Канада, пахнущая смолой - Фидлер Аркадий - Страница 24

• Предыдущая
• 24/61
• Следующая

— Откуда ему взяться? — качает головой Станислав, и мы плывем дальше.

По обоим берегам реки Оскеланео высокоствольный хвойный лес. Над бором с запада на восток тянутся, перелетая через реку, стаи птиц. Это канадские сойки с чубатыми головами, blue jays.[15] Знакомые всем птицы, крикливые и любопытные: милые лесные сорванцы и задиры. Сейчас большая стая их — не менее двадцати соек — отдыхает на ближайших деревьях, горланит, словно лес принадлежит только им. Они взволнованы, не перестают назойливо верещать ни на лету, ни тогда, когда сидят на ветвях.

Вдруг с запада доносится далекий, но громкий крик: керрр! «Ага… — с удовлетворением отмечаю я, — сойки встревожены, так как за ними гонится ястреб!» Вскоре появляется в небе большой крылатый хищник с яркой красноватой грудью, величественно проплывает высоко над нами, не обращая внимания на перепуганных птиц, и исчезает из виду за восточной стеной леса.

Сойки, на минуту умолкшие, теперь срываются с места и, подняв тревожный крик, летят на восток-, за ястребом.

— Это странно! — говорит Станислав. — Все удирают в одном направлении…

Но странные явления не кончаются. Изменяется и солнечный свет. Час назад он был еще нормальным — розовое предвечернее сияние, а теперь приобретает какой-то неестественный фиолетовый оттенок. Такими же фиолетовыми становятся и все остальные предметы: белое облачко, каменистый берег и даже деревья. На наших глазах происходят чудеса: вода меняет цвет и принимает зловещий, мрачный вид. Потом солнце скрывается.

Когда болотистый луг открывает нам более широкий кругозор, убеждаемся, что солнце зашло не за обычную тучу, а за тяжкую серую дымовую завесу, застилающую небосклон с запада. У нас замирает сердце: лес горит.

Пожар еще очень далеко, но дымом затянуло весь горизонт на северозападе, а ветер дует оттуда прямо на нас. Пожар может захватить нас на реке; и это грозит неожиданными неприятностями. Как явствует из карты, в четырех милях дальше к северу Оскеланео впадает в большое озеро. Если мы доплывем до него раньше прихода пожара, мы избежим опасности.

Гребем изо всех сил. Каноэ с громким шипением разрезает воду. Со лба стекает пот. Надо спешить, тем более что день подходит к концу. Быстро проходим первую милю, потом вторую и третью. Под деревьями протягиваются сгущающиеся тени. На третьей миле неожиданно слышим впереди шум и плеск порогов. По мере нашего приближения шум усиливается, переходит в гул!.. Увы! Дорогу нам преграждает водопад, за которым на протяжении нескольких сот метров пенятся пороги.

Раздумывать некогда. Выпрыгиваем на землю, привязываем к носу и корме лодки по веревке и буксируем каноэ вдоль берега. Нелегкое это дело прыгать с камня на камень и в то же время следить, чтобы лодка не разбилась о скалы и чтобы ее не утащило течением. Веревки врезаются нам в руки. Наконец мучение окончено: измученные и вспотевшие, мы благополучно выводим лодку на спокойную воду, но… тут нас ждет горькое разочарование — впереди шумят новые пороги, еще более грозные, чем прежние. Тем временем становится темно. Двигаться дальше в таких условиях нельзя: рискуем разбить лодку и потерять багаж.

— Переночуем здесь! — спокойно говорит Станислав и старательно привязывает каноэ у берега.

Над нашими головами показываются звезды. На западе по небу разливается алая вечерняя заря, но и она необычайна: чем ближе к ночи, тем она кровавее, тем ярче. Зарево пожара ширится. Багровое небо полыхает всё более зловеще. Зрелище, возможно, и захватывающее, но в эту минуту нас пронизывает страх. Алое зарево отражается на ближних стволах. Деревья над нашей стоянкой похожи на злых духов. Запах дыма тревожно усиливается: это авангард приближающегося бедствия.

