Моя Мия - Коваль Лина - Страница 3

Быть сильной мне даётся нелегко.

Девчонки попеременно дёргают меня за плечи, изображая веселье.

В танце соблазнительно прогибаюсь и откровенно веду ладонями по груди. Пайетки колются и хрустят под пальцами. Возбуждение внизу живота загорается красной лампочкой. Я так много читала про секс последние полгода, что давно могла бы сдать теорию на "отлично".

Отчего-то сейчас, на фоне опытной стервы-Ладки, моя девственность кажется нелепым казусом.

Тем более, Мир от права первой ночи отказался самым противным способом. Это и послужило причиной нашего недопонимания перед самым отъездом Громова в Европу.

Но…

Мы ругались с ним миллионы раз. Случалось, долго не разговаривали, обижались. А потом как ни в чём не бывало продолжали общаться. Потому что близкие люди всегда прощают. В этом и смысл.

Заметив своего недавнего соседа, мило угощавшего меня коктейлями, машу рукой и проезжаюсь взглядом по молодому стройному телу. Неплохо. А блондин оказался красавцем, в темноте випки не разглядела. Слишком уж была занята сладкой парочкой.

Парень ослепительно улыбается, сверкнув белоснежными зубами, и кивает на бар, приглашая. Ох, мамочки.

Ещё раз кружу глазами по чёрной рубашке, расстёгнутой на пару пуговиц.

Он усмехается, наглец.

Крупноват для меня, конечно, но ничего страшного. На его фоне, со свежими «барселонскими» формами, буду ещё выигрышнее смотреться…

Игриво наклоняю голову и закусываю нижнюю губу. Развожу руками, показывая, что мне самостоятельно отсюда не выбраться.

Блондин подходит ближе, не прерывая взгляда.

Без слов доверчиво опираюсь на массивные плечи и смотрю сверху вниз. А затем под улюлюкания, оказываюсь в крепких руках…

Мы что? Возвратились в период острого дефицита? Кринж какой-то.

Вот о чём я думаю, когда прохожусь взглядом по бухой толпе, чтобы выцепить мою Карамелину.

На танцполе штук десять, если не больше, одинаковых шершавых платьев металлического цвета. Смотрятся так, будто в клубе высадился космический десант в юбках. Воздух пахнет сразу всем. Женскими духами, алкоголем, сексом. Молодостью. И где-то здесь моя Мия. Зла не хватает.

С любопытством пялюсь на женские прелести. Тут сиськи маловаты. Здесь волосы короткие, у долговязой вообще походу дистрофия или цинга.

– Хочу тебя, – жарко шепчет на ухо Ладушка, отвлекая от занимательной идентификации.

Оборачиваюсь, инстинктивно опуская ладонь с хрупкой талии на мягкие аккуратные ягодицы. Сжимаю пятернёй одну булочку, замечая, как из ротика вылетает короткий вздох. Это тут же вызывает кучу пошлых картинок в голове. Одна из них утренняя… С воздушным облаком медных волос и её горячим язычком.

Усмехаюсь, когда рыжуля обводит им губки.

Смотреть приятно, предвкушать предстоящую ночь – охренительно до скрипа за грудиной.

Прекрасно знает, о чём я думаю сейчас, зараза. Провоцирует, дразнит, ластится, томно дыша. Спуска не даёт ни секунды.

Трахаться хочется дико. До ора и сжатых зубов.

Если бы в этой куче не было Алиевой в коротком блестящем топике и красных трусах, которые она засветила для доброй половины универа, уже сейчас бы прыгнул в тачку и натянул на себя податливое, мягкое тело.

– Поедем? – снова звенит возле уха с придыханием.

– Потерпи, малыш, – коротко целую в висок. – Устала?

– Немного.

В который раз набираю Карамелине, но её телефон ,ожидаемо, скорее всего где-нибудь в сумочке за столиками.

Поправив часы на запястье, снова отправляюсь сёрфить глазами по пьяным мордам. Когда взгляд засекает крохотную тёмную головку, склонённую к перекаченной груди Офицерова, мотаю головой.

Да нет, блядь. Не она это.

Платье ещё сука такое же, как на всех, в этом зале.

Заинтересованный взгляд падает ниже, на аппетитную округлую задницу. Сочно, ничего не скажешь. Член ожидаемо подаёт сигнал SOS и упирается в ширинку. Не. У Алиевой пятая точка миниатюрнее. И волосы покороче.

Сто процентов не она.

Да и чтобы принцесса обжималась с первым встречным? Херня это.

