Старкрафтер (СИ) - Тепеш Влад - Страница 68

«Спокойно», сказал себе Скай. Это просто матч на выход в пятую лигу, только и всего. Не думать ни о морали, ни о смерти, ни о войне: это игра, просто ставки повыше, чем раньше. Надо отыграть ее хорошо.

Враг успел предпринять нужные маневры и встретил Кирсана во всеоружии. Он прекрасно разобрался в том, какая у легата техника и что она может, потому для приманки двинул в его сторону несколько боевых машин, а по оврагам и кустам вперед пошли тарги.

— Дирк, а что может их пехота? Чем вооружена?

— Пушечное мясо. У них есть ракетометы и наплечные рельсотроны очень малой мощности. Ракетометы опасны, а рельсотроны хоть и пробивают броню легко, но против силового щита «танковой» мощности не работают вообще, это скорее противопехотное оружие. Только подбитую технику добивать. Но если я до них дорвусь — просто разметаю, «Оползень» плевал на любое переносное вооружение. Главное — смотри за самими цалларунга. Они похожи на четырехногих кентавров и носят громоздую броню. Таргами командуют они, без них пушечное мясо совсем безмозгрое. Что на четырех ногах — то командир, что на двух — просто биороботы.

В самом начале боя Кирсан принял первый огневой контакт «таранами», разменял пару машин на пару машин противника, а затем, улучив момент, когда пехота выдала массированный залп, стремительно ворвался группой легких машин и прошелся ливнем снарядов по скоплению противника, между делом концентрированным залпом разорвав в клочья подмеченного командира. Совершив эту атаку, он увел скоростные машины в безопасное место.

Его план прост, и по правде, даже не совсем «его»: такое до него уже провернул пятьсот лет назад некто Фернан Кортес. В битве при Отумбе победу обескровленному испанскому войску принесли маневры всего четырнадцати всадников, которые многократно атаковали ацтеков тут и там, убивали очередного касика и уходили, чтобы ударить снова. Кирсан собирается делать то же самое, выбивая командира за командиром и держа живых в страхе и напряжении, и тут важно не растерять свой мобильный отряд.

Но дело вскоре пошло неважнецки: врагов оказалось слишком уж много. Кирсан прыгал выше головы, пряча побитые машины за менее побитыми, выводя из-под удара самые пострадавшие и отвлекая атаками легкого отряда, но вскоре все «тараны» получили повреждения разной степени серьезности, а потом начались критические потери. Тарги перли вперед, не беспокоясь о своей жизни, и вели огонь из довольно слабых, но многочисленных стволов.

— Плохо дело, — сказал он. — Слишком много врагов, а эффективной противопехотной техники нет. Еще несколько минут — и у меня останется сил на одну последнюю атаку.

— Вижу, — отозваласт Дирк. — Смотри, видишь вот эти три дредноута? Они самые опасные, выбей их, задай всем «таранам», что останутся, команду отходить с боем автономно, а сам атакуй скаутами вот сюда и уничтожь командира, который тут находится, чтобы он не мог отменить преследование таргами твоих «таранов».

— Понял, приступаю.

Выбить тяжеловооруженные шагающие машины противника труда не составило, после чего он отправил в отступление все танки, которые у него еще остались. Атака скоростных машин застала вражеского офицера, уже явно радовавшегося своей победе, врасплох, и смертельно огорчила и его, и пару сопровождающих меньшего ранга.

— Отлично сработано, — одобрила Дирк. — Путь частично приоткрыт.

— Что дальше?

— Вылезай.

— В смысле — вылезай⁈

— Ты сделал, что было в твоих силах. Вылезай и дуй подальше отсюда, а я уже сама.

— Да ты меня совсем ни в грош не ставишь, — возмутился Кирсан.

— Прости, я не хотела. Просто тебе незачем рисковать впустую. Нерационально.

Скай хмыкнул, чтобы скрыть легкую дрожь. Когда спартанец Пантит, отправленный Леонидасом с поручением, узнал, что остальные погибли в Фермопильской битве, то повесился, и теперь Кирсан его понимает. Он никогда не был сторонником выражения «лучше мертвый лев, чем живой шакал», но теперь выбор для него однозначен. Что бы там Дирк ни говорила — клеймо позора останется навечно. Балларанцы никогда не будут уважать того, кто не сможет уважать сам себя.

