Девять смертных грехов. Часть третья (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 29

— Что ж, я выполнил свою часть сделки, — Боливар сделал шаг назад. — На этом наши пути расходятся.

— Я тоже, — моя ладонь на всякий случай скользнула к мечу. — Как я и обещал, твои руки возвращаются, но это вовсе не значит, что ты получил еще и свободу. Дождемся загонщиков, и, уверен, они учтут твое сотрудничество со мной.

— Загонщики? И учтут? — Боливар усмехнулся. — Они любят изображать, что остались людьми, но на самом деле это просто живые орудия короля. Не допускай ошибку, считая кого-то из них своим другом.

— Тем не менее, ты идешь со мной, — я не стал спорить и подтолкнул барона к проходу.

Во-первых, отпускать его просто так я не собирался, а во-вторых, кто знает, не окажется ли впереди еще одной стены, которая потребует его участия. Боливар поморщился, но послушно выполнил приказ. Мы прошли мимо светящегося ручья, уходящего под землю, потом минут пять бродили среди огромных скал, пока неожиданно не заметили впереди тусклый свет.

Еще одни заросли мха и вернувшийся ручей — я ускорил шаги, почувствовав чье-то присутствие. И, действительно, за очередным камнем я нашел тех, кого искал. Лина из Артана висела на чудом пробившемся сквозь скалы куцем дереве, привязанная к нему толстой грубой веревкой. Рядом ходила баронесса Амелия, совершенно не по-женски таская огромные вязанки хвороста и укладывая вокруг своей пленницы.

— Отойди от нее, — меч сам появился в моей руке, и вырывающаяся из него чистота разлетелась по окрестностям. Словно резко наступило утро.

— Ты! — Амелия зашипела, и ее лицо исказила некрасивая гримаса. — Я чувствовала, что за мной кто-то следит.

— Отойди от нее! — повторил я.

— Ты не понимаешь! — баронесса картинно прижала руки к груди и сделала шаг вперед, словно загораживая собой безмолвную служанку. — Она должна умереть. Чтобы наши земли жили. Так было всегда, и так будет.

— Расскажешь это на суде, — я пожал плечами. — И про убийство Джесса, и про Лину, и про нападения на обозы. И уже пусть генерал или даже король сам решает, что делать с твоим безумием.

— Безумием? — Амелия без особого интереса скользнула взглядом по барону Бехару и расхохоталась. — Кажется, без ума среди нас только ты. За что ты или твой генерал собрались судить меня? За убийство слуг? Их жизни и так принадлежат мне. За нападения? Неужели ты поверил старику Боливару, что он ни при чем? Надо было прирезать его, пока была такая возможность! Вот только загонщики словно что-то подозревали и постоянно спускались к камерам, стоило оказаться рядом.

— А я чувствовал твою жажду крови, — Боливар ни капли не расстроился от откровений Амелии. Словно это было продолжение какого-то старого разговора, и я единственный, кто не понимал до конца, что же тут происходит.

— Если не полное очищение огнем, то хотя бы так… — до меня долетел сбивчивый шепот Амелии, но еще раньше я среагировал на ее руку, потянувшуюся к поясу.

Баронесса выхватила скрытый среди юбок меч, а потом попыталась дотянуться им до горла Лины. Я оказался быстрее. Прыгнул наперерез и заблокировал выпад с такой силой, что клинок чуть не выскользнул из не ожидавших этого женских рук. Впрочем, я даже не подумал расслабляться, и правильно. На самом деле баронесса просто воспользовалась инерцией отскочивших мечей, чтобы сменить хват, а потом сделать еще один резкий выпад.

— Птица стелется по земле. Узнаю стиль Босска Альборноса, — Боливар довольно хохотнул, продолжая стоять в стороне, словно происходящее его совершенно не касалось.

— Опусти меч, — я снова отбил удар Амелии, и на этот раз мои движения оказались настолько резкими, что баронессе не удалось повернуть их в свою пользу.

Она просто отступила, буравя меня взглядом исподлобья, а потом снова бросилась вперед. Амелия атаковала очень быстро, и ее удары были какими-то неправильными, неестественными — словно и впрямь движения птицы, а не человека. Впрочем, ее цель была той же, что и у всех других моих врагов. Обойти мой меч, добраться до тела, пустить кровь и убить. Я иногда не мог угадать конкретные приемы, иногда баронесса умудрялась ускориться раза в два, а то и три, но, зная, чего она хочет, я все равно успевал подставить свой клинок на пути каждой ее атаки.

