Теория Хайма (СИ) - "Мари Явь" - Страница 12

— Страйк! — Раздался звонкий женский голос в этой гнетущей недоуменной тишине. — Балансировка сохранилась даже со стальными пластинами…

Балор недоуменно высунулся из-за камня, расширенными глазами находя фигуру в дорожном плаще, с накинутым на голову капюшоном. Сложная конструкция, отдаленно напоминающая лук на продолговатой массивной палке, была зажата в правой руке человека, осмелившегося посягнуть на то, что император уже назвал своим.

Кинувшись из своего укрытия, мужчина смог сделать лишь пять больших быстрых шагов, прежде чем стрела, с чудовищной силой вонзилась его бедро, пронзив ногу насквозь. Взвыв от боли он с размаху грохнулся на каменистый берег, ударяясь еще и головой. Шлем откатился в сторону. Сквозь грохот пульса и шум в голове до него донесся звук шагов. Рука потянулась к мечу…

— Спасибо. — Фигура в плаще наклонилась, вытаскивая его оружие из ножен, заставляя Балора взвыть, но уже от ярости. — Хей, да ты же тот нагловатый тип из кузницы.

Мужчина стиснул зубы, стараясь унять дрожь и боль, стараясь вспомнить… голос. Этот наглый, насмешливый голос…

Он поднял взгляд, ненавидя те обстоятельства, при которых он валяется на земле, а эта дрянь в плаще держит его меч в своих руках.

— Ты?! — Прорычал Балор, когда человек все же скинул капюшон, давая луне и разбросанным факелам осветить свое лицо.

— Сюрприз-сюрприз. А у дракона сегодня выходной, да?

Теперь, присмотревшись, можно было увидеть, что девушка сама дрожит, может от холода, а может от волнения, словно неопытный боец, только что подчистую разбивший своих первых врагов.

— Да ты сумасшедшая! — Прошипел Балор, пытаясь встать, прежде чем ему в горло уперлось острие его собственного меча. — Дура, ты их всех погубишь…

— Заткнись, ты не в выгодном положении. Не находишь? С каких пор побежденный диктует условия победителю?

— Какие к дьяволу условия?! Ты что не осознаешь, что делаешь…

— Тебе лучше подумать о том, что я собираюсь сделать. — Острие с силой уперлось в шею мужчины. — Убить? Или оставить в живых, чтобы ты передал своему императору то, что я о нем думаю?

— Только что ты обрекла всех этих людей на гибель…

— Если ты про своих доблестных воинов, то они уже ничего людям не сделают. Я подожгла ваш корабль. Вон. Отсюда даже видно, как пылает. — Усмехнулась девчонка, кивая в сторону океана. — Так что подбирайте сопли и уматывайте отсюда. Не знаю, как. Хоть на крыльях любви к своему гребаному повелителю. И да… — Она наклонилась ближе, опираясь на его меч. — Передавай привет дракону.

Подмигнув с безумной улыбкой, девушка в добавок ко всему еще пнула его по простреленной ноге, исторгая из глотки раненого новый яростный крик.

— Ублюдки, чертовы. — Бормотала Ким, отходя от раненого командира этой шайки. Проходя к жертвенной скале, она попутно вытащила бумеранг, застрявший в рогатом шлеме валявшегося тут же воина. — Что я делаю?! Возвращаю дочь родителям и горожанам надежду на лучшие времена. Ну, перестань скулить. — Прошептала Ким, подходя к напуганной и замерзшей до крупной дрожи Аише. — Узнаешь?

— За-за-зачем…. т-т-ты…. не должна…

— А разве это не очевидно? — Ким громко свистнула, прижимая нижнюю губу двумя пальцами, так как ее когда учил отец, после чего чуть отошла осматривая цепи жертвы. — Ну-ка… поберегись.

Замахнувшись тяжелый мечом, она с силой опустила лезвие на оковы, не отличавшиеся особой прочностью. Звенья вскрикнули, осыпаясь на землю.

— Придется пока так… потом найдем кузницу. — Проговорила Ким, рассматривая браслеты оков, на изящных девичьих запястьях. — О, а вот и наша красавица.

Цокот копыт о крупную гальку берега известил о появлении верной кобылки.

— Я этому ее целый день учила. — Усмехнулась Ким, помогая полуживой Аише забраться в седло. — Все-таки лошади невероятно умные существа.

Вскочив на буланую, Ким разместилась позади девочки, укрывая дрожащую женскую фигурку дорожным плащом. Стиснув коленями бока кобылы, новоявленная спасительница, пронзительно свистнула. Умное животное все истолковало правильно, сорвавшись с места, скрываясь за скалой. И уже через несколько мгновений, мерный цокот копыт исчез в вое ветра и шуме прибоя.