А Кирсан точно распрощается со всяким самоуважением, если сбежит в кусты и оставит девушку одну перед лицом врага. Что девушка эта его, может быть, вообще человеком не считает — вопрос второстепенный. Как сказал один мудрый философ, куда бы человек ни отправился и куда бы ни пришел, он всегда и везде приносит с собой своих богов и свою честь. В богов Кирсан не верит, потому честь ему дорога вдвойне.

— Я остаюсь, — сказал он и незаметно сглотнул.

— Знаешь, я этому скорее рада, — ответила Дирк и двинула «Оползень» вперед из оврага. — Следи в таком случае за задней полусферой и помечай для искина командиров-цалларунга как приоритетные цели. Он их почему-то недооценивает.

— Понял.

— Ну, вперед.

«Оползень» резко набрал скорость, тридцать секунд спустя корпус пронзила хаотичная вибрация: бортовые автопушки открыли огонь во все стороны.

Появление на поле боя такой большой, мощной и стремительной машины застало врага врасплох. «Оползень» проложил себе путь сквозь пехоту, оставляя позади себя только мокрую красную дорожку, и ворвался в боевой порядок из пары десятков боевых машин противника, каждая из которых была меньше и легче и, само собой, совершенно не приспособленной к ближнему бою.

Дирк на полной скорости развернулась боком, чтобы передавить как можно больше таргов, мимоходом выдала пару плюх из гаусс-пушки главного калибра, изменила траекторию движения, тараном сметя в овраг вражеский шагоход, и клешнями вцепилась в ноги другому.

Визг раздираемого цепными пилами металла, стрельба, взрывы и неистовые маневры. Если бы не ремни, Кирсан летал бы по всей кабине, тут у него просто перед глазами все мотыляется, тут не то что цели раздать — тут увидеть что-то в этом калейдоскоре проблематично. Но Дирк явно в своей тарелке — и в замечательном расположении духа, то и дело слышны ее реплики вроде «куда собрался?», «это тебе», «и не надейся» или «кто следующий?». Она ухитряется маневрировать, полосуя все вокруг из автопушек, разбрасывая дымовые гранаты, раздавая точечные удары управляемыми ракетами, и хватает все, что может, клешнями. Несколько машин противника уже растерзаны, расстреляны или раздавлены неумолимым стремительным колоссом, а сам «Оползень» носится среди созданного им хаоса и даже умудряется получать не так уж и много попаданий.

Дирк стремительно пронеслась по тылам неприятеля, впереди уже маячат громадные неуклюжие щитоносцы — каждый из них втрое выше «Оползня» и, наверное, впятеро тяжелее. Как с ними драться — хрен знает, тем более что упомянутое барьерное поле видно даже на расстоянии. Как драться в ближнем бою с махиной, у которой даже колеса выше, чем «Оползень»?

Слева появилась пара необычных шагоходов с длинными стволами орудий, но Дирк начинает поливать их огнем и дает по каждому ракетный дуплет. Один падает, второй взрывается…

И тут — адский грохот. Вдалеке буквально огненная стена, на фоне которой выделяется колоссальный щитоносец… Щитоносец⁈

И Кирсан внезапно понимает, что вторая цель просто исчезла. Дым и пыль столбом, с неба падают части тел и куски машин.

— Ого! — выдохнула Дирк. — Вот это кто-то бабахнул! Наша задача упрощается!

Ситуация действительно стала более благоприятной, потому что эффект чудовищного «бабаха» оказался сокрушительным. На короткий промежуток времени на поле боя воцарился дичайший хаос: многие враги потеряли ориентацию в пространстве и времени, а командиры-цалларунга, будучи существами куда более хрупкими, нежели их рабы — так и подавно.Дирк воспользовалась замешательством, чтобы прорваться по флангу в стремительном обходном маневре и вступила в бой с несколькими боевыми машинами, попутно давя пехоту и сметая самый мелкий транспорт.

Удар, маневр, залп — но затем по «Оползню» ложится прицельный залп. Несколько камер выходят из строя, искин сообщает о повреждениях, Дирк сдавленно ругается, вскрывая очередную машину, словно консерву, а затем сбоку — еще один чудовищный взрыв.