Одиннадцатая заповедь (СИ) - Астахов Андрей Львович - Страница 32

- И что было на флэшке?

- Электронные копии документов научной группы, входившей в "О-сознание" по результатам экспериментов с артефактами. Часть файлов оказались испорченными, но даже то, что сохранилось, просто цены не имеет.

- Почему ты раньше об этом не рассказывал?

- Потому что ты не спрашивал. И кстати, - тут Уокер понизил голос, - нашему деду-супермену не стоит знать, о чем мы говорили. Не доверяю я ему.

- Я думал, ты...

- Тсс!

В ангар вошел Дед, молча подошел к костру и, усевшись на матрац, продемонстрировал нам новенькую СВД с глушителем.

- Вот, прикупил у Бармена, - пояснил он. - Посмотрел его прейскурант, ничего лучше не нашел. АК с оптикой штука хорошая, но эта гораздо круче будет. Еще и глушитель. Только вот денег у меня больше нет.

- Одобряю, - заявил Уокер. - Такую серьезную покупку надо обмыть. Пиндос, дуй за водкой и закуской. Всегда хорошо насладиться радостями жизни перед опасным походом.

***

Там, наверху, неистово бушевала Зона, трясла землю так, что со свода бункера сыпалась бетонная крошка, выжигала землю огненными волнами, заливала ее смертельным излучением и ослепляла молниями. Шел выброс - чудовищный, небывалый по силе, выброс, подобно которым Зона отчуждения еще не знала. Я стоял, смотрел на мигающую под потолком лампочку, думал, защитит меня бункер или нет, и от этой мысли временами темный ужас сжимал мое сердце.

Но выброс кончился. Стихли далекие громовые раскаты, лампа под потолком загорелась ровно и тепло. Я выжил. Сидорович по-прежнему сидел на своем месте и смотрел на меня с ожиданием.

- Ну, чего стоишь? - спросил он наконец.

- Я...это... выброс был.

- Это не выброс. Это Конец света, братан. Нет больше мира, есть одна большая Зона, сечешь?

- То есть мы что, умерли?

- Я торговец, я не могу умереть, - Сидорович засмеялся противным каркающим смехом. - И ты не можешь. Потому что ты отмеченный Зоной. Ты родился почти одновременно с ней, двенадцатого апреля1986 года, да еще в Припяти. Двадцать шестого апреля восемьдесят шестого года был первый взрыв, а 12 апреля 2006 - второй. Надеюсь, ты не думаешь, что это простые совпадения? Ты наш, Пиндос, по всем статьям наш!

- Ваш - это чей?

- Хозяев Зоны. - Лицо Сидоровича странным образом изменилось, и передо мной уже сидел сумрачный Бармен в своей неизменной меховой безрукавке. - Нас много, но все вместе мы Зона! - Так же неуловимо Бармен превратился в генерала Воронина, потом в Сарыча и наконец в Уокера. - И ты часть нашего братства.

- Я сам по себе.

- Люди приходят в Зону, чтобы искать богатство, счастье, бессмертие, а находят себя, - заявил мне Сидорович-Бармен-Воронин-Сарыч-Уокер. Он понемногу утрачивал материальность, окутывался голубоватым свечением, превращаясь в голограмму. Да и сам бункер вокруг меня начал меняться - стены раздвинулись, низкий бетонный потолок ушел наверх, в темноту. Я очутился в зале без окон, и передо мной находились расположенные звездой горизонтальные капсулы-автоклавы, похожие на барокамеры - их крышки были сделаны из прозрачного материала и под ними угадывались очертания человеческих фигур. - Зона дает каждому из вас такую возможность.

- Что такое Зона?

- Это Разум. Могучий, чистый, созидающий будущее.Чтобы обрести этот разум было проделано много работы и принесены большие жертвы. Но тебе этого не понять, ты всего лишь сталкер.

- Если вы Разум, то откуда в Зоне так много тварей?

- Сон разума рождает чудовищ, Андрей Аркадьевич.

- Ты знаешь мое имя?

- Знаю. И твои мысли тоже. О чем ты мечтаешь?

- Это не твое дело.

- Ты не можешь ответить на мой вопрос. Твои мысли пусты. У тебя нет целей. Твои желания не оформлены. Ты пришел в Зону с пустым сердцем. Ни горя, ни радости, ни любви, ни ненависти. Пустота. Хватит ли у тебя мужества предстать перед Исполнителем желаний и попросить о самом заветном, самом выстраданном?