Через полминуты Амелия была уже вся мокрая — похоже, долгие сражения были для нее редкостью — платье прилипло к телу, подчеркивая его контуры, грудь тяжело и быстро вздымалась. Пожалуй, чуть больше, чем следовало бы после такого боя. Я склонил голову набок, пытаясь понять, что же задумала Амелия, и та немного поправила платье, открывая свою грудь еще больше. Как будто после недавней ночи с Хайей и мечом похоти меня можно таким пронять.

Баронесса недовольно фыркнула, на мгновение упуская концентрацию, и теперь уже я воспользовался моментом, чтобы ударить наверняка, и ее меч отлетел в сторону, загрохотав по камням в десятке метров от нас.

— А теперь отойди в сторону, — продолжая удерживать Амелию с Боливаром в поле зрения, я аккуратно двинулся к Лине.

— Не смей! — баронесса дернулась ко мне, но замерла, увидев поднявшееся острие моего меча. — Это не человек! Дай мне просто убить ее!

— Я знаю. Это ксана, — я не стал спорить, решив послушать, что же еще мне расскажут.

— Тогда ты знаешь, что ее нужно убить! Другого выхода нет!

И Амелия, сбиваясь от волнения, рассказала мне историю существования двух баронств, основанных когда-то на границе леса Човар. Так делали их предки, так делали они сами — встречали выходящих из леса ксан, а потом пытались сделать их частью своей семьи. Бехары хотели подчинить себе силу леса, Альборносы хотели получить хранителя, чье благословение сделает их земли богатейшими в королевстве.

Вот только поколение за поколением ни у одного семейства ничего не выходило. Ксаны жили с ними несколько недель, а потом в них раз за разом зарождалась скверна. И бароны убивали духов леса, не давая тем переродиться во врагов рода человеческого. Раз за разом…

— Что-то я сомневаюсь, что ты говоришь правду, — остановил я Амелию. — Ты говоришь про недели до падения ксан в скверну, но вот Лина жила у вас почти три года.

— Это из-за мужа! — Амелия почти выругалась. — Пять лет назад мы потеряли дочь, ее задрала дикая лесная тварь. Я предлагала сжечь дотла лес Човар, но мой святой муженек заявил, что лес не должен платить за скверну. Что они разные. Чушь!.. А потом появился Боливар, притащив эту девчонку! Была очередь их рода подчинять себе новую ксану, вот только ему нужны были несколько десятков детишек. Я предлагала послать его к скверне, но муж согласился. А эту девчонку назвал нашей вернувшейся Милой. Ты представляешь, он посмел заявить, что лес взял ее и лес же вернул!

Я слушал злой, полный слез и обиды рассказ баронессы. Как ее муж заменил дочь лесной тварью, как проводил с ней дни и часы… Одно время у Амелии была надежда, что эта вера хотя бы поможет им создать ту самую хранительницу, но время шло, а Лина и не думала меняться. Только крала у баронессы все время ее мужа, и поэтому, когда король начал сбор вассалов, Амелия сделала все, чтобы Босск Альборнос не смог остаться дома. Барон уехал, а Лина начала чахнуть…

— Я бы не стала убивать ее просто так, — сбивчиво заканчивала Амелия. — Но в ней проснулась скверна! Вы не можете ее не почувствовать! Так что пришло время очистить наш замок, убить ее, пока она не переродилась в кого-то страшного. Три года притворяться человеком — из нее получится не меньше чем офицер скверны!

— Счастливчик… — в этот момент Лина открыла глаза и заметила меня. — А я думала, куда ты пропал. Почти как папа. Я скучала…

Всего несколько слов, но после них рассказ баронессы разом потерял весь свой смысл.

— Веришь духу? — с интересом спросило у меня сердце.

— И баронессе верю. Они обе говорят правду. Свою, — тихо ответил я. — Вот только смерть никого не делает счастливым.

Я подошел к дереву, а потом аккуратно обрубил веревки, удерживающие Лину на весу. Тело девушки тут же скользнуло вниз, и я, закинув меч в ножны, подхватил его, не давая пораниться.