Станислав, опытный лесной житель, возится несколько минут в темноте, что-то рвет, ломает. Потом неожиданно к небу взвивается столб пламени. Веселый, потрескивающий огонь производит чудеса. Рассеивает подавленное настроение и бросает яркий свет на окружающий, скрытый до этого мир — на уродливо изогнутые сухие ветви, поваленные трухлявые стволы, резкие контуры неожиданно выступившей скалы, — мир фантастический, занятный и в этот момент удивительно дружественный. Я издавна знаю волшебные свойства костра, но никогда его пламя не действовало на меня так благотворно, как в этот вечер над рекой Оскеланео.

Ужин еще больше повышает наше настроение. Отличная пища для проголодавшихся желудков: разогретая на огне банка роге and beans — белой фасоли со свиным салом, затем банка мяса, хороший хлеб, свежее масло, банка ананасов, очень крепкий и сладкий чай с консервированным молоком, папиросы. С папиросой нервы совсем успокаиваются. Смело поглядываем на небо и строим планы. Детально обсуждаем защитные средства на случай, если пожар дойдет до реки. Снова чувствуем прилив сил.

Пожар все еще далеко: видно только зарево. Отблеск его неравномерный: временами слабеет, а иногда неожиданно набирает яркость, рассыпается лучами, явственно вздрагивает — как живой. Пожар напоминает чуткого врага, осторожно выпускающего щупальца в небе, как бы раздумывая, где лучше напасть.

Нашествия этого врага люди боятся, как величайшего зла. На всем пути от станции Оскеланео мы не встретили ни одного человека, зато не менее чем на десяти поворотах реки были прибиты к стволам деревьев большие заметные издалека предупредительные плакаты о пожарах. В каждой коробке спичек находится листок с просьбой соблюдать все меры предосторожности во время курения в лесу. На нашей палатке фабрика вывела надпись:

Если какой-нибудь иностранец отправляется в лес, он должен сначала получить контрольный пропуск: на станции Оскеланео нам пришлось изложить чиновнику подробный план экспедиции — куда, как и зачем мы плывем.

Казалось бы, это забавная гипертрофия бюрократизма в почти безлюдной глуши. Однако такая предусмотрительность оправдана. Вероятно, кто-то неосторожный там, на западе, вызвал пожар. Леса, пахнущие благовонной смолой, к сожалению, горят, как порох, особенно к концу лета. Ежегодно огонь пожирает сотни квадратных километров леса. Пожары — это бич Канады, враг всех людей и зверей, живущих в лесу.

Станислав решил дежурить сам и предлагает мне ложиться отдыхать. Ему не приходится повторять дважды: я измотан первым днем гребли. Расстилаю на земле одеяло, накрываюсь с головой непромокаемой парусиной (палатку сегодня не ставим) и стараюсь заснуть. Слышу шум порогов, треск костра, потом громкую молитву Станислава и в конце концов засыпаю. Во сне продолжаю переживать драматические минуты, меня душит кошмар, а горящие деревья валятся мне на грудь. Позже кошмар исчезает и уступает место блаженному ощущению легкости и покоя.

Внезапно вскакиваю, словно почуяв грозящую опасность. Срываю с головы парусину. Вокруг совершенно темно. Нет костра, нет Станислава, нет дыма в воздухе, нет зарева на небе. Зато моросит холодный дождик, и свежий воздух снова пахнет смолой: дышать им — блаженство. Это не сон — я слышу дыхание Станислава. Он залез под полотнище и спит рядом со мной крепким сном праведника. Опасность миновала. В полночь полил дождь и потушил лесной пожар.

Я обнаружил также причину своего пробуждения. Из-под ближайших деревьев доносится приглушенное повизгивание и возня каких-то зверьков. Освещаю электрическим фонариком соседние кусты, но, разумеется, ничего не вижу. Становится холодно, и я прячусь под парусину. Зверьки умолкли, зато слышен шум обоих порогов: того; который мы преодолели вчера, и того, который ждет нас утром.

Жизнь снова вошла в свою колею. Я спокойно засыпаю.

Утром, после лесного пожара, Станислав, очевидно, встал с левой ноги: весь день его преследуют неудачи. Начинаются они тут же, на стоянке, — Станислав теряет перочинный ножик. Хаос камней и ветвей вокруг костра поглощает ценную якобы вещь и портит моему товарищу настроение. Затем, когда мы проводим лодку через пороги, Станислав спотыкается на скользком камне и с размаху плюхается в воду. Светит солнце, тепло, и эта неожиданная ванна не страшна, но настроения не улучшает.

• Предыдущая
• 24/61
• Следующая