Мия не такая.

Чистая, светлая малышка. Любого порву, кто дотронется. Всю жизнь защищал и защищать буду.

До старости.

Правда, выросла такая взрывная Карамелина, что она сама за себя постоять может. Усмехаюсь, опуская глаза. Дурында мелкая.

– Громов, ты меня бесишь, – моросит Ладка. – Что ты докопался до своей этой Алановой?

– Алиевой.

– Да хоть какой, – дует губы.

– С меня её отец три шкуры сдерёт.

– Я с тебя сама три шкуры сдеру, – обещающе, как бы невзначай, царапает коготками по щеке. – Хочешь?!

– Пфф… – тяну, ощущая скрежет в штанах.

– Я устала.

Началось. Как она по подиуму своему километры наматывает, если чуть что и устала?

– Давай, я тебя отвезу и метнусь обратно.

– Ну вот ещё, – фыркает.

– Я быстро, – сам себе киваю и тащу тонкую руку за собой.

Лада недовольна, но вида не подаёт. Набрасывает светлую шубку и послушно идёт к машине. Чёрненькой БМВ, подаренной отцом на восемнадцатилетие с указанием того, что обязательно конфискует, если узнает о малейшем проёбе с моей стороны.

Тогда-то я и изобрёл личный способ незаметно «не бухать» со всеми. Всегда заказываю яблочный сок со льдом в стакане, предназначенном для виски.

Алкоголь в нашем семействе не приветствуется.

Отец всю жизнь занимался спортом, с ранних лет и меня приучал. Сначала плавание, затем лёгкая атлетика и футбол.

Доехав до жилого комплекса, в котором живёт Лада, паркуюсь у подъезда.

– Я быстро, – говорю, нажимая на кнопку разблокировки.

– Пойдём домой, хочу тебя, – набрасывается с поцелуями.

Оттягиваю зубами нижнюю губку и проталкиваюсь в ласковый ротик.

Как же это охренительно.

Проникаю под шубку и сжимаю двумя пальцами острый сосок. Милованова не очень жалует лифчики и трусы. Что может быть прекраснее в этом мире?!

– Ми-рон, – шепчет по-пошляцки самка. – Пойдём домой. Трахни меня уже.

– Чуть позже, Огонёчек.

Резко отстраняется. В глазах вижу непримиримый пожар, но она, словно покорная куколка, его гасит и вытягивает ладошку к каменному члену.

– Не хочу тебя такого твёрденького отпускать, – заговорщицки подмигивает, тянет молнию вниз. Склоняется.

Взглянув на часы, решаю, что время есть.

Одним движением отъезжаю с креслом назад и чуть сдвигаюсь ниже. Охеревая от манипуляций её руки, расставляю ноги пошире и пялюсь, как девчонка играется язычком с влажной головкой. Слизывает проступившую каплю и погружает член в рот.

Пиздец.

Раскованная кошечка.

Бережно укладываю ладонь на золотистый затылок и подаюсь бёдрами навстречу.

Лада обнимает влажный от слюны член у основания. Насасывает его обстоятельно, с выражением явного наслаждения на лице.

– Нравится сосать, Ладка?

– У тебя – да, – шепчет с придыханием, вытаскивая язык, как в порнороликах.

Жадно облизывается и снова набрасывается на ствол.

Напряжение внутри растёт с каждой секундой, яйца сжимаются от дикого возбуждения.

Откидываю голову назад, с хрипом заслоняя глаза. Вторую руку с её макушки не снимаю, направляю, наращивая темп бёдрами. Ощущаю, как растягивается её горячая гортань, принимая во всю длину.

Кайфово. Вот придумал же кто-то, а?!

Рыжая посасывает, причмокивая. От удовольствия хныкает и стонет. Сейчас, в двадцать, мне кажется, что это самая охеренная мелодия на свете.

Остальное лесом.

Офигеваю от мелькающих искр в глазах. Кровь сворачивается. Вбиваясь во влажный рот, разгоняюсь по взлётной полосе и… о да… взлетаю, изливаясь в её горло.

Лада ловит сперму. Всю, до капли. Вытирает лицо ладонью и удовлетворённо отстраняется:

– Теперь можешь ехать к своей Алановой.

– Алиевой, – поправляю недовольно, застёгивая ширинку.

В голове лёгкость. Будто ватой набили и зашили ровными стежками, как следует. Ноги гудят от активных танцев, а лямка, окончательно распоясавшись, отказывается болтаться на плече.