Победитель забирает все - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 46
- Предыдущая
- 46/72
- Следующая
Со временем он укрепил свое положение реально авторитетной должностью. Два года ударного труда в промзоне были высоко оценены начальством. Он был назначен инженером-технологом производственного цеха. Вся фишка была в том, что по штатному расписанию эта должность замещалась вольнонаемным кадром. И хотя Сергей был осужденным, это не помешало ему занять положенный для его должности кабинет. Какое-никакое, а начальство.
Сергей отмотал в общей сложности без малого шесть лет. По большому счету оставалось еще три года. Но новый Уголовный кодекс, призванный повысить ответственность за убийство, предусматривал по убойным статьям условно-досрочное освобождение после отбытия двух третей срока наказания. Поскольку косяков за ним не числилось, начальство относилось к нему хорошо, то можно было надеяться на УДО. Тем более что все к этому шло.
Еще чуть-чуть, и он на свободе. Уже сейчас перед ним стоит вопрос – куда пойти, куда податься. В Новожильск ехать смысла нет. В звании его не восстановят, в органы на службу не возьмут. И жилья у него нет. Ведомственной была его квартира, поэтому он лишился ее сразу же, как был осужден. Придется возвращаться домой, к папе с мамой. Устроится на завод рабочим, попробует начать жить заново... Тридцать восемь лет ему. Не самый лучший возраст для того, чтобы начинать новую жизнь. Но не в омут же головой нырять...
Было у него желание отомстить Соломину. Отомстить за Кристину, за свою поломанную жизнь. Желание было, но не хватало возможностей. Олег Соломин – олигарх. Владелец заводов, газет, пароходов. Нефтяная компания «НОВОС» считается одной из крупнейших не только в России, но и во всем мире. Объединение «Ишимнефть» уже давно стало лишь одним из нефтедобывающих звеньев, из которого состояла эта империя. Соломин же давно не посещал Новожильск. Он постоянно в Москве, оттуда контролирует обширные сырьевые потоки, уходящие за рубеж. У него дворец на Рублевке, у него такая охрана, что к нему и близко не подступишься. А так просто он к себе Сергея не подпустит. Ни дружбы нет, ни даже видимости. Есть только ненависть. Зато Даша не уставала слать Сергею посылки. Олег скрепя сердце разрешал. Но ни разу не прислала хотя бы сопроводительного письма. Запрещал.
Даша помнила о нем. Но жила своей жизнью. У нее своя частная клиника – крупная и достаточно известная. Она жена олигарха. И вряд ли она захочет связать свою жизнь с бывшим зэком, у которого нет ни денег, ни положения. Точно не захочет. Сергей считал себя вправе жестоко наказать предателя. Но не было у него права оставлять детей любимой женщины без отца. А у Даши были дети – мальчик и девочка, от Олега. У них должен быть отец. Пожалуй, даже если бы ему представилась возможность убить Соломина, он был сто раз подумал, прежде чем это сделать. Вот если бы Олег сам пошел на обострение отношений или попал под горячую руку. Но, как показывали события, Соломин не играл на добивание. Отправил Сергея за решетку, и на этом остановился. Хотя вряд ли забыл. И не забудет, пока Даша отправляет ему посылки...
Сергей сидел в своем кабинете. Хлебал обжигающе горячий чай, плавил во рту тонкий кусочек колбаски. Закрываться на замок было не принято. А начальник цеха не считал нужным стучать в дверь, прежде чем войти. И сейчас он зашел без стука. Сергей даже не дернулся. Спокойно посмотрел на него.
– Чаю? – тем же безмятежным тоном спросил он.
– Спасибо, я уже... Сейчас народ подойдет. Пять рыл. Покажешь производство, определишь, кого куда... Пять минут тебе и выходи.
Начальник вышел. А через пять минут Сергей и сам спустился в громыхающий цех. Дождался пополнения.
Помимо всего прочего, инженер-технолог обязан был обучать специальности новичков. Дело это нелегкое, поскольку менты не очень-то приучены к физическому труду. Да и литейное производство далеко не самое престижное на зоне. Многие занятые на нем зэки всеми правдами и неправдами пытались перейти на другую, более легкую работу.
Начальник цеха говорил про пятерых человек. Но новичков было шесть. Крепкие в общем-то мужики. И только один – самый натуральный доходяга. Среднего роста, неказистый, худой, или, скорее, высохший. Осунувшееся бледно-землистого цвета лицо, потухший взгляд. Клифт болтался на нем, как пиджак крупного размера на детской вешалке. На вид доходяге было лет пятьдесят. А так, может, и сорока лет нет. Такое впечатление, будто этот мужичок долгое время гнил в камере следственного изолятора, прежде чем этапом был отправлен в колонию. Видно, что неволя для него пуще смерти...
Сергей подошел к нему, молча заглянул в глаза.
– А-а... Горбылев Трофим Трофимович, осужден по статье, – встрепенулся мужичок.
– Не надо статьи. Я такой же осужденный, как и вы. Сколько вам лет, Трофим Трофимович?
– Сорок четыре.
– Неважно выглядите.
– Год в Матросской Тишине провел. Легкие у меня слабые. Туберкулез чуть не заработал. Теперь вот к вам определили, – тускло смотрел куда-то в сторону Горбылев.
– Хорошее дело, со слабыми легкими в литейный цех. Это кто вас сюда определил?
– Сам, знаете ли, напросился. Говорят, что здесь легче заработать условно-досрочное освобождение.
– Туберкулез, вот что здесь можно заработать... Ладно, вами я потом займусь.
Сергей указал доходяге на место в сторонке. Занялся другими новичками. Не вдаваясь в подробности, объяснил им принцип литейного производства.
– Про план вам уже, наверное, говорили? – с бесстрастным выражением лица спросил он. – План – это святое. Будет план – будет хорошая пайка, будет ларек, будут свидания. В перспективе – условно-досрочное освобождение за ударный труд.
Еще в союзные времена зоной командовал полковник – производственник до мозга костей. Установка у него простая – хочешь хорошо жить, хорошо работай. И зэки работали. В две смены, в три. В нарушение всех правил безопасности подкручивали на предельную скорость токарные станки и выдавали по несколько норм в день. Но, так же в нарушение закона, получали более чем положено высокие зарплаты. И на стол к зэкам попадали продукты, не предусмотренные никакими нормами довольствия... Сейчас так не работают, как раньше. Но в любом случае план стоял на первом месте.
Сергей провел экскурсию по рабочим местам. Объяснял, показывал, спрашивал. И про Горбылева забыл. Вспомнил о нем под занавес рабочего дня. Спохватился, нашел его на том же месте, где оставил. Повел в соседний цех, где изготавливалась тара для готовой продукции. Самый легкий участок работы. Сколачивать ящики дело нехитрое. Но слабина была еще и в том, что норму в этом цеху отродясь никто не выполнял. Поскольку ящиков и без того было выше крыши.
– Давайте, Трофимыч, сколачивайте ящики. Будете стараться, будет вам и УДО... Кстати, каким ветром вас к нам занесло? За что посадили?
Сергей чувствовал, что человек замкнут в себе. Но замкнут не по своей вине, а по воле обстоятельств. Никому до него не было дела. А если и обращали на него внимание, то лишь для того, чтобы оскорбить или унизить. А ему хотелось выговориться. И Сергей дал ему возможность. Было в его распоряжении еще пятнадцать минут.
– Незаконное предпринимательство. Но это неправда. Сам я в этом не участвовал. Меня подставили!
Сергей ничего не сказал. Лишь недоверчиво приподнял брови.
– Честное слово, подставили! Это очень опасные люди! Им нужна была моя фирма. И они фактически ею завладели... Я в тюрьме, а они жируют на моих хлебах. И я ничего не могу им сделать. Ничего! Одно мое неосторожное заявление, и я труп!.. Пока я молчу, меня не трогают. Но стоит мне во всеуслышанье рассказать, как было дело, меня сразу же убьют... Я знаю, меня даже на этой зоне достанут!
Возможно, Трофим Трофимович говорил правду. А возможно, у него мания преследования. Сергей и сам, по сути, находился в таком положении, что, будь он слаб духом, у него бы могла развиться такая же фобия. Олег Соломин очень влиятельный человек. И он мог бы нанять и направить киллера в ментовскую зону по его душу. Подкараулил бы тот Сергея где-нибудь в темном углу и загнал бы под ребро заточку... Но ведь ничего такого нет. И вроде бы не предвидится. Хотя, кто его знает, как оно все обернется в дальнейшем.
- Предыдущая
- 46/72
- Следующая
