Маг 12 (СИ) - Белов Иннокентий - Страница 35

И им это очень не нравится, вполне справедливо подозревают желание императора приготовить лишний туз в давно просчитанной противником колоде. И готовы бороться или хотя бы предугадывать действия, направленные против своего влияния. Вот хорошо видно на моем примере, как эффективно работают на опережение и готовы тратить солидные средства, чтобы посадить своих людей в закрытую структуру.

Однако, с этим делом им придется обломаться серьезно, свои опросы я собираюсь проводить довольно часто, чтобы все сотрудники при центральном отделении хорошо понимали, что войти в отношения с чужой разведкой и остаться невыявленным никто не сможет.

Сделали к тебе подход и что-то предложили — будь добр заявить об этом, иначе, придется попасть на подвал.

А там уже совсем шансов немного уцелеть, ну, если только геройски погибнуть для рекламы комитета при задержании особо опасного государственного преступника. Чтобы осиротевшей семье пенсия капала какая-то за мужа и отца героя.

Так что, со всеми своими чудесами, проявляемыми вокруг царской семьи я почти год оставался в тени, а вот, когда занял непонятно почему важный пост в новом государственном органе, сразу же привлек к себе пристальное внимание.

Тем более, история моей жизни никому точно не известна, я появился совсем из ниоткуда, опознать меня как того самого удачливого игрока в карты по фамилии Жмурин из гостиницы на Садовой теперь почти невозможно.

Я отпустил бородку и усы по последней моде, стригусь совсем по другому, еще и документы у меня на абсолютно другую фамилию.

Нужно было и имя с отчеством поменять на всякий случай, однако, я про это забыл попросить, поэтому остался Сергеем Афанасьевичем, только уже Ржевским.

Ржевский без любой прежней жизни, вот просто так взялся откуда-то и занял достаточно важный пост в комитете госбезопасности. О моем назначении знает только сам начальник комитета, возглавлявший раньше петербургское Охранное отделение, Михаил Фридрихович фон Коттен, ибо, получил такой приказ именно от государя-императора во время своего назначения на важный государственный пост.

Я постоянно ссылаюсь на какую-то свою агентуру, которая мне как будто подгоняет имена подпольщиков и агитаторов. Только, это все значимые в истории подпольной борьбы Российской империи фигуры, настолько, чтобы про них имелись сведения в интернете.

Как раз в марте в Петербурге арестован будущий Вождь народов, товарищ Сталин-Джугашвили. Здесь он по поручению Ленина работал в газете «Правда», курировал ее безопасность и писал статьи. В тот раз он был отправлен в Турухтанский край, потом в Ачинск, где и дождался освобождения после Февральской революции. В этот раз он никуда не поедет, об этом я уже позаботился. Не заболеет костным ревматизмом и не будет мучаться от него до конца своей жизни.

Такими кадрами разбрасываться пока не стоит, хотя, куда именно его можно вписать, я пока не знаю.

Он — профессиональный революционер, эффективный организатор экса в Тифлисе, когда в руки большевиков попала гигантская по тем временам сумма в двести пятьдесят тысяч рублей. Ни до него, ни после него такой подготовки и сплоченности у пяти десятков нападающих боевиков никто не смог больше организовать.

Определенно организаторский талант у Кобы присутствует, только, как его использовать на пользу самодержавию — я не понимаю.

Так что пока я не знаю, куда его можно пристроить, но и выпускать на свободу не собираюсь. Джугашвили отбывает свое заключение в нормальных условиях и уже получил возможность учиться дальше.

Сейчас большевики — явно не самая большая проблема самодержавия, гораздо более опасны богатые промышленники в связке с иностранными разведками, которые грудью лягут за войну со странами Оси.