— …я знаю, что ты скучаешь, потому сразу после ритуала, можем пойти на эту всем нам осточертевшую империю гордых людей. Анатерос падет, а я поставлю на вершине Гранд Фолка свое знамя. И тогда на землях Иллидианской империи никогда не будет заходить солнце. — Воодушевленно закончил аристократического вида юноша с пронзительно-голубым взглядом. Отклонившись от огромной карты, нарисованной на круглом необъятном столе, он вновь взял в руки большой кубок, украшенный десятками драгоценных камней. — Звучит?

— Как и все твои детские мечты. — Ответил его собеседник, предпочитавший место в тени, куда не так стремился яркий свет очередного летнего дня.

Молодой парень нахмурился, раздумывая над тем, чем еще можно отвлечь этого угрюмого, но в буквальном смысле слова очень дорогого гостя, от его мрачных мыслей. Вытащить на свет своего старшего брата Реигана, хранителя северных границ, было не просто, наверняка теперь он думает, что зря теряет время. Что ж, стоит признать, хмурому, жестокому стражу севера было трудно угодить. Тот, чья жизнь — вечный холод и темнота, привыкший к лишениям, к минимуму, противящийся роскоши и сиянию императорского дворца, ненавидящий мишуру и торжественность столичных праздников, теперь, сидя глубоком кресле, в самом темном углу, показывал всем своим видом собственное недовольство и разочарование.

И ведь он до сих пор считал его ребенком!

— Я уже давно вырос. — Бросил парень, словно пытаясь показать что слова собеседника его ничуть не задели. — Я император самой могущественной, самой большой империи мира, а еще муж двухсот сорока девяти прелестниц.

Реиган на это рассмеялся своим абсолютно лишенным веселья грубым смехом.

— Да, на фоне твоих заслуг сразу становиться ясно, что я — никто.

Его сарказм больно колол. Конечно молодой император понимал, кому обязан тем, что носит венец славы и власти, тем, что может назвать эти земли своими, и тем, что каждый год может наслаждаться новой женщиной. Реиган никогда не стремился занять его место, и если дело доходило до увеличения территорий их империи, он всегда его поддерживал. А что если когда-нибудь ему надоест и это?

— Ты слишком стар.

— Нельзя быть слишком старым, а вот молодым… — Яркие, хищные желтые глаза послали в его сторону говорящий взгляд. — Зачем ты притащил меня сюда, твое высочество?

От такого тона захотелось сжаться даже ему. Не удивительно, что здесь, в столице, во дворце в частности, все от него шарахаются. Не похожий на аристократа, не вместивший в себя это утонченное благородство черт и изящество фигуры, сложенный как воин, слишком высокий и мощный, он производил на местных обывателей очень сильное впечатление.

— Просто Эдан, ты же знаешь, братишка. — Улыбнулся лучезарно парень, проходя ближе к своему скучающему гостю. — На севере тоскливо, я думал, что здесь тебе понравиться. Ты сможешь развеяться и… ну, что ты там любишь. Можешь делать это все здесь. На севере темно и холодно, я знаю, как там уныло. Твои люди не будут по тебе скучать, я уверен. Ты итак постоянно с ними сидишь на этой проклятой границе. А вот брата ты уже давно не навещал. Помнишь, отец всегда говорил нам держаться вместе? Например, Пэри не пропускал ни одну церемонию. Он должен объявиться буквально со дня на день. — Замечая как взгляд брата равнодушно уходит в сторону, Эдан добавил своему голосу еще больше воодушевления. — Ну и в конце концов, моя свадьба, разве не повод для радости?

— Как ты и сказал, она двести пятидесятая по счету. Слишком много поводов для радости за эти два с половиной века. — Мужчина закинул руки за голову, устало прикрывая глаза. — К тому же, я, так понял, твоя невеста еще в пути.

— Ее должны привести сегодня. — Улыбнулся Эдан, обрадованный тем, что его брат поддержал разговор. И почему он постоянно перед ним заискивается? Привычка детства? — Оракул выбрала Ратанию. Ты присоединил Ольеру… о, когда это было… тогда еще был жив наш отец. И теперь, из этих тихих мирных земель, где о нас с тобой ходят легенды, мне привезут новую невесту. — Эдан вновь отхлебнул из кубка, смакуя сладкое вино. — Девушки, выросшие в колыбели природы, впитавшие в себя чистоту и красоту неба и океана. Глаза цвета волн, шелк волос как молодая трава и кожа теплая, как свет солнца… — Блаженная улыбка сошла с лица парня, когда он вновь посмотрел на своего брата. — Да, но тебе то на это наплевать. Параноик.