Стены исчезли, пол под ногами пропал, я будто повис в ослепительном белом свечении, наполнившим все пространство вокруг меня. А потом, подхваченный неведомой силой, я поплыл в этом море света вперед, к появившемуся передо мной сияющему пятну.

- ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ!

Пространство свернулось вокруг меня в трубу, по которой я несся с сумасшедшей скоростью. Бешеный полет закончился в огромном полуразрушенном зале под бетонным куполом, в отверстия которого пробивались слабые лучи солнца, растворявшиеся в мощном зеленовато-голубом сиянии, которое испускал стоявший на возвышении черный кристалл неправильной формы. Я смотрел на него и понимал, что этот странный артефакт долгие годы ждал именно меня. Набравшись храбрости, я перекрестился и шагнул в окружающее кристалл свечение...

Свет исчез. Я стоял перед подъездом давно заброшенного пятиэтажного дома. Прочитал на табличке: "Ул. Дружбы Народов, 13". Потом вошел в подъезд. По усыпанным битыми стеклами и мусором ступеням поднялся на второй этаж, вошел в квартиру №4.

Обычная квартира зажиточной советской семьи. Уютная маленькая кухонька с четырехконфорочной газовой плитой, холодильником "Мир" и польским гарнитуром "Кася". Стены отделаны белым кафелем с розовыми цветочками, на окне красные занавески с рюшами. Все чистое и ухоженное, полы недавно вымыты и блестят, нигде ни пылинки, будто не было спешной эвакуации и тридцатилетнего забвения, и хозяева вышли отсюда лишь минуту назад. В зале диван и два кресла, между креслами продолговатый журнальный стол с лампой под красным абажуром,стенка с книгами, телевизор "Темп 714" и радиола "Ригонда" в углу, на полу красный гэдээровский палас. Справа дверь на застекленный балкон, слева вход в спальню, где две составленные вместе кровати с деревянными спинками, накрытые голубым нейлоновым покрывалом, румынский, орехового дерева шифоньер, пианино "Элегия" и трюмо с овальным зеркалом с самодельной металлической рамкой. И детская кроватка под балдахином в углу, возле которой картонная коробка с игрушками.

За моей спиной будто всхлипнул кто-то. Я вздрогнул, обернулся, вышел обратно в зал.На столе, рядом с лампой, окруженный золотистым свечением, медленно вращался в воздухе мерно пульсирующий предмет, похожий на человеческое сердце.

- ИНОГДА МЫ ХОТИМ СЧАСТЬЯ, НО НЕ МОЖЕМ ОПРЕДЕЛИТЬ, В ЧЕМ ОНО, - сказал голос. - ПОЭТОМУ ПРОСТО ВСПОМНИ, ЕСЛИ МОЖЕШЬ...

- Аркаша! - Женщина говорила на кухне, и голос звучал недовольно. - Я же просила тебя не курить в квартире. У тебя новорожденный сын, а ты...

- Я в подъезде курил, - ответил мужской голос. - Наверное, запах оттуда дошел.

- А лучше бы ты вообще бросил курить! - заявила женщина. - Сходи в магазин, у меня стиральный порошок кончился. Надо еще пеленки постирать...

Я узнал эти голоса. Я мог бы слушать их вечно.

- Мама! Папа!

Мне никто не ответил. Я выбежал в кухню - никого. В ванной комнате тоже. В желтой ванной, в тазике, лежали замоченные пеленки.

- Мама! Папа!

Тишина.

- ТЫ ПОНЯЛ, ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ? - спросил голос. - А ТЕПЕРЬ ПОДУМАЙ, МОГУ ЛИ Я ДАТЬ ЕГО ТЕБЕ.

Сердце над столом продолжало пульсировать и медленно вращаться, время от времени всхлипывая, как обиженный ребенок. За окнами начало быстро темнеть, небо побагровело, будто перед выбросом. Тоненькие всхлипывания заглушил далекий тревожный вой сирены.

- БЕГИ! БЕГИ!

Сердце соскочило со стола и покатилось по полу, оставляя за собой кровавый след. Я было бросился за ним, но тщетно - ноги словно приросли к полу, я не мог сделать ни шага. За окном грохнуло, на меня упал багряный мертвый свет из окна, все вокруг заходило ходуном, и все, что мне оставалось - это закричать от ужаса и отчаяния...