О том, что я почувствовал на себе усилившееся внимание, я первым делом доложил императору:

— Вот, видите, государь, как работают разведки Англии, Франции и отчасти Америки. Немецкая и австрийская разведки тоже не отстают от них по умению получать информацию и выделять в ней самое главное. Только вы сделали что-то для них потенциально опасное, как они уже подбираются поближе, готовятся внедрить своих людей в комитет. Противодействуют на высочайшем уровне, так что оставлять таких умельцев в России в будущем, когда вы сделаете неожиданный шаг — смерти подобно, государь. Сначала необходимо обезглавить бывших союзников, потом и до остальных руки дойдут.

Николая Второй согласен со мной и тоже беспокоится насчет агентуры будущего врага.

— Это враг настоящий и беспощадный. Как только вы, ваше Императорское Величество, осудите теракт в Сараево и покажете, что собираетесь идти своим путем, нужно сразу же начинать изъятие агентов внешнего влияния. Потом к каждому сотруднику иностранных разведок приставить соглядатая, чтобы он в открытом режиме фиксировал, с кем тот будет встречаться. То есть, открыто и явно не давать им вести подрывную деятельность, тут же паковать тех, кто придет на встречу без разговоров. И с телефонами в посольствах должны случиться технические проблемы сразу же.

Вижу, что император все же не так уверен в необходимости таких жестких действий.

— Если не выслать посольства из страны, ждите в течении месяца забастовок, вооруженного восстания и разных провокаций вплоть до неспровоцированного обстрела германских войск. Союзники не пожалеют никого и ничего для того, чтобы все-таки втравить нас в войну. Пойдут на любые шаги, поэтому нам бы только выстоять в таком случае, пересажать всех или большую часть их агентуры. Там уже выбить показания про всех остальных, кто окажется среди завербованных. Иначе, государь, империю ждут большие проблемы. Возможно, начнут стрелять на поражение и даже по вашей семье. Ставки слишком высоки в таком случае.

— Вы уверены, Сергей, что нам будет грозить опасность?

— Убежден, государь. Придется прожить во дворце полгода, как в осажденной крепости, пока все не успокоится, пока всех скрытых агентов не выявим и не зачистим полностью. Я чувствую, что меня вскоре начнут сначала завуалированно вербовать. Сделаю вид, что отказываюсь сразу же наотрез, там уже посмотрю, как дела пойдут.

— Это же опасно, Сергей! Вас тоже могут убить! — испугался за меня император.

И за свое будущее и за будущее своей семьи, конечно.

— Государь, я могу себя защитить. Есть у меня такие способности. Вам рассказать не имею права по нашим законам, — решил я все-таки немного приоткрыть свои повышенные возможности по части самозащиты и нападения, — Единственно, что вступать в завуалированные переговоры с дипломатами или наемными убийцами нет особого смысла. Они нас совсем не уважают. Поэтому я не пойду ни на какое-то сотрудничество с иностранными разведками и в нашем ведомстве буду беспощадно искоренять измену, вызывая огонь на себя.

Так что, после этого разговора понял еще раз, что Николай Второй сомневается в необходимости полного разрыва отношений с союзниками. Похоже, у него от задницы здорово отлегло, как по моему совету пару своевременных законов издал и КГБ основал.

Еще всю семью вылечил от неизлечимого недуга, да и себе здоровье поправил.

В общем, чувствует себя молодцом, так и приведут его вместе с народом на большую бойню за чужие интересы.

То есть, привели бы, если бы не я рядом. Пока я время от времени встречаюсь с ним в рабочем кабинете императора, докладываю о своей работе в комитете и предрекаю разные события в мировой истории, которые должны случиться.

Чтобы император знал обо всем заранее и еще больше верил в мои слова.

Про убийство короля Греции Георга Первого, например, в Салониках.

Так заканчивается март, проходит апрель и начинается май, в конце которого заканчивается Первая Балканская война.

Но, перемирие на Балканах длится недолго, тридцатого июня Болгария, считающая себя обделенной по итогам Первой Балканской, нападает на сербские и греческие позиции. В тот же день, на чем я особенно акцентирую внимание императора, германский парламент принимает закон о значительном увеличении военных расходов.