мысль внезапно остановила его невидимые шаги к порогу. Мысль о том, что придется пройти сквозь стены, а не в дверь, была отвратительна. Именно этого он избегал весь вечер. Он пытался взять в руки каждый предмет, пощупать и ощутить его, чтобы, доказать себе, что он по-прежнему в своей реальной телесной оболочке, что он существует. Войти в собственный дом не через дверь, а каким-то иным способом ему, его законному владельцу, казалось просто оскорбительным и больно задевало.

Как бы ему сейчас хотелось, чтобы дом не был таким ярко выраженным образчиком викторианской готики, чтобы бледный свет луны не освещал столь зловеще эти узкие островерхие окна и мрачноватые башни. Он вспомнил, как, покупая дом, пошутил, что в нем должны водиться привидения. Мог ли он думать, что это случится, и так скоро, и кто станет этим привидением.

Леденящий страх пронзил его, когда он ступил на дорожку, ведущую к дому, под сень тисовых деревьев, еще более старых, чем сам дом. Мысль о том, что кто-то другой с таким же страхом будет входить в тисовую аллею, опасаясь встречи с привидением, была чертовски неприятной.

За деревьями слева маячили темные очертания церкви, теперь почти заброшенной и разрушающейся. Служба в ней проводилась лишь изредка, и викарий, приезжавший сюда, запыхавшись, на велосипеде из другого прихода, всегда огорчался, когда видел, что прихожан становится все меньше. Над шпилем колокольни холодным всевидящим оком висела луна.

Какое-то движение неожиданно привлекло внимание Гордона, словно кто-то прошел в кустах близ дома, но это, должно быть, всего лишь его воображение и общее состояние нервного напряжения после всего, что случилось. Почему он должен здесь чего-то бояться? Ведь он умер.

Он прошел вперед, обогнул крыло дома, увидел увитое плющом крыльцо и в его мрачной глубине — дверь. С испугом взглянул он на ярко освещенные окна и заметил мягкие отблески огня в камине, играющие на стенах